Илья Левяш - Глобальный мир и геополитика. Культурно-цивилизационное измерение. Книга 2

• Название: Глобальный мир и геополитика. Культурно-цивилизационное измерение. Книга 2
• Автор: Илья Левяш
• Жанр: Философия
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-08-1441-8

В монографии рассматриваются проблемы синтеза постдисциплинарного знания о глобализации и геополитике, обосновано новое направление исследований − геоглобалистика, раскрываются ее культурно-цивилизационные основания и авторская интерпретация сущности глобализации как уникального процесса современности. В системно-синергетической оптике представлена структура глобализации, эволюция научных представлений о ней в направлении от классической геополитики к глобалистике. Значительное внимание уделяется феномену «нового регионализма», особенно его европейскому измерению, и в этой связи – полиаспектное видение России, в целом – «славянского треугольника» СНГ, их позиционирование в контексте «нового Востока». Отмеченная проблематика рассматривается в контексте современных неклассических вызовов и угроз глобальной, региональной и национальной безопасности, в конечном счете – представлений о глобализации как планетарном фронтире.

Рассчитана на научных и практических работников, аспирантов, магистрантов и студентов-дипломников.

---

В определенном смысле позицию неоевразийцев можно понять, но в любом варианте – не принять. Понять – потому что действительно что-то неладное происходит с европейской рациональностью и пассионарностью. Евросоюзный проект – плод не политических командоров типа Г. Шредера и Ж. Ширака и «высоколобых» интеллектуалов, а почти анонимного «мозгового центра» политиков (нередко и политиканов) недавнего призыва и менеджеров от социального конструирования. Можно понять многоопытного А. Рара: «В нынешней Европе катастрофически отсутствуют политики-лидеры сильных убеждений и стратегического видения. Нет харизматических лидеров, умеющих вести за собой народы. Все больше и больше власть захватывает безликая брюссельская бюрократия. На одних призывах Брюсселя к порядку и дисциплине новую Европу не построить» [2005].

Такому Евросоюзу, точнее – его политическому руководству, действительно необходимо недвусмысленно и решительно отказать в монополии на право говорить от имени всей Европы. А неприятие евразийского «нет» Евросоюзу объясняется по меньшей мере двумя причинами. Во-первых, как заметил классик, о людях и партиях следует судить не потому, что они не сделали, а по тому, что ими сделано в сравнении со вчерашним днем. То, что уже сделано Евросоюзом, это фундаментальные и во многом позитивные результаты [Европейский…, 2001]. Евросоюз с очевидностью доминирует в Западной и Центральной Европе, и другой реальной альтернативы в обозримом будущем не предвидится. Именно поэтому, писал А. Рар, «России следует смотреть не на сегодняшний ЕС, а на то, каким он станет через 10–15 лет» [НГ, 31.05.2005].

Во-вторых, не продуктивно поддаваться искушению «образом врага» и только в ЕС видеть источник собственных противоречий и проблем. Исходя из принципа «Познай самого себя», важно прислушаться к диагнозу традиционной болезни российской политики на европейском направлении – мы не знаем, чего мы хотим стратегически. Точнее, «знаем», но что? «Нет попутного ветра для того, кто не знает, куда плыть» (Сенека). Необходимо ясное решение дилеммы Киплинга и исторический выбор в пользу паневропейского проекта, органично включающего Россию как как «своего-другого». Если мы до сих не решили эту дилемму, то по определению у нас не может быть стратегии. Более того, решив в духе contra, мы обречены к откату от России к «Руси». И тогда все флаги будут к нам, но не в гости. В этом варианте есть смысл напомнить вполне прозрачную геополитическую притчу. Сказывают, что в середине XXI века в Евразии все будет спокойно, не считая одиночных выстрелов… на германо-китайской границе.

Подлинная проблема сводится к тому, что Россия не может не быть Европой, но и пока не может быть полноправным членом ЕС или – не исключено – новой паневропейской институциональной структуры. Глава представительства Еврокомиссии в России М. Франко заявил в Институте Европы Российской академии наук в декабре 2007 г., что ни Россия, на Евросоюз не готовы к подобному шагу [СЕ, 2008, № 2, с. 143].

Не доктринерские, а реальные споры идут вокруг перспективы ассоциации России и ЕС. По этому поводу выражается дружный скепсис, и не будем отвергать ratio этих сомнений: «Ассоциация, не выходящая даже в долгосрочной перспективе на членство, является худшей из всех моделей отношений, которую можно выстраивать с Евросоюзом. Не случайно от подобной модели упорно отказывается Турция, настаивая на полноправном членстве» [Суслов, 2005].

Совсем иное дело – совпадение коренных интересов и ценностей народов и государств, которые принадлежат к одному культурно-цивилизационному комплексу. Даже имея гетерогенный характер, он напоминает ассиметричные полушария головного мозга, способного нормально функционировать лишь в их единстве, взаимодополняемости. Трагический опыт Европы показал, что претензии на самодостаточность, взаимное «неузнавание» этих полушарий приводят к параличу «мозга», а в последней мировой и европейской Катастрофе – к угрозе его гибели.

