Пьер Саворньян де Бразза - Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы

• Название: Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы
• Автор: Пьер Саворньян де Бразза
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7598-0793-3

Книга, подготовленная доктором исторических наук профессором НИУ ВШЭ И. В. Кривушиным и кандидатом филологических наук Е. С. Кривушиной, представляет собой первое отечественное научное издание документов и материалов, связанных с первыми двумя экспедициями на африканский континент (1875–1878 и 1879–1882 гг.) знаменитого французского путешественника и исследователя Пьера Саворньяна де Бразза (1852–1905), которые привели к открытию обширных земель между реками Огове, Конго и Атлантическим побережьем и которые стали отправной точкой в создании Французской колониальной империи в Центральной Африке. Публикуемые в книге мемуары Пьера де Бразза, его отчеты перед Французским географическим обществом и его письма содержат уникальную информацию как о самих экспедициях, так и о географии и этнографии Экваториальной Африки. Издание, снабженное обширными научными комментариями, предваряется вступлением, в котором рассматриваются колониальная политика Третьей республики и жизненный путь Пьера де Бразза, и завершается приложением – тремя научными статьями, посвященными доколониальной истории народов Габона, истории проникновения в Габон европейцев и ранним попыткам французов закрепиться в этом регионе.

Для широкого круга читателей, в первую очередь историков, этнологов, культурологов, географов, журналистов.

---

Доктор Балле и Амон, к несчастью, заболевают: их организм не переносит вредоносных испарений, обычных в переходный период между сезоном дождей и сезоном засухи; я не питаю надежд на их немедленное выздоровление, и хотя на пирогах невозможно создать для них сколько-нибудь комфортные условия, мы собираем всю нашу волю, чтобы снова пуститься в путь.

Выбравшись из <лабиринта> островов, которыми усеяно ее русло, Огове свободно несет свои воды между двумя плотными рядами деревьев, чья гигантская высота убывает только при удалении от них на тысячу метров. Берега, то вытянутые по прямой линии, то описывающие дугу большого радиуса, создают впечатляющую картину, рамкой для которой служат очертания высоких холмов на бескрайнем горизонте.

Мы вскоре познакомимся с новым народом – бакале, чьи многочисленные селения раскинуты и справа и слева. Поскольку берега еще достаточно низкие, мы можем, прежде чем остановиться, видеть все эти ряды хижин, которые, как мне кажется, построены примерно на два метра выше максимального уровня воды при половодье.

Мы достигаем важного пункта торгового пути, где бакале, с одной стороны, получают европейские товары и откуда, с другой, отправляют свои собственные во внутренние <области страны>. Здесь всегда большое скопление туземцев. Могущественные вожди, такие как Мдинге[279], Каза, Нтамби[280], Алика, контролируют обширную торговлю своих подданных, а также ведут дела с коммерсантами из низовий реки[281].

Характер бакале еще более труден, чем у иненга и галуа. Ни одна торговая сделка не обходится без обмана, к этому добавляется еще их склонность к скандалам. Спор может перейти в драку, но это случается только тогда, если у них есть шанс победить: сильный соперник быстро обнаруживает их трусость и разрушает всю эту вздорную дипломатию.

<Надо отдать им должное> – бакале отличные охотники: они часто организуют облавы на слонов[282] и загоняют тех в ловушки.

Природное пристрастие этого народа к кочевой жизни подкрепляется во многом его религиозными представлениями или, точнее, дремучим суеверием.

Когда в какой-нибудь деревне случается несчастье, например, когда умирает вождь, бакале сразу же покидают свои жилища и плантации, чтобы поселиться в месте, которого еще не коснулся никакой злой рок[283]; понятно, что эти перерывы в земледельческих работах вкупе с абсолютным безразличием к тому, что производит земля, становятся причиной частого голода. Однако мало-помалу коммерческая значимость того или иного места принуждает к оседлости: выгода одерживает верх над предрассудком, и в таких деревнях, как деревни Мдинге, Алики и Нтамби, состав населения остается практически неизменным.

Можно только с большой оговоркой говорить о нравах бакале; скорее, речь идет об отсутствии нравов[284]. Муж, как только у него появляется возможность, спешит заработать на своей жене, и агенты факторий, к сожалению, не отказываются от подобных сделок. Все объясняется просто: поскольку агенты не испытывают никакого стыда, «беря комиссионные» в размере трех четвертей товаров с туземцев, последние прибегают к самому надежному средству, чтобы компенсировать потери.

Положение женщин здесь намного тяжелее, чем у иненга или галуа. Мы уже сказали, что бакале торгуют только с внутренними <областями страны>. Они уезжают группами, куда входят члены одной семьи, если можно назвать родственниками шуринов, чье число увеличивается с каждым днем; они следуют по узким туземным тропам, обменивают европейские товары на слоновую кость или каучук; затем, когда обмен завершен, возвращаются в свою деревню. Во время этих экспедиций мужчины не несут никакого груза, он распределяется между рабами и женщинами.

