Михаил Голубицкий - Фартицер

• Название: Фартицер
• Автор: Михаил Голубицкий
• Жанр: Русское современное
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905636-12-7

Волею судьбы рассказчик, мужчина за пятьдесят, оказывается в Америке в полном одиночестве, без семьи. Да и заниматься на первых порах он вынужден, чем и предположить не мог - уходом за престарелыми «русскими» эмигрантами восьмидесятых-девяностых годов. Он работает, изучает язык, позже поступает на профессиональные курсы, по окончании которых предполагает найти работу, соответствующую его образованию, полученному в Союзе.

Его подопечные не похожи друг на друга, объединяет их одно – все они, кто больше, кто меньше, являются обузой для своих близких. Стариков не отдают в дома престарелых только потому, что, как это ни парадоксально, их близкие получают от этого определенную выгоду. Исключение представляет разве что полностью обездвиженный, парализованный Сема, жена которого самоотверженно ухаживает за ним. Но ее тоже не интересует, радует ли его такая жизнь.

Обстоятельства складываются так, что рассказчик оказывается втянут в цепь драматических событий, ускоривших уход из жизни одного из его подопечных, Фимы, бывшего хулигана, мясника из Киева, к которому тот привязывается. Контраст между Фимой и новым подопечным Аркадием только усугубляет его душевное состояние, а тут еще и разразившийся кризис 2008 года надолго отодвигает возможность сменить работу. Хочется верить, что рассказчик сумеет выстоять.

---

Я согласно киваю. Она продолжает:

– Его нельзя оставлять одного, он может выйти из дому и заблудиться, однажды мы уже искали его. Я ночую здесь. А утром ухожу на работу около восьми, когда он еще спит, и работаю до пяти. Сегодня я отпросилась, чтобы поговорить с вами. Я буду приходить сюда в половине шестого и забирать его к Гале. Надеюсь, за полчаса ничего не случится. Договорились?

И она улыбнулась мягко и просяще. Приятная пожилая женщина, даже старушкой ее не назовешь. Среднего роста, не полная, аккуратная стрижечка, маникюр, а главное – спокойная. Я спрашиваю о лекарствах, и она объясняет мне, что он никого к ним не подпускает и пытаться что-либо изменить бесполезно. И говорит, показывая на часы, что мне уже можно уходить. Я звоню на телефон автоматической системы, отмечающей приход на работу и уход с нее, набираю код ухода, прощаюсь и выхожу на улицу. Наконец-то!

По дороге домой размышляю над увиденным и услышанным и ничего не могу понять. Вечером рассказываю своим друзьям, у которых живу, и они мигом разъясняют мне все. Оказывается, что пенсии двух одиноких людей в сумме больше, чем пенсия семейной пары, кроме того, они получают больше фудстемпов (бесплатных талонов на продукты) и еще – одиночке дают больше часов работы хоуматенданта. Многие пенсионеры разводятся, чтобы улучшить свое материальное положение. Хоть это и не совсем законно, но выходцев из «совка» это не пугает: на родине и не такое проделывали. На следующий день он сам открыл мне дверь и сразу объявил:

– Сегодня мы пойдем гулять. Сейчас я побреюсь и пойдем.

– А завтрак? – спросил я.

– Где моя бритва? – не удостоив меня ответом, спрашивает он. – Найди бритву и принеси мне.

Бритву я нашел в ящике комода в спальне, включил в сеть и подал ему. И он стал бриться, стоя у зеркала в ванной, а я стал звонить в офис, отметиться о приходе на работу. Отзвонившись, заглядываю в ванную проверить, как там Лазарь. Он стоит перед зеркалом и бессмысленно елозит бритвой по одной и той же, уже выбритой части щеки. В какой-то момент я понимаю, что он едва держится на ногах. Забираю у него бритву, веду в комнату и усаживаю на диван, где он впадает в прострацию, закатив глаза и уронив челюсть на грудь. Когда он приходит в себя, я брею его. Потом подаю ему одежду и помогаю надеть сандалии.

Одевшись, он уходит в туалет, закрывает за собой дверь и через непродолжительное время раздается звук смываемого унитаза. Удивительно! Могу поспорить – за это время он не успел бы и брюки расстегнуть. Выходит. Внимательно осматриваю его – может забыл снять брюки? – но они сухие и ширинка застегнута.

– Идем! – командует он, и мы выходим.

На улице он торжественно объявляет, что сейчас покажет мне Галин дом. Он говорит об этом с таким пафосом, как будто Галя купила по меньшей мере пентхаус на Манхэттене. Но это простительно – все мы гордимся достижениями своих детей. Мы выходим на боковую улочку, застроенную сравнительно новыми одинаковыми двухэтажными коттеджами и, пройдя по ней два блока, останавливаемся у одного из них.

– Вот Галин дом, – с гордостью произносит он.

– Весь? – спрашиваю я.

Он отвечает:

– Эта квартира, – и указывает на одну из лестниц, ведущих на второй этаж, – две спальни, – сообщает он гордо.

– Отличное место и дом красивый, – хвалю я.

И мы двигаемся дальше. Пройдя до конца блока, мы сворачиваем на большую торговую улицу, и я, видя, что он обессилен, предлагаю возвращаться домой. Он отказывается и говорит, что ему нужно в магазин. Усаживаю его на скамейку на автобусной остановке, и, отдохнув, мы продолжаем путь. Входим в русский магазин, и он долго рассматривает витрину с готовой едой. Выбирает хороший кусок жареной семги, жареную картошку, фунтовую банку мороженого и в овощном отделе берет коробочку малины. У кассы достает из кармана двадцатидолларовую бумажку и расплачивается. Сдачу небрежно сует в карман.

