Владислав Груздев - Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 2. Отдельные аспекты защиты

• Название: Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 2. Отдельные аспекты защиты
• Автор: Владислав Груздев
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7205-1218-7

Настоящей книгой автор продолжает исследование гражданско-правовой защиты, предпринятое в монографии «Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга первая: общие положения» (М.: Юстицинформ, 2012).

В данной работе освещены наиболее актуальные в теоретическом и практическом отношении вопросы рассматриваемой темы. Вместе с тем осмысливаются предложения, относящиеся к еще предстоящим этапам реформы гражданского законодательства.

Издание предназначено для студентов, магистрантов, аспирантов и преподавателей высших учебных заведений, научных и практических работников, а также всех тех, кому интересны проблемы современного гражданского права.

---

Когда обстоятельствами дела подтверждается нарушение права и тем самым возникновение обязательства по возмещению убытков, разрешаемый судом правовой конфликт сводится по существу только к определению объема данного обязательства. Отказ в иске в этих условиях по мотиву его недоказанности является самоустранением суда от выполнения стоящей перед ним задачи предоставить защиту действительно нарушенному праву. Ведь поскольку установление содержания спорного определимого обязательства – вопрос права, а не факта, именно суд ex officio должен разрешить данный вопрос. Кроме того, решение суда, основанное на двух противоречивых выводах – о наличии между сторонами спорного материально-правового отношения, по правовой природе требующего определения объема, с одной стороны, и об отсутствии оснований для такого определения, с другой, – вряд ли можно признать обоснованным.

Итак, решение об отказе в иске по мотиву невозможности определения размера убытков от установленного нарушения, являясь внутренне противоречивым, не соответствует сущности правосудия, призванного разрешить возникший юридический конфликт, который в данном случае сводится к спору сторон об объеме действительно принадлежащему истцу права. Это означает, что у суда имеется только один отвечающей задаче защиты нарушенного права выход: основываясь на положениях теории адекватной причинной связи, выявить и взыскать типичные, обычные для подобного нарушения убытки, определив тем самым размер убытков самостоятельно, по своему усмотрению (метод адекватных оценок).

Таким образом, по общему правилу метод адекватных оценок применим только после обнаружения невозможности достоверного определения размера убытков. Вместе с тем в качестве исключения допускается немедленное использование данного метода. Речь идет о случаях возмещения морального, репутационного вреда, вреда от волокиты в сфере судопроизводства и исполнения судебных актов (процессуальной волокиты), а также вреда от нарушения исключительных прав.

Определение морального вреда как физических и нравственных страданий однозначно свидетельствует об его неимущественной природе, которая не может измениться только оттого, что соответствующее явление в науке, законодательстве или практике его применения будет именоваться иначе, например, психическим вредом. Очевидно, это дело вкуса, на который, как и на цвет, согласно известной поговорке «товарищей нет»[60]. В действительности проблема морального вреда видится в другом, а именно, в выяснении вопроса, на восстановление каких именно потерь направлена денежная компенсация этого вреда – неимущественных или имущественных.

Казалось бы, ответ лежит на поверхности: если моральный вред является вредом неимущественным, то в случае его причинения должны компенсироваться нематериальные потери. Вместе с тем гражданско-правовое регулирование нацелено на имущественные отношения. Личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными, попадают в орбиту цивилистического внимания лишь постольку, поскольку они представляют собой неотъемлемую принадлежность определенного лица как участника гражданского оборота. Без набора определенных нематериальных, индивидуализирующих лицо благ принципиально исключается его участие в правовых отношениях. Поэтому-то возникающие по поводу нематериальных благ отношения защищаются нормами нескольких юридических отраслей, включая цивилистическую.

