Пьер Саворньян де Бразза - Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы

• Название: Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы
• Автор: Пьер Саворньян де Бразза
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7598-0793-3

Книга, подготовленная доктором исторических наук профессором НИУ ВШЭ И. В. Кривушиным и кандидатом филологических наук Е. С. Кривушиной, представляет собой первое отечественное научное издание документов и материалов, связанных с первыми двумя экспедициями на африканский континент (1875–1878 и 1879–1882 гг.) знаменитого французского путешественника и исследователя Пьера Саворньяна де Бразза (1852–1905), которые привели к открытию обширных земель между реками Огове, Конго и Атлантическим побережьем и которые стали отправной точкой в создании Французской колониальной империи в Центральной Африке. Публикуемые в книге мемуары Пьера де Бразза, его отчеты перед Французским географическим обществом и его письма содержат уникальную информацию как о самих экспедициях, так и о географии и этнографии Экваториальной Африки. Издание, снабженное обширными научными комментариями, предваряется вступлением, в котором рассматриваются колониальная политика Третьей республики и жизненный путь Пьера де Бразза, и завершается приложением – тремя научными статьями, посвященными доколониальной истории народов Габона, истории проникновения в Габон европейцев и ранним попыткам французов закрепиться в этом регионе.

Для широкого круга читателей, в первую очередь историков, этнологов, культурологов, географов, журналистов.

---

Мы достигаем островов Нджоле[299]; здесь сила течения резко возрастает. Мы высаживаемся и, как обычно, разбиваем лагерь; надо проверить, хорошо ли закреплены грузы на пирогах, ибо мы уже на подступах к порогам.

Мои люди скручивают у костра длинные лианы, превращая их в гибкие веревки. Ящики крепко связаны и помещены в некое подобие сети, прикрепленной к борту. Все гребцы вооружаются шестами.

Караван покидает Нджоле, поднимаясь почти по прямой к маленькому острову Миссанга[300], где нас ждут пороги.

Первые пороги расположены между этим островом и правым берегом Огове: их можно обойти, если идти по фарватеру у левого берега. Но туземцы предпочитают, хотя это и нелегко, продвигаться среди скал, отталкиваясь от них шестами или же волоча пироги на лианах, а не грести в открытом пространстве реки, что требует огромного напряжения. Иногда само русло ощеривается скалами с причудливо выточенными краями. Высокие горы теперь совсем близко от нас: мы видим вершину Конгве[301], поднимающуюся более чем на тысячу метров. Проход через этот огромный массив все более и более сужается, затрудняя продвижение.

К концу дня мы входим в настоящий амфитеатр из скал, между которыми с яростью рвутся волны. Приходится сражаться со встречными течениями; особенно опасны водовороты, которые Огове коварно прячет под спокойной гладью вод.

После неимоверных усилий, которые, однако, не истощают нашего упорства, мы наконец подходим к Сангалади, самому большому из трех островов, которые в этом месте фактически перегораживают реку. Мы оказываемся в первом селения окота[302], у вождя Джумбала. Проход, который мы только что миновали, теперь расширяется, превращаясь у наших ног в огромный бассейн, усеянный рифами и обрамленный высокими лесистыми горами. Нас сковывает усталость; но мы понимаем, что перенесенные трудности лишь подготовка к еще более тяжелой работе, которая предстоит нам в последующие дни.

Если в Самките, как мы увидели, идет активная торговля каучуком и слоновой костью, то здешнее население незнакомо со сбором каучука. Окота продают козлят и рабов[303]; торговые дела они ведут с прибрежными жителями; для этого им приходится спускаться вниз по реке до Ламбарене или подниматься вверх до страны оканда. Свой основной доход, впрочем, они получают от налога, который взимают с тех, кто проходит по их территории.

На Сангалади, куда мы прибыли 22 января[304], я встречаю Марша, который уже два дня[305] не может отправиться в путь из-за отсутствия гребцов[306]. Бакале, доставившие его сюда, отказались, не имея опыта, проходить пороги. Однако главными виновниками дезертирства были местные жители[307], которые уговорили их покинуть эти места[308], поскольку были заинтересованы как можно дольше задерживать у себя Марша с его товарами.

Долгие переговоры с Джумбалой и остальными вождями завершаются обещанием предоставить нам людей. Чтобы у моих иненга и галуа, подобно бакале, не возникло искушение удрать, я покидаю Сангалади.

24 января пополудни Марш[309] присоединяется ко мне в небольшом селении Эдибе[310].

Глава VII. От Сангалади до горы Отомби (Окота)[311] (22–30 января 1876 г.)

В прежние времена окота жили на обоих берегах Огове[312], но с некоторых пор павины, спустившиеся сюда по реке Оконо[313], вытеснили их на острова[314], оставив им левый берег, где и поныне можно встретить достаточно много селений окота[315]. Это небольшое племя усвоило нравы речных народов, иненга и галуа; однако оно сохраняет для внутреннего общения собственный язык.

