Коллектив авторов - Новые молодежные движения и солидарности России

• Название: Новые молодежные движения и солидарности России
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Политика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-88866-430-8

В сборнике представлены эссе и статьи студентов и начинающих исследователей, в фокусе которых разного рода молодежные сообщества – религиозные, культурные, спортивные, интеллектуальные и другие. В молодежной среде первого десятилетия ХХI века произошли серьезные изменения, появились новые культурные и социальные формы выражения молодежных поисков и экспериментирования. Статьи данного сборника посвящены некоторым из них. Книга является первой в серии публикаций, представляющих ход и результаты проектов о молодежных культурах и солидарностях, выполняемых в рамках программы Фундаментальных исследований НИУ ВШЭ под руководством Елены Омельченко (Центр молодежных исследований НИУ ВШЭ (Санкт-Петербург), НИЦ «Регион» УлГУ (Ульяновск)).

Книга предназначена для студентов, аспирантов, преподавателей, ученых, специализирующихся в социальных науках и интересующихся молодежным активизмом.

Сборник подготовлен в рамках проектов «Новые социальные движения молодежи» и «Молодежные солидарности в локальной и глобальной перспективе: экономика, политика, культура» Программы Фундаментальных Исследований НИУ ВШЭ в 2010–2011 годах.

---

– описание и презентация молодежи в качестве гомогенной группы, вне зависимости от особенностей индивидуальных и групповых идентичностей, гендерной специфики, географических локаций (столица-провинция-город-село), структурных позиций (богатые-бедные-средний класс), типов и форм занятости (работа – учеба: платное/бюджетное), этно-религиозных различий, субкультурной принадлежности, других современных форм социальных различий и исключений.

Мы в своих исследованиях стремимся придерживаться других позиций в понимании молодежной темы и молодежного вопроса[2]. Этот подход предполагает последовательную критику биополитических конструктов, перенос фокусов исследования с поиска проблемной молодежи на вопросы, которые формулируются самой молодежью в качестве актуальных и важных для реализации их индивидуальных и групповых интересов[3]. Сегодняшние дебаты вокруг различных форм молодежной активности находятся в самом разгаре. Последние события как в России, так и в «старой» и «новой» Европе вернули молодежный вопрос на первые позиции политических и академических повесток дня. Ею интересуются на государственных уровнях, разрабатываются стратегии молодежных политик, программы патриотического воспитания, ведется поиск новых идеологем «духовно-нравственного воспитания молодежи». Большая часть подобных документов фокусируется на «политическом» измерении молодежной активности. Государство не столько интересуется молодежной реальностью, сколько ищет механизмы мобилизации (прежде всего политической) молодежного ресурса для выхода из глубокого общественного кризиса, усиленного глобальной финансово-экономической рецессией.

Попытки «подправить» общественные настроения и ценностные миры за счет молодежной мобилизации характерны сегодня далеко не только для России. Политики «навязываемой молодежи политизации» воспринимаются в молодежной среде по-разному: от прагматического использования – до открытого сопротивления, кремлевские проекты открыто признаются неэффективными, однако молодежное экспериментирование продолжается. В фокусе внимания, сопровождающегося моральными паниками, оказываются то «субкультурщики, подрывающие морально-нравственные устои», то «молодые, несовершеннолетние мамы», то «молодежь, избегающая ответственности за будущее России и предпочитающая гражданские браки», то политически пассивная и граждански апатичная молодежь… Молодых пытаются «лечить» разными способами – военной подготовкой, уроками по основам религиозного знания, патриотическим воспитанием. При этом часто за границей интереса остаются реальные проблемы молодежи, включенной (как и их родители и другие «взрослые») в разные страты, пространства, культуры.

Современная молодежь по-разному убегает от взрослого контроля, оккупируя собственные культурные и политически площадки (он– и офф-лайн), включаясь в социальные сети и солидарности, театрализуя собственную повседневность самыми причудливыми способами. Так называемый молодежный активизм перекочевал с середины 90-х прошлого века из политики (в ее традиционном смысле) на территории молодежных культур. Социальный (публичный) капитал компаний и сообществ в виртуальных сетях становится не менее, если не более значимым, чем характеристики формального статуса и социальная позиция.

Субкультуры – одно из самых ярких открытий «молодежи» в ХХ веке. В классических теориях они представлялись культурами различных молодежных меньшинств в пределах плюралистических обществ, аутентичными формами, независимыми идентичностями, отражавшими новые измерения послевоенной классовой структуры, стилистические различия которых объяснялись разрывом преемственности в воспроизводстве классовых культур. Внимание уделялось раскодированию значений различных стилей одежды, музыки, территориальности и других языков взаимодействия внутри групп сверстников. Ближе к концу века субкультурные теории начинают подвергаться серьезной критике, современные западные социологи заговорили о «постсубкультурах», о «смерти субкультур», о рождении новых молодежных «племен», отличающихся текучестью, прозрачностью границ, временным и ненадежным характером соединений. В современной России, как и любой другой стране, включенной в глобальное пространство, с остатками «старых» мини-групп соседствуют имитаторы, примкнувшие, туристические экспонаты «а-ля субкультурщики»[4].

