Николай Семченко - Шотландская любовь по-французски

• Название: Шотландская любовь по-французски
• Автор: Николай Семченко
• Жанр: Короткие истории

Сборник повестей и рассказов о любви и её отсутствии. Автор порой довольно откровенен, его проза может показаться даже жесткой. Большинство текстов, вошедших в сборник, были опубликованы в литературных журналах. В настоящем издании они даются в новой редакции.

---

– Гордый ты! Слушать не хочешь старуху? Знай: тебя ждёт удар! – как припечатал старушонка.

Заявление насчёт удара его тоже не впечатлило. «Кажется, я его уже и так получил, – грустно подумал Сергей. – Запоздало твоё пророчество».

Он открыл дверь и невольно зажмурился: после полумрака длинного, дурно пахнущего коридора его ослепило солнце, и лёгкий, ласковый ветерок тут же взъерошил волосы. На клумбе у крыльца подрагивали малиновые, белые, фиолетовые цветы космеи. Что-то деловито склёвывали с асфальта ленивые голуби, возле них суетились бойкие воробьи. Мимо прошествовала осанистая продавщица газет с огромной сумкой на животе. Зычным голосом она заученно твердила: «Смертельная любовь втроем! Читайте в „Амурском меридиане“! Дочь убивает любовника матери! Читайте в „Молодой правде“! А кому кроссворды, сканворды, знакомства?..»

В общем, жизнь шла своим чередом. И в ней ничего не изменилось, пока Сергей торчал в прокуренном, остро пахнущем дерматином кабинете следователя.

Он достал сигарету, размял её и с наслаждением закурил. К нему тут же подошел неопрятного вида мужичонка, попросил:

– Дай закурить!

И откуда они только берутся, эти попрошайки? Кажется: никого рядом нет, но стоит закурить – тут как тут. И это не смотря на то, что на каждом углу – киоски, лотки, магазины: бери какой хочешь табак, есть дорогой, есть дешевый, даже допотопный «Беломорканал» продают или ту же «Приму», хоть закурись! Сергей обычно отрицательно мотал головой и отвечал, что, дескать, он не табачная лавка. Или вообще ничего не говорил, лишь пренебрежительно морщился. Но мужичонка слишком уж жалобными глазами смотрел на него, и Сергей вытащил из пачки «Парламента» целых две сигареты:

– Возьми!

Тот покрутил сигареты с видом мартышки, которой попались очки, даже недоуменно понюхал их, и вдруг рассердился:

– Это же не «Парламент»! Под крутого, братан, косишь, что ли? Пачка «Парламента» для вида только?

– Да пошел ты! – ахнул Сергей от такой наглости.

Мужичонка, скривившись, небрежно сунул сигаретки в нагрудный карман обшарпанного пиджачка:

– Ладно. Корешам пригодятся, – и пошёл дальше, припадая на одну ногу.

– А я тоже вчера заметила: пачка от «Парламента», а сигареты в ней другие, – услышал Сергей за спиной. – Привет!

Он обернулся. Надо же: Алина! Одета она была по-другому: серая юбка до колен, белая блузка в изморози узоров, легкие туфли на тонкой подошве – ни дать-ни взять, скромная учительница из обычной школы. Но эта неброская одежда непостижимым образом подчёркивала достоинства её фигуры.

– Здравствуй, – ответил он. – Не ожидал…

Он хотел сказать, что не ожидал, что ей так идет обычная юбка: строгий фасон, оказывается, может быть эротичным, но вдруг подумал, что это дурной тон – говорить такие откровенные комплименты девушке, с которой почти и не знаком. И неоконченная фраза повисла в воздухе.

– Вообще не ожидал меня увидеть? – засмеялась она. – В одном городе живём. Кажется: он такой большой, а на самом деле – маленький.

В её глазах серебрился смех. И он почему-то подумал, что она догадалась насчёт того, какое впечатление она произвела своей юбкой, и, чтобы не смущать его, специально перевела разговор на другую тему.

– Если бы ожидал, то захватил бы с собой твой колокольчик, – он всё-таки смутился. – И вообще…

– Что вообще?

«Ну, уж, нет! – подумал он. – Не скажу, ни за что не скажу, что очень рад тебя видеть, и что ты – такая потрясная, у меня даже сердце забилось быстрее, вот чёрт, да что же это такое? Не скажу я тебе об этом, Алина, вот что значит моё „вообще“, а может, оно ничего не значит? Но всё равно не скажу…»

– Ещё минуту назад у меня настроение было хуже некуда – вот что! – честно признался он.

– По тебе не скажешь, – она прямо посмотрела ему в глаза. – Что-то случилось?

– Да так, – он неопределенно махнул рукой. – Заморочки всякие. Не будем об этом.

– А я вчера успела-таки выполнить заказ, – похвалилась Алина. – Сегодня мне его даже оплатили. Я как раз собралась транжирить деньги.

– Хорошо, когда есть что тратить.

– И хорошо, когда этим можно заняться с кем-нибудь, – она легко улыбнулась. – Хочешь составить мне компанию?