Домой он добирается из последних сил. Я почти тащу его на себе. Предлагаю ему раздеться, но он отказывается и валится на диван одетым. Отдохнув, он первым делом идет в туалет. На этот раз я прислушиваюсь внимательнее. Вначале сквозь шум включенного крана там слышна какая-то возня, после он действительно пользуется туалетом, смывает и выходит. Просит меня помочь раздеться. Когда я снял с него брюки, все окончательно прояснилось: в карманах было пусто. А ведь в магазине ему давали сдачу не только бумажками, но и увесистыми квотерами. Значит, у него тайник в ванной! Вот тебе и «чокнутый»!

Раздевшись, он без всяких напоминаний принимает свои таблетки и, усевшись за кухонный стол, с неожиданным аппетитом уплетает семгу с картошкой прямо из магазинной коробочки. Затем с определенным изяществом приступает к десерту – набирает из банки половину чайной ложки мороженого, подхватывает ложкой из коробочки с малиной одну ягоду и отправляет все вместе в рот. При этом его лицо сохраняет всегдашнее недовольное выражение. Съев половину мороженого и малины, он говорит мне убрать оставшееся в холодильник и выходит из кухни. Потом возвращается и говорит, чтобы я немедленно выбросил пустую коробку из-под рыбы в мусоропровод. Убедившись, что все следы уничтожены, он мирно засыпает на диване, даже не обратив внимания на включенный кондиционер. Проснувшись через час, он спрашивает меня, почему я ничего не ем. Объясняю, что плотно завтракаю дома и обедаю после работы. Он снова заводит вчерашнюю песню о доме, полном еды, и об его, Лазаря, хлебосольстве, и о том, что он не потерпит, чтобы в его доме работал голодный человек. Вежливо отказываюсь, и это заметно портит ему настроение. Утратив доброе расположение духа, он начинает кампанию по энергосбережению. Так мы доживаем до обеда.

Вчера я для наглядности оставил надгрызенную куриную ногу в тарелке, а сегодня нашел ее в той же банке с бульоном. Надгрызенная часть была ловко ампутирована, так что осталась одна пулка, с виду нетронутая, и, кроме того, в банке появилась вермишель. Я разогрел бульон и подал его на стол. Лазарь собственноручно выбросил пулку в пакет для мусора, а бульон сказал мне вылить в раковину. Ну, что ж, хозяин – барин. На второе была оставлена жареная рыба с пюре. Рыба даже отдаленно не напоминала ту, которую Лазарь ел на завтрак, как по качеству, так и по срокам приготовления. Предполагая ее судьбу, я даже не стал разогревать ее и подал в той же коробочке, в которой она стояла в холодильнике. И был прав. Лазарь сходу перевернул коробочку в мусорный пакет и потребовал десерт. Доев мороженое и малину, он внимательно проконтролировал уничтожение улик и вернулся на диван, а я, наведя порядок на кухне, сел на стул, потому что в комнате сесть было больше не на что. Думаю, остальная мебель у Гали. Вздремнув немного, Лазарь снова вернулся к вопросу моего питания, но уже не так категорично, потом напомнил мне о том, что я должен слушаться его и тогда мое будущее обеспечено, потом вспомнил об энергосбережении и снова по кругу до тех пор, пока я не отзвонился в пять часов и не закрыл за собой дверь.

На следующий день, придя на работу, я нашел там Галю. Она пришла разъяснить мне насчет предстоящего в этот день визита к врачу. Каждую неделю по средам и пятницам в девять утра за нами будет приходить машина и везти Лазаря на капельницу. К этому времени он должен быть накормлен и одет. Водитель позвонит и мы должны выйти в течение трех-пяти минут. И еще она сказала, что я должен купать его хотя бы через день, точнее – напоминать ему и следить, чтобы он не поскользнулся в ванной. И ушла.

Мне не составило труда собрать Лазаря: к лечению он относится серьезно. Он даже поел более охотно, правда, подтекшую сметану с кисловатым творогом есть не стал. Мы вернулись домой около двенадцати и все пошло своим чередом. Поездка здорово вымотала его и гулять мы не пошли, он с горем пополам пообедал и продремал на диване до самого моего ухода.

В принципе – ничего страшного, думал я о своей работе. Есть даже свои плюсы – на работе можно выкраивать время для занятий английским, мне удобно добираться на курсы после нее, ну и, откровенно говоря, я не особо перерабатываю. Пойди я работать водителем, как предполагал сначала, было бы сложнее. Одна проблема – денег маловато. На этой работе более-менее прилично заработать можно только за счет переработки часов, а у меня их мало – всего сорок в неделю. Поэтому, выйдя от Лазаря, звоню с мобильного своему координатору и прошу найти мне работу на выходные. Она обещает. И действительно, на следующий день звонит и предлагает работать по субботам и воскресеньям по двенадцать часов, но предупреждает – больной лежачий. Но разве у меня есть выбор? Благодарю ее и соглашаюсь. Так я попал к Якову Левиту.

Весь следующий месяц проходит без заметных происшествий. С восьми и до пяти я у Лазаря, потом по понедельникам, средам и пятницам – курсы английского, в субботу и воскресенье – Яков с восьми и до восьми. Скучать некогда. Да и на работе установился определенный порядок и расписание для каждого дня. В дни, когда нет капельниц или визита к врачу, мы с утра, пока еще не жарко, идем в магазин. Процедура та же – Лазарь закрывается в ванной, достает из тайника деньги, для конспирации смывает унитаз.