В рамках исследований, проводимых нашими центрами, субкультурная идентичность представлялась уже не столько в «классических» терминах классовой принадлежности, сколько в терминах выбора жизненного стиля. Уже к концу ХХ века субкультурное разнообразие российской молодежной сцены походило на «временные объединения», которые западные ученые связывали с последствиями глубинных изменений в обществах потребления позднего модерна, приведших к возникновению «постмодерных субкультур». Новые группы отличались от послевоенных тем, что они с трудом подходили под привычные имена, не были связаны с определенным стилем, границы между ними казались проницаемыми. Молодежные солидарности – один из новых терминов, используемых для описания современной молодежной социальности. Этот термин представляется более адекватным для описания различных типов молодежных формирований, которые отличаются множеством измерений: гендерным, стилевым, субкультурным. Солидарные формирования могут охватывать различные молодежные группы в офф– и он-лайн, быть реальными или воображаемыми, временными и более постоянными, включать в себя различные субкультуры и не иметь к субкультурам отношения. Самым значимым для такого рода групповых идентичностей становится практикуемый жизненный стиль (включая потребление, но к нему не сводящийся), а также солидарное представление о группах – антиподах.

Социальные исследования российской молодежи переживают сегодня серьезный кризис. С одной стороны продолжает воспроизводиться советский вариант структурно-функционального анализа молодежи с преобладанием социально-демографического позиционирования, биополитическим конструктом молодости, акцентирующем проблемный, девиантный характер любых форм подростково-молодежной инаковости.

С другой стороны – постперестроечные модификации этого подхода излишне подчеркивают кризисный характер современных условий взросления, настаивая на повышенном риске, рассматривая молодежь в качестве одного из основных факторов нестабильности, в качестве угрозы процветанию и будущему здоровью нации. Пришло время переосмыслить новый статус молодежи в обществе. Пора отказаться от любого принципа унификации этой сложной социальной группы, когда сущность трансформаций современного молодежного пространства сводится к одному, пусть и действительно значимому признаку. Следует избегать как идеализации молодежи (как это было в советский период), так и проблематизации молодежи (в западной послевоенной и отечественной постперестроечной литературе), нужно искать новые подходы, внутри которых можно было бы разместить современные практики, не имеющие аналогов или образцов в прошлых поколениях.

Многообразие молодежного пространства не сводится исключительно к различным типам молодежных солидарностей. Как и во все времена, особые, в той или иной степени эпатажные молодежной группы находятся в меньшинстве и далеко не полностью определяют векторы развития. Для них, как и для всей молодежи, включая мейнстримные группы, важны общие проблемы нового времени – растущая молодежная безработица, жесткое социальное расслоение, усложнение стартовых условий вхождения в жизнь, использование новых социально-культурных ресурсов, доступность качественного образования, освоение семейных и гендерных ролей, ответы на государственные или политические интервенции, политическая и гражданская апатия/недоверие. Эти вопросы напрямую не связаны с классическими структурными признаками – социальным происхождением, гендером, этничностью, территорией проживания и т. п.

В условиях растущей неопределенности и риска во всех сферах жизни, не только в отношении молодежи, развиваются новые жизненные стратегии, ориентированные на индивидуальный успех. Эти стратегии сопровождаются ростом популярности новых форм псевдо/ коллективности, сетевых виртуальных сообществ, восполняющих недостаток интимности и искренности, помогающих пусть хотя бы и воображаемому или символическому преодолению растущей атомизации.

На формирование новых форм социальности сказывается разнообразие стилей жизни, выбираемых и практикуемых теми или иными группами молодежи. Стиль жизни становится значимым социальный ресурсом современности, вместе с этим снижается значимость унаследованного социального и культурного капитала родителей. Не менее значимым для понимания контекстов молодежных солидарностей современности становится культурно-географический ландшафт, локальные карты молодежных культурных сцен различных регионов и территорий, особые приметы которых могут зависеть от экономической ситуации, культурных инфраструктур, политических климатов, циркулирующих дискурсов, этно-религиозных особенностей и многого другого. Так, например, разительно отличаются стили жизни сельских и городских тусовок, молодежи российских периферий, мегаполисов или столиц. По-новому расшифровываются смыслы глобальных и локальных включений в те или иные солидарные или субкультурные активности.