Галина Врублевская - Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы

• Название: Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы
• Автор: Галина Врублевская
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4311-0043-7

Новый сборник Галины Врублевской открывает автобиографическая проза. Впервые публикуемая повесть «Прощай, «почтовый ящик»!» переносит читателя за ограду засекреченного НИИ «доперестроечных» времен. Автор не только повествует об инженерных буднях, открытиях и конференциях, но также ярко описывает внутреннюю жизнь коллектива. В повести много занимательных эпизодов: от «розыгрыша» дефицитного банного халата до служебных романов в декорациях измерительного стенда.

В книгу также вошли романтические новеллы и эссе о любви и смыслах бытия

---

Он просит зайти в его кабинет для продолжения разговора. Я тотчас отлипаю от своего стула, и, не дожидаясь позволения Николаева, бегу в кабинет шефа.

Начальник озадачивает меня творческой работой: требуется рассчитать интенсивность звука в каюте корабля – другое дело! Тема знакомая, проходили ее еще на четвертом курсе, надо только выполнить расчет с заданными параметрами. Мне все ясно, я и спешу на рабочее место: не терпится приступить к настоящей работе!

За время моего отсутствия общая комната снова наполнилась народом. И постоянные обитатели вернулись, и незнакомая сотрудница из соседнего сектора пожаловала, стоит посреди комнаты, рука в бок, говорит о путевке на базу отдыха. Я прислушалась: возмущается! Обижена, что при жеребьевке ей не досталось путевки. Наши сотрудники поддерживают ее возмущение – им тоже в разное время не досталось дефицитных вещей или услуг. Позже я убедилась, в институте на социальную сферу выделялось мало средств. Не хватало мест в детские лагеря и на базы отдыха, рядовые инженеры и младшие научные сотрудники с трудом выбивали поездки в санаторий или турпутевку по стране. Говорят, так было не везде. Мои знакомые, работающие на заводах, по их словам, подобных проблем не имели. Рабочий класс, а заодно и обслуживающих его инженеров снабжали чуть лучше.

В беспутный разговор о путевках врезался прокуренный голос Николаева, он монотонно читал проверяемый текст. Пока я ходила к шефу, «начальник чемодана» нашел себе помощницу, ну и слава богу. Она с карандашом в руке вылавливала замеченные опечатки в чистовике. А я пыталась отгородиться от этой какофонии, сосредоточиться среди шумного базара над искомыми децибелами шума в расчете. Помог адреналиновый азарт: первое задание – как экзамен в институте, хочется блеснуть, произвести впечатление. Однако обнаружила, что нет при себе главного инструмента: логарифмической линейки – счетного устройства из трех совмещенных линеечек, бывшее в ходу до появления калькуляторов. Робко касаюсь рукой спины впереди сидящей женщины, молчаливой Татьяны, прошу линейку – она одалживает. Завтра непременно принесу из дома свои принадлежности.

Комната снова опустела. Кто-то, накинув плащи, заторопился в столовую. Еще один, достав из книжного шкафа запрещенный к пользованию электрочайник, отправился с ним в туалет за водой. Я и сама ощутила, как сосет «под ложечкой», но знаю, что до начала обеденного перерыва еще двадцать минут. Так что держусь. Но дверь за моей спиной распахивается, и в комнату влетает моя подруга Маринка – пышнотелая, рыжеволосая, с улыбкой до ушей – с ней я подружилась, проходя практику. Она почти абориген в лаборатории, пришла годом раньше, работает на испытательном стенде. У нас две неисчерпаемые темы для разговоров. Одна связана с «Андроповым». Мы единодушно осуждаем его и за выговоры, вынесенные кому-то, и за неправильное, на наш взгляд, распределение отпусков и за сухую манеру держаться. А другая тема – наш дружочек Вадим Симаков: он поочередно был дипломным руководителем вначале у подруги, затем у меня.

Маринка, встав у моего стола, заверещала над моим ухом:

– Галка, ты уже здесь! Я вспоминала, что ты должна выйти в эти дни на работу! Что же ко мне не заглянула? – И чуть тише добавила. – Идем быстрее в столовую, «Андропов» сегодня на совещании, проверок не ожидается!

Вижу краем глаза, как Николаев в своем углу сдвигает обшлаг пиджака и многозначительно стучит по циферблату часов. Но я, игнорируя его намек – дескать, рановато на обед собралась – живенько забегаю за шкаф, снимаю с крючка, прибитого к его задней стенке, свое пальто и следом за Маринкой – в коридор. Веду себя совсем по-школярски.

Выкатились на улицу. Столовая почти рядом, в двухэтажной бетонно-стеклянной «коробке», облицованной гранитной крошкой. Многие перебегают без верхней одежды, обгоняют нас. Скоро я поняла, куда они так спешили. Достаточно было заглянуть в обеденный зал: у нас самообслуживание, и очередь к раздаче серпантином в три кольца вьется. Маринка сразу меня за рукав прочь потащила, заявила, что опоздали, надо было приходить часом раньше, к открытию, наплевав на наш график режима. Предложила пойти погулять по территории, и вернуться сюда уже к закрытию.