Нередко женщинам приходится нести от тридцати до сорока килограммов. Понятно, что они предпочитают оставаться в каком-нибудь селении в качестве залога, что случается, когда у их мужей кончаются товары. Мужчины уходят за новыми и отсутствуют некоторое время, а по возвращении отыскивают и забирают обратно отданных под залог жен. Те обычно не жалуются на пребывание у чужих; временные владельцы обращаются с ними относительно хорошо, тем более что женщинам позволяется принимать их ухаживания. Таким образом жены возмещают натурой процент с суммы, одолженной их законным мужьям.

Торговля бакале простирается достаточно далеко. Люди из Самкиты действительно добираются до земель бангве[285] к югу от страны оканда. Бангве же, в свою очередь, доходят до земель симбо[286] и окона[287].

Мы останавливаемся в деревне Нтамби и с удовольствием проводим послеполуденные часы в обществе господина Нассау[288], миссионера-протестанта из Америки[289]. В 1875 г.[290] он самостоятельно обосновался у бакале. Господин Нассау в отчаянии, что его миссия не приносит желаемых результатов в стране, где у его противников, агентов факторий, есть масса возможностей споспешествовать падению нравов.

Нам представляется случай оказать ему услугу. За несколько дней до этого некий вождь, которому другой поручил продать бивень, предложил собственнику слоновой кости недостаточное количество товаров; не согласившись с ценой, тот потребовал свой товар обратно. Чтобы дать ход делу, он задержал пирогу Нассау и заявил, что не возвратит ни ее, ни гребцов, пока не удовлетворят его ходатайство. Мы сумели, правда не без труда, вернуть все бедняге Нассау, который, впрочем, не очень удивился этому происшествию, вызвавшему у нас странные мысли о некоторых нравах туземцев. Согласно обычаям страны, третья сторона, которую таким способом вынуждают стать арбитром, должна использовать свою власть для того, чтобы вершить правосудие, а не для того, чтобы избавляться от чрезмерно назойливых просителей.

На следующий день[291] мы прибываем в Самкиту, где нам сообщают, что Марш только что покинул селение[292]. Ему так и не удалось избежать ссоры с туземцами, и он смог достать только одну пирогу[293], на которую погрузил часть своих товаров, а другую оставил под охраной двух сенегальцев.

Мы проводим четыре дня в Самките. Из-за болезни Балле и Амона мы не можем продолжать наше совместное путешествие; впрочем, я и сам против общего отъезда, поскольку не надеюсь на пополнение ресурсов в этой местности; я должен быстрее продвигаться вперед, чтобы добыть их для своего отряда.

Я слежу за устройством больных в одной из хижин, построенных Маршем[294], и оставляю им четырех лапто; они будут находиться там, пока я не пришлю за ними кого-нибудь из оканда.

Приняв все предосторожности, 18 января я покидаю Самкиту. Мое подавленное состояние мешает мне осуществлять полный контроль за десятью пирогами[295] и примерно ста шестьюдесятью участниками плавучего каравана.

Глава VI. От Самкиты до Сангалади

Мы вскоре достигаем точки слияния какой-то речки с Огове с правой стороны[296]. В своем верхнем течении она орошает земли, где, как говорят, обитает некая новая раса людей – это смелое и воинственное племя павинов, которые постепенно мигрируют к реке. Бакале, охотясь во внутренних областях страны, иногда встречаются с ними, но стараются избегать столкновений с чужаками, не понимая, что те, в силу своей малочисленности, никогда бы не стали предпринимать каких-либо враждебных действий.

До настоящего момента мы плыли между низкими и болотистыми берегами, прорезанными каналами. Никаких следов скал; почва, казалось, полностью образована наносами. Острова, первоначально просто песчаные мели, куда течение мало-помалу выбрасывало всякий растительный мусор, укрепились благодаря выросшим на них мощным деревьям, давшим начало рощам. Вокруг нас простиралась равнинная земля, которая начинала подниматься только на расстоянии двадцати километров от берегов.

Теперь же картина резко меняется. Огове, уже не столь широкая, но зато более глубокая, стиснута между двумя высокими берегами; мели встречаются реже; крутые берега обнажают корни, которые, корчась долгое время в пустоте, наконец падают в воду и уносятся потоком, чтобы превратиться в строительный материал для какой-нибудь новой отмели. Молчание широкого водного полотна, сверкающего под раскаленным небом, сменяется шумом буйной волны, бьющейся о скалистые берега; мы не страдаем больше от гнетущей неподвижности воздуха, которую не нарушало даже самое легкое дуновение; сейчас порывы ветра вместе с рекой приносят нам ощущение свежести. Становятся другими и краски окружающего мира: Огове меняет свой цвет от отраженных в ней темных силуэтов прибрежных растений, склоненных над водой; солнце умеряет свой блеск на темно-зеленом фоне деревьев, на котором сверкают иногда только яркие пятна комбо-комбо[297].

Мы входим в зону террас, откуда начинается центральное плато этой горной области. С некоторых точек уже можно различить вдали за первыми холмами голубоватые очертания окотезских гор[298]. Миновав узкий проход, мы наталкивается на выступающую из воды огромную глыбу конической формы, которую туземцы считают богом Верхней Огове; проплывая мимо, каждый из них окропляет несколькими каплями этот каменный фетиш.