Окота занимают один из самых опасных участков большой реки; недаром они славятся своими гребцами. Их встречаешь повсюду, от деревни к деревне, на пирогах, которые здесь называют «муссиками». Эти лодки, длиной от двух до трех метров, такие узкие, что человек может расположиться там только боком. Окота умело маневрируют между встречными течениями, обходят водовороты и продвигаются довольно быстро, несмотря на множество трудностей, сопровождающих плавание. Мы бы могли набрать здесь для прохождения порогов самых лучших гребцов, если бы их было побольше и особенно если бы при переговорах мы не столкнулись с абсолютным отсутствием у них честности. Но, называя их подозрительными людьми, неисправимыми лицемерами и лжецами, не даем ли мы им слишком примитивную оценку? Разве любое другое племя, слабое и помещенное в те же самые условия, не увидело бы в действиях белых серьезную опасность, угрожающую сохранению их прав, и не попыталось бы равным образом использовать хитрость в качестве оружия? Как бы там ни было, мы вскоре увидим, насколько важно быть крайне осторожными в отношениях с окота и ялимбонго, племенем той же расы, с которым мы встретимся позже.

И вот мы уже на подступах к порогам и можем поздравить себя с покупкой новой пироги: груз в ней действительно размещается более равномерно, что увеличивает наши шансы на благополучное их преодоление.

Прохождение порогов, без сомнения, менее опасно, когда плывешь вверх по Огове. Совсем иное, как мы увидим позже, когда спускаешься по ней: шум воды и быстрота потока заглушают приказы старшего, стоящего на носу, поэтому гребцы должны смотреть только вперед, чтобы немедленно отвечать единым и мощным ударом весел на его команду, отданную руками. Но и теперь <когда мы поднимаемся по реке>, хотя опасность не столь велика, трудностей остается не меньше. Одни толкают пирогу шестами, другие тянут ее на лианах от одной скалы к другой. Работа вторых особенно утомительна. Сначала нужно добираться до скалы, где им должны бросить растительный канат; они ползут по дну на коленях, уйдя с головой под воду и цепляясь за все неровности грунта, чтобы не быть унесенными водной лавиной. Достигнув рифа, они поднимаются и хватают лиану, и как только пирога проволочена, снова погружаются в воду и продвигаются дальше, повторяя тот же самый маневр.

Как мы сказали, окота отличаются умением преодолевать любые преграды. Путешественнику, впервые оказавшемуся в их пироге, остается только молча наблюдать, демонстрируя хладнокровие, как из-за неосторожных движений или недостаточных усилий лодка, иногда наполовину залитая водой, то уносится потоком вперед, то отбрасывается назад, рискуя разбиться о раскиданные в беспорядке скалы. Гребцам, которых никакой глупый приказ или совет никогда не может сбить с толку, почти всегда удается направить пирогу по встречному течению или же в более спокойные воды, чтобы затем снова попытаться одолеть бурную реку.

Мы удачно проходим самый большой порог[316], который находится как раз в месте слияния Огове и реки Оконо. Мы плывем теперь по узкому проливу[317], также усеянному рифами, но общий вид местности постепенно меняется. За горами и холмами, покрытыми сплошным лесом, следуют пригорки с деревьями, растущими у подножья и в расщелинах, а их склоны и вершина устланы высокой травой. Мы оставляем с правой стороны почти непроходимый рукав Огове[318], который под именем Отенге[319] снова соединяется с нею у острова Ндонго[320]; затем, лавируя среди скал и небольших порогов, мы достигаем острова Эменье[321] и разбиваем лагерь в деревне Бумба.

Остров Эменье, длинный, узкий и лесистый, можно считать границей между собственно окота и племенной группой ялимбонго. Каждый из двух рукавов Огове, охватывающих его, имеет примерно от шестидесяти до восьмидесяти метров в ширину. Чтобы подняться вверх по течению, выбирают южный рукав, более пригодный для плавания; чтобы спуститься вниз, наоборот, выбирают северный рукав с более глубоким руслом, если, конечно, гребцов не пугают головокружительные водовороты между скалами.

К острову Эменье прилепились два маленьких островка – Миссоку на западе и Нгозо на востоке. Напротив Нгозо возвышается довольно высокая, покрытая лесом гора Океко[322]. Огове снова расширяется, и хотя рифов еще немало, плавание в этих местах представляет лишь относительную трудность.

Полдюжины аккуратных деревушек на левом берегу принадлежат племени окота-ялимбонго. Теперь можно составить общее и достаточно верное представление о здешнем крае. Мы только что миновали холмистую, даже гористую местность, которая в своей внутренней части щедро одарена лесом в отличие от возвышенностей, обрамляющих берега. Горные цепи не тянутся параллельно главному направлению Огове; четко вырисовываясь на горизонте, они, кажется, разрезают ее почти перпендикулярной линией, которая соответствует линии скал в районе порогов. Это наблюдение, сделанное у Нджоле, подтверждается, стоит нам увидеть перед собой две горные гряды – Конгве, или Окота, и Отомби. На этом участке Огове превращается в реку без долины или просто в поток, несущийся по каменным ступенькам вниз.

Вверх по течению от деревень ялимбонго Огове делает довольно резкий изгиб, чтобы затем течь – уже больше не отклоняясь, – к горе Отомби, которая издалека кажется преградой на ее пути. Эта прямая линия примерно в десять миль[323] теряется в бесконечности. Русло часто сжимается до предела; нам приходится с огромным напряжением сил бороться с возрастающей мощью потока; местами гребцы вынуждены держаться левого берега и снова орудовать шестами или тянуть лодки волоком.