Если полнометражная интеграция России и ЕС сегодня невозможна, это не довод для позиции «все или ничего». «Интеграция интеграций» – такова формула, предложенная президентом Беларуси А. Лукашенко. Это еще идея, а не «рабочая» модель, но она соответствует единым смыслам/целям Союза, делегированию полномочий для решения общих задач и вместе с тем, по формуле «Европы отечеств», позволяет сохранять и воспроизводить «самостояние» России, ее национально-государственный суверенитет. Такая форма должна предполагать вероятность интеграции ЕС и России уже в среднесрочной перспективе (по прогностическим канонам это 10–15 лет). Но для этого необходимо более зрелое состояние как России, так и Союза в целом. «Птице-тройке» время «запрягать» в направлении триединой Европы.

Такое смысловое тождество, продиктованное объективной логикой интеграции России и Европы (интеграция в ЕС – другой вопрос), живо напоминает созданный Н. Гоголем образ «большой дороги», на которой, согласно Ф. Достоевскому, «есть высшая мысль». Этот образ был близок и Ницше в контексте германо-российской общности [Левяш, Европейский…, 2006]. Но он был убежден, что, с одной стороны, «дорогу» не следует трактовать романтически – «опасность летящего» [1990, т. 2, с. 188], а с другой – предупреждал об опасности доктринерства, «чтобы тебя, наконец, не охватила узкая вера, жесткая, строгая мечта!» [1990, т. 1, с. 217]. В конечном счете, формула Заратустры такова: «Быть великим – значит давать направление. Ни один приток не велик и не богат сам по себе; его делает таковым то, что он воспринимает в себя и ведет за собой столько притоков. Так обстоит дело и со всем духовно великим» [Ницше 1998, т. 1, с. 458]. Оно обладает «пафосом расстояния» [1990, т. 1, с. 401], способностью «видеть и предусматривать отдаленное, как настоящее, что служит целью и что средством…» [1990, т. 2, с. 42].

Однако, отмечал В. Соловьев, в любом великом деле важно не только то, что делать, но и кто делает. Создается стойкое впечатление, что емкий и перспективный «глазомер», который М. Вебер выше всего ценил у политических и культурных лидеров, заметно шире кругозора капитанов не только еэсовского, но и российского кораблей. По традиции «La Russie se recueille» (фр.) – «Россия собирается с мыслями». Эта фраза из «Дневника писателя» Достоевского. Верна и аналогия: «La Brussel se recueille». Остается надеяться, что «медленно запрягать, но быстро ездить – в характере этого народа, сказал Бисмарк» [Цит. по: Чехов, т. 17, с. 83]. Кстати, Бисмарк был послом во Франции и России.

Действовать здесь и сейчас – таков императив времени. Проблема – что поставить краеугольным камнем, в терминах позднего Наполеона, – дух или меч. Воздавая должное общезначимым цивилизационным достижениям России, есть смысл во главу поставить ее уникальные культуротворческие триумфы.

3. Украина на пути «национализации»

3.1. От «окрайны» до Украины

«Як умру, то поховайте // Мене на могилi, // Серед степу щирокого, на Вкраïнi милiй»

Т. Шевченко

«Мы понимаем, что мы разные государства, что мы растем в разные стороны, хотя и являемся ветвями одного дерева»

О. Демин, посол Украины в России

«Найдены дневнеукраинские артефакты. – Но это же Византия, Украины тогда еще не было! Да кто будет слушать…»

Литературная газета, 6–12.02.2008

В современном геоглобалистском измерении солженицынский вопрос: «Как нам обустроить Россию?» – исторически традиционно и ныне особенно напряженно взаимосвязан с «украинским вопросом», или проблемным характером национализации Украины. Это контекст столетий ее пребывания в составе Российской империи, затем СССР, но еще до этого – целого тысячелетия ее объективного положения в центральноевропейской системе координат. Обсуждать эту проблему с позиций, отмеченных в эпиграфе «дневнеукраинских артефактов» – значит вступать в неравное соперничество, к примеру, с азербайджанскими археологами, которые обнаружили-таки… мамонта тождественной идентичности. Вообще неблагородная и неблагодарная задача – искать ключи в шизоидных метаниях между приоритетно-«арийским» происхождением и местечковыми комплексами.

Этот очерк основан на ныне нормативной парадигме: древнекиевская Русь – купель Украины, России и Беларуси – была продуктом синтеза центральноевропейской государственности и православно-христианской системы ценностей, высокоразвитого среднеевропейского образования. Усложнение евразийской культурно-цивилизационной структуры и появление новых консолидированных центров силы и влияния на Западе и Востоке Европы привели к глубокому кризису киевской государственности и сделали ее многовековой добычей татаро-монгольской экспансии.