Ущемление нематериальных благ, принадлежащих лицу как субъекту реально сложившихся или потенциально возможных гражданско-правовых отношений, непременно сказывается на полноценности его участия в таких отношениях. «Страдающий человек, – отмечает Е.Н. Гриценко, – внешне выглядит печальным, отрешенным от происходящих событий, он испытывает одиночество, изолированность, особенно от тех, кто заботится о нем, чувствует себя неудачником, несчастным, потерпевшим поражение, не способным к достижению прежних успехов. Уныние, упадок духа, мысли о своей профессиональной некомпетентности, об утрате смысла жизни все чаще посещают его. Понижается и общий физический тонус. Появляются соответствующие этому различного рода функциональные расстройства, нарушается сон, аппетит»[61]. В свою очередь снижение активности участия в имущественном обороте требует, с одной стороны, восстановление ее на прежнем уровне (в том числе путем получения дополнительных положительных эмоций) и, с другой стороны, неизбежно приводит к упущению в состоянии «упадка» материальных доходов. Как видно, физические и нравственные страдания (неимущественный вред) обязательно влекут за собой имущественные потери (реальный ущерб и упущенную выгоду). Они, в действительности, и компенсируются в случае причинения морального вреда. То же происходит при причинении вреда жизни и здоровью, восстановление которого производится путем возмещения убытков. А вот сам процесс восстановления неимущественного блага (психологическая реабилитация, лечение болезни и т. д.) вряд ли можно урегулировать с помощью гражданско-правовых норм. Говоря проще, имуществом можно возместить только имущественный вред.

Следовательно, компенсация морального вреда имеет целью восстановления имущественных потерь потерпевшего. В то же время очевидна особенность таких потерь, выражающаяся в принципиальной, заранее известной невозможности их точного определения судом[62]. Поэтому бессмысленной оказывается даже попытка такого определения. С учетом данного обстоятельства законодатель предусмотрел использование здесь судом только метода адекватных оценок. Напротив, в случаях причинения вреда жизни и здоровью гражданина возможно исчисление убытков с помощью четких критериев – степени утраты трудоспособности и принадлежности к кругу лиц, основным источником существования которых должны были являться средства умершего.

Сделанные выводы в полной мере относятся и к случаям причинения вреда от процессуальной волокиты.

Пункт 1 ст. 1 Федерального закона от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» (далее – Закон о компенсации) предусмотрено право на компенсацию за вред от процессуальной волокиты. Данный вред, причиняемый властным субъектом публично-правового отношения, обязанным разрешить соответствующий правовой вопрос в разумный срок, приводит к имущественным потерям, достоверное исчисление которых принципиально невозможно. По этой причине для определения размера убытков здесь также может быть использован только метод адекватных оценок. Единство природы морального вреда и вреда от процессуальной волокиты, выражающейся в изначальной невозможности точного подсчета связанных с ним имущественных потерь, подтверждается п. 4 ст. 1 Закона о компенсации, в силу которого присуждение рассматриваемой компенсации лишает заинтересованное лицо права на компенсацию морального вреда за аналогичные нарушения.

Согласно п. З ч. 1252 ГК РФ в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом для отдельных видов результатов интеллектуальной деятельности или средств индивидуализации, при нарушении исключительного права правообладатель вправе вместо возмещения убытков требовать от нарушителя выплаты компенсации за нарушение указанного права. Компенсация подлежит взысканию при доказанности факта правонарушения. При этом правообладатель, обратившийся за защитой права, освобождается от доказывания размера причиненных ему убытков. Размер компенсации определяется судом в пределах, установленных настоящим Кодексом, в зависимости от характера нарушения и иных обстоятельств дела с учетом требований разумности и справедливости.

Юридическая природа компенсации за нарушение исключительного права определяется по-разному.

Одни авторы, признавая данную компенсацию качественно отличающейся от возмещения убытков, рассматривают ее в качестве самостоятельного вида ответственности[63], неустойки (штрафа)[64] и т. п.

Другие авторы видят сущность компенсации в возмещении имущественных потерь[65]. Так, В.А. Хохлов подчеркнул, что компенсация за нарушение исключительного права имеет туже самую направленность и природу, что и возмещение убытков, – восстановление имущественного урона правообладателя[66].

На самом деле, как было показано выше, компенсация в гражданском праве, нацеленном на регулирование имущественных отношений, не может иметь иного назначения, кроме возмещения материальных потерь. При нарушении исключительного права, являющегося в силу прямого указания ст. 1226 ГК РФ правом имущественным, его обладатель неизбежно несет убытки, которые, в отличие от убытков при причинении морального, репутационного вреда и вреда от процессуальной волокиты, достоверно исчисляемы. Однако, учитывая серьезную затруднительность такого подсчета, законодатель предоставляет потерпевшему возможность, не предпринимая попыток доказать конкретный размер убытков, потребовать от суда его немедленного определения методом адекватных оценок. При этом установлены границы судейского усмотрения, не имеющие ничего общего с «нормативными» и «заранее оцененными» убытками, размер которых a priory определяется в точной цифре.