В. Бирюк - Пристрелочник

• Название: Пристрелочник
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Научная Фантастика

«И кочегары мы, и плотники…» Коли есть место, что зовётся — Стрелка, то и людей, которые при том месте живут — зовут стрелочниками или пристрелочниками. И меня так называли. Что глядишь красавица? Ждёшь, что расскажу — как я в одну ночь город выстроил? Ага, и мост хрустальный до самово городу Парижу. Трахнул, тибедохнул… «пушки с пристани палят — кораблям пристать велят»… Господи, сколько ж сказок про меня, про мой город по Руси ходят! И что по воле Богородицы в одну ночь вышел из земли пустой град, велик и вельми изукрашен, и что прилетел в облаке да в сем месте домами да церквами пролился… Ерунда сиё, девочка. Мы его сами, вот этими руками… И ещё многими, и по-искуснее, получше этих — из земли вытаскивали, вылепляли, воздвигали да возвышали. Людьми место красится. Моими людьми. Как? А по всякому. И молитвой доброй, и словом худым, и умом, и дуростью, и горем с печалью и смехом с радостью… Бестолковости всякой — много было. Это нынче мы города как пирожки печём. А в те поры… всё в первый раз. Ты свой первой раз помнишь? Вот, зарозовела. А теперь прикинь — сотня мужиков враз… Ну-ну, не обижайся. Мне тогда… тоже лихо было. Смеху — аж до икоты. И что забавно: и испуги мои, по большей части, пустыми были, и надежды — всё более ложными. Планы, расчёты… попусту. А вот же ж — стоит град Всеволожск, велик да изукрашен!

---

— Ну.

— Бочек, кадушек понаделать сможешь?

— Ну. Только полугорбун нужен.

Офигеть! Зачем полу-безногому нужен полу-горбатый?! Без ансамбля не может?!

— Это горбун, у которого только одну ногу оторвало?!

— Чего?! Это рубанок. У него строгало чуть скруглено по ширине. Чтобы внутреннюю часть кадки гладить.

«— Чем вы гладите тонкое женское бельё?

— Тонкое женское бельё я глажу рукой».

А внутренние части кадушки — гладят полугорбуном. Это ж все знают!

Факеншит! В Рябиновке я как-то мимо этого проскочил. Там оно как-то без меня сделалось. У Акима были бочки, был мастер, мы это потихоньку использовали. Там-то — вотчина уже построена. А тут…

Позвал Терентия. Он с этим мужичком буквально парой фраз перекинулись — им всё понятно! Типа:

— Сегодня причиндалы соберём. Выберешь что надобно. С утра — можешь бондарить до несхочу.

Не понял. Я тут из себя мало что волосья не рву… Чисто из-за отсутствия самих волос. А оно — вот! Кабы я не углядел, кабы не спросил…

Так дело не пойдёт. Нужен постоянный учёт приходящих людей. В том числе и по профессиональным навыкам. Иначе — не набегаюсь.

— Слышь, дядя. С полугорбуном или без, но мне надо бочек под рыбу. Много.

— Ну… липу давай.

Почему «липу»? Зачем ему подделка? Какая? Самодельное свидетельство о рождении? Фальшивая справка из психдиспансера?

— Тебе какую липу надобно?

— Ну… добрую. От 10 вершков. Из вершинок только худая клёпка получится. Полутарок делать буду.

Та-ак. Проморгался, засунул свою гордость «эксперта-воеводы по сложным системам» в… ну, где ей и положено пребывать. И стал расспрашивать мастера.

* * *

Для рыбы идут бочки двух типов: тара — липовая или сосновая с еловым днищем, или полутарок — вся липовая. Само производство просто: бондарь топором прилаживает одну клепку к другой, выстругивает их бондарным стругом — лезой и, сделав зауторником на обеих их оконечностях уторы, вкладывает края донников, после чего стягивает клепки обручами, наколачивая обручи небольшим молотком — натягой.

С утором прежде не сталкивался, а так-то всё понятно. Моя черепичка деревянная — и посложнее будет.

Обручи — деревянные. Не от дороговизны железа, а от свойств дерева — усадку даёт. Я с этим сталкивался, когда избы ставил. Там брёвна на вершок усыхают. Дощечки эти — клёпки — ведут себя аналогично. Но сверху надевают деревянный же обруч, который усыхает ещё сильнее. И стягивает бочку. Как делают деревянные «замки» на этих обручах — отдельная интересная история.

Дальше пошла лекция по теме: бочарный лес. Берут только колотый. Лучший, идущий на бочки под вино, пиво — дуб; сосна — под смолу, деготь; липа и осина — под сыпучие вещества; ольха — кадки для коровьего масла. Различают лес, идущий на бока посуды и на дно. Первый называют клёпкой, клёпчиной, купорной доской, второй — донником или полуйкой.

«И царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян —
Так велел-де царь Салтан».

Конкретная марка и материал окиянского судна у Пушкина не указан. Полагаю, что сорокавёдерная сосновая. А вот бондарь у Салтана был косой:

«Понатужился немножко:
'Как бы здесь на двор окошко
Нам проделать?' — молвил он,
Вышиб дно и вышел вон».

Сразу понятно: утор сделан неправильно. Правильный — изнутри не вышибешь, проще клепчину зубами прогрызть.

Днище должно держать в статике усилие в полтонны. С учётом динамики и кратного запаса прочности… «Князь Гвидон с детства рос с домкратом в голове…».