Погода отличная, в начале апреля, днем уже стойкий плюс на термометре, и солнце по-весеннему слепит глаза. Вышагиваем по чистому сухому асфальту. Здание общепита осталось за спиной, сворачиваем на дорожки, мощеные плитками. Семеним мелкими шажками, стараясь не западать каблуками в расщелины. Слева яблоневый сад – он пока еще в спячке – справа открытый бассейн с зеленоватой мутной водой. Бассейн не для купания, а тоже для испытания моделей, но сейчас испытателей не видно. Постояли у воды: полное ощущение, что гуляем в городском парке. Хочется, по-девичьи, взяться под ручки и идти, шепчась о наших секретах. Секреты водятся, как правило, у Маринки.

Она продолжает работать в группе Вадика и намекает, мне, что учит он ее не только законам физики. Но облом состоит в том, что у него имеются жена и пятилетний сын. А сама Маринка, напротив, не замужем.

Однако по территории «под ручку» ходить не принято. Все делают вид, что перемещаются из корпуса в корпус лишь по делам службы.

Но иногда гуляющие забывают о маскировке. Навстречу движется романтическая пара – он и она. Старые: обоим к пятидесяти! Плечом к плечу, ладонь в ладони! Их лица освещены улыбками. Эти двое мне незнакомы, наверно, из чужого подразделения. Заметив нас, они, как школьники застигнутые за проказами, быстро размыкают руки.

Чуть посторонясь на узкой дорожке, пропускаем встречных «романтиков». Выждав, когда их шаги стихли у нас за спиной, Марина авторитетно поясняет, что нам, если хотим укрыться от въедливых глаз сослуживцев, лучше гулять по другую сторону опытового бассейна. Ведь, чтобы обойти кругом вытянутое на два километра здание, полдня потребуется; и без особой надобности свои в такую даль не забираются. С той половины влюбленные парочки приходят к нам, а наши забредают к ним. Есть и гуляющие одиночки, но их меньше.

Но, когда идешь по делу на другую половину территории, просвещает Марина, дорогу можно и сократить. Она показывает на пешеходный мостик над крышей здания опытового бассейна – такие обычно на узловых станциях над рельсами возводят.

Возвращаться не торопимся, гуляем дальше. Немного посплетничали о незнакомой мне паре. Выяснилось, что Маринка знает фамилию мужчины: оказалось, руководитель другого подразделения. Поражаюсь ее осведомленности. От обсуждения посторонних людей разговор плавно перетекает к нашим баранам.

Маринка опять заводит речь о нашем наставнике Вадиме. Вначале поет ему дифирамбы: кандидат наук, «ума палата», эрудит, какого поискать! Я тоже вставляю словечко – он и меня успел поразить знанием редкостных поэтов и художников. Как-то нашел случай блеснуть. И как он щелкает четырехэтажные интегралы, тоже была свидетелем. Но вечная снисходительная ухмылка на его лице меня не впечатляет. Тем более, что лицо бледное, отечное, кожа несвежая. Пристрастие Вадика к алкоголю уже и мною замечено. Может, поэтому выглядит он старше своих тридцати двух лет. И совсем не красавец, роста среднего, полноват. Однако же любит щегольнуть одеждой: костюм из дорогой ткани, сшит в ателье на заказ. В общем, личность неординарная, а как мужчина – смотря, на чей вкус!

С Маринкой все ясно: она вся пылает чувствами к этому физику-лирику. Рассказывает, что недавно вместе с ним проводила измерения на стенде, кроме них двоих – никого. Оба выпили по рюмашке спирта и началось…. Перебиваю ее: удивляюсь, откуда спирт. Смеется над моей наивностью. Оказывается, сотрудникам перед командировкой на корабли, на флот, выдают канистры спирта для технических целей. Но мужики зря продукт не переводят, а внутрь употребляют. Спирт, как напиток, и название имеет – «шило». И начинают «причащаться» еще перед поездкой, на рабочем месте, а в командировке и вовсе всякие границы теряют. Вспоминаю, что несчастный Вадим, объясняя мне преобразования интегралов, часто отворачивался, дышал в сторону. И не только он. Другие парни тоже порой какие-то странные по коридорам ходят.

Марина углубляется в недавние переживания. Рассказывает, как он в любовных признаниях перед ней рассыпался, как стихи читал. Пытаюсь представить милые подробности чужого флирта в декорациях измерительного стенда: стеллажи с приборами; гул вибрирующей модели, похожей на крупную рыбину; всплески зеленоватых синусоид на экране осциллографа. И двое – уже не рука в руке, а лицом к лицу.

Подруга однако спохватывается, притормозила откровенничать. Заявляет, что с женатым не собирается связываться, но я вижу по ее заблестевшим глазкам, что ей трудно будет справиться с собой. Вадим ей очень нравится! Поколебавшись, задаю вопрос на грани фола: было? Она уходит от прямого ответа, резко меняет тему. Вспоминает вдруг, как хорошо Симаков отзывался о моей дипломной работе, предрекал мне хорошую карьеру в ЦНИИ. Но в этот теплый весенний день о карьере совсем не думается, тем более о возвращении на рабочее место. Снова болтаем о разном, обсуждаем недавний концерт непревзойденного артиста-сатирика Аркадия Райкина, где обе побывали, купив билеты у культорга лаборатории. Я ходила с мужем, а она с каким-то соседом: может, и в самом деле с Вадиком у нее – это так. Продолжаем обсуждать концерт, вспоминаем репризы, расходящиеся по народу цитатами: «в греческом зале, в греческом зале…».