– Что ты! – он хмыкнул. – Я так не привык! Чтобы на деньги дамы…

– Типа: гусары денег не берут? – Алина иронично изогнула брови. – Я тебе, между прочим, должна. Забыл, что ли?

– Твой колокольчик теперь об этом мне напоминает, – он посмотрел на цепочку на её запястье. – Тебе без него не скучно?

– Мне никогда не бывает скучно, – ответила она и зачем-то уточнила: Не то, что некоторым. Даже удивляюсь: как это может быть скучно, если жизнь такая удивительная, странная, неожиданная, прекрасная и ужасная – в ней всё время что-то происходит, и когда же скучать?

– А для разнообразия разве нельзя немножко поскучать? – не согласился Сергей. – Ну, например, по какому-нибудь человеку, который вдруг куда-то пропал, и не звонит, и «эсмээски» не шлёт, и случайно не встречается…

– Наверное, можно, – легко улыбнулась Алина. – Такие скучания – тоже жизнь, – и неожиданно процитировала: «Если только я тебе не в тягость, То окрой мне, прошу, куда ты скрылся…»

– Ахматова? – спросил Сергей. Из всех женщин-поэтесс он знал только два имени – Ахматова и Цветаева. Правда, дома на книжных полках стояли томики и других дам, упражнявшихся в изящной словесности, но ему как-то всё недосуг было открыть их. Мать порой вздыхала: «Столько книг! Ах, как я их собирала, охотилась за ними, заводила дружбу с букинистами, выпрашивала у знакомых. И вот – библиотека собрана, в ней есть всё, чего душа просит. Но сын, единственный сын, этого не ценит…»

– Нет, – по губам Алины скользнула ироничная улыбка. – Это Катулл. Он тоскует в стихотворении по своему другу Камерию: «Я бродил под портиком Помпея, Всех там останавливал девчонок, но они ни капли не смущались. Я просил их: «Тотчас же верните Мне Камерия, гадкие девчонки!»

– Он что, голубой был, этот Катулл? – наивно удивился Сергей. – С чего вдруг такая тоска?

– А любовь, она такая разная, – покачала головой Алина. – И цвета у неё разнообразные, а смысл один: человек находит человека, только и всего.

– Всё равно я этого не понимаю, – пожал плечами Сергей. – Развелось всяких извращенцев…

– Катулл жил давным-давно, и он любил жизнь, а в жизни – красивых женщин и мужчин, – уточнила Алина. – Древние не считали это извращением, они считали это чувствами.

– С ориентацией у них, видно, не всё в порядке было, – не согласился Сергей. – Не понимаю, как красивой девушке можно предпочесть волосатого, потного мужика? Фууу…

– Можно не понимать, но при этом уважать чувства другого человека, – сказала Алина. – Не кажется ли тебе, что ощущения – свойства мозга, а он работает по той программе, которую в него закладывают природа, воспитание, среда?

– Ну, может быть, и так, – уклончиво согласился Сергей. – Я в этом не особо разбираюсь. Я – «технарь», мне ближе компьютеры…

– Вот-вот! – оживилась Алина. – Сравни мозг с компьютером: какую программу в него заложишь, так он и будет работать. Но не свидетельствует ли это о некоторых ограничениях? Возможностей-то у компьютера предостаточно, но они не задействованы. Точно так же и с мозгом, который ориентируют на что-то определенное.

– Как-то всё слишком просто, – не сдавался Сергей. – Человек – не машина!

– Тебе бы с Декартом поспорить, – рассмеялась Алина. – Он считал, что тело – это машина. Нервы в ней можно сравнить с трубами фонтанов. Управляемые моторами, они пронизывают всего человека. Но у этой биомашины есть разумная душа, которая, по Декарту, находится в мозгу. Она, как рабочий при фонтане, управляет всем механизмом. А душа, между прочим, бесполая: она – частичка божественного огня, вдыхаемого в тело при рождении. И чем развитее человек, тем тоньше его нервы и, следовательно, тем полнее он воспринимает мир, не обращая внимания на всякие табу и ограничения.

– Спасибо, что объяснила теорию Декарта, – Сергей почувствовал себя уязвленным: он не любил признавать чьего-то превосходства. – Всё это, конечно, устарело, но любопытно. Наверное, Декарт порадовался бы, если бы ему показали фильм «Матрица». Вот где наворочано!

– Ага, – кивнула Алина и как-то поскучнела. – Весь мир – компьютерная игра. Декарту такое и не снилось. Но мы, кажется, совсем не о том говорили…

– А может, вообще не о том говорим?

– Зато не молчим…

– Но молчание – золото!

– Давай копить его! Помолчим?

– А мне почему-то хочется говорить и говорить, пусть даже – чепуху, лишь бы слышать твой голос…

– Даже так?

– Сам не знаю, почему…

– И я хотела услышать тебя, часа два назад даже звонила, но трубку никто не взял.

– Я как раз ушёл. Дела всякие. Но я ждал звонка…

– Хорошо, что я пошла именно этой дорогой. Хотела ведь дворами пойти – так короче. Но что-то заставило меня выйти именно на эту улицу.