Видать, и «ручка» к тому домкрату получилась… пропорциональная:

«Князь не долго собирался,
На царевне обвенчался;
Стали жить да поживать,
Да приплода поджидать».

* * *

— По хорошему, под сорокавёдерную, к примеру, бочку, надо брать лес не тоньше 10 вершков, стволы пилить на отрубки. «Клячи» — называются, 2.5–3 локтя. «Клячу», топором и длинными, в 8 вершков, деревянными клиньями, раскалывают на две равные части — половинники. Половинник — пополам на два четверенника, а эти — каждый на два восьмиринника. Восьмиринники делят, срубив горбыль, на два гнетинника, толщиною в ширину клепки, из которых и выкалывают уже саму клепку.

Всё это рассказывается, естественно, долго, с кучей междометий, вздохами, кручением поленца, попавшего под руку, с упоминанием Царя Небесного, Пресвятой Девы, с сожалениями о ранах своих, с проклятиями супостатам, с историями из прежнего житья-бытья, со случаями с другими бондарями в родном селении…

— Так. Понял. Бондарить будешь? «Эта, ну» — не ответ. Парни, взяли дядю под белые ручки. Вытащить на полчище. Сделать ему нормальные костыли вместо этого безобразия. Я те тебе дам — «не»! Там — походишь-посмотришь. Выберешь место для своей мастерской. Прикинь — что тебе нужно. Шалаш ребята сразу поставят. Но тебе ж нужен и амбар, чтобы материал хранить, и котлы, чтобы бочки вываривать, и место для разделки брёвен. Терентий, выдай ему бересты — пусть нарисует и напишет — чего сколько. Как неграмотный?! Факеншит! Терентий — забота за тобой. И помощников-учеников ему присмотри. Николай, ты где? Потолкуй с муромскими — что бы нам ещё у Живчика выпросить. Или — выторговать в Муроме. Сам видишь — ничего нет.

Безногого бондаря убили в ту же ночь. Только и осталась от него та береста, которую Терентий с его слов нацарапал, выбранное место у Свияжского оврага да десяток слов в моей памяти.

Однако же и это немало — по его словам Терентий обустроил вчерне бондарный цех, подобрал инструмент, ребята натаскали с лесосек подходящих брёвнышек. Более всего — липы для полутарков. Как покойный и хотел.

Когда очередной новосёл из «брошенных» сказал:

— Эта… ну… а я ещё и бондарить могу, — ему сразу дали в руки зауторник да натягу.

Мастером он оказался никаким. Хвастун по имени Хоц. Не — Кац, а — Хоц. Такое исконно-посконное русское имя. Как бондарь — бестолочь. Руки не оттуда растут. Только материал переводил да инструмент портил. Но как «оно должно быть» — понимал. И административная жилка прорезалась: даваемых ему помощников «держал в мыле». А не — в «чёрном теле». После однократного «промывания мозгов» с моей стороны по поводу порядка на площадке и чистоты за ушами.

Когда появился реально мастер — «начальник бондарного цеха» порадовал того видом штабелей полуфабриката: вполне приличной купорной доски и полуйки.

* * *

Есть старая педагогическая мудрость: «кто умеет делать — тот делает, кто не умеет — учит, как надо делать, кто не умеет учить — работает методистом». Добавлю от себя: «или — начальником».

Хоц не попадал зауторником в нужное место, пережимал лезу, разбивал клёпки натягой… Но мог ткнуть пальцем, указывая работнику:

— Плохо сделано, переделай.

Раз за разом. Всегда. Когда сделано неверно. Не — сделать, не — показать «как надо». Показать, ткнуть — «так не надо».

У меня в первой жизни был мальчишечка в хозяйстве… Как программер — так себе. Сочинить, написать приличную прогу — не тянул. Но как он читал чужие…! Две трети «блох» находил, просто глядя в листинги! Ещё до начала формального тестового прогона.

Ещё у Хоца было воображение.

Я уже рассказывал: начальник должен уметь вообразить себе завтрашний день. Что будет сделано, что для этого потребуется. Представить себе «дорожку» из сегодняшнего состояния в завтрашнее. Во всех подробностях и возможностях. Заставить себя и других пройти по этой «тропке».

Мы строили город, а город «строил» нас. Этот Хоц ощутил себя начальником, понял, что среди множества кое-как известных ему ремёсел, это — самое для него подходящее. Какой-то минимум грамотности у него был, но он кинулся учиться дальше. У меня таких было немало, зимой я организовал что-то вроде вечерней школы. Взрослые мужики сопели, потели и долбили таблицу умножения. Далеко не у всех хватало упрямства дойти до конца. Хоц — успешно выдержал выпускные экзамены. К тому моменту бондарная мастерская уже работала устойчиво, и я подсунул ему новое дело. Потом — другое, третье…

Подобно тому, как людям калечным, с ущербностью физической, я находил достойное занятие, создавая новые производства, новые специализированные рабочие места, так и людям, не обладающим особыми ремесленными навыками, я давал службу по их душе. И с пользой для меня. Вводя новые виды деятельности.

Хоц стал одним из примеров новой специальности: профессиональный начальник. Он успешно уловил основные принципы индустриального производства — разделение труда, специализация, конвейер, повышение квалификации, подготовка оснастки, стандартизация, унификация, входной и выходной контроль, по-операционная разбивка, логистика, планирование и синхронизация процессов… Базовые знания по куче ремёсел у него были, а тому, что учиться можно и взрослому, «мужу доброму», он понял у меня.