Ира Брилёва - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Ира Брилёва
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015

Кончался 20-й век. Пролетела «перестройка», вслед за ней умчалось «ускорение». Дикий капитализм пришел в деревню Вертуха. Продавщица Дуська, ублажив председателя, приватизировала сельпо. Через неделю на покосившемся сарае, изображавшем магазин, появилась свежая вывеска «Универсам». Больше ничего в магазине не изменилось…

Сборник рассказов о людях и домашних животных, о том, как жили мы в конце 20-го века, и как живем сегодня.

---

В дверь настойчиво позвонили. Таня спустилась вниз – посыльный принес из редакции целую стопку новых рукописей. Таня привычно расписалась в ведомости и понесла рукописи в кабинет мужа. Иван зыркнул в её сторону и снова уткнулся в работу, близоруко водя карандашом по бумаге. Иногда он ставил на полях галочки или делал пометки. Постояв немного посреди кабинета, Таня положила рукописи на стул рядом со столом, за которым работал Иван. «Вот. Новая порция. Тебе понравится, – коротко сказала она и вышла. Иван недовольно проводил её взглядом – он тысячу раз просил её не мешать, когда он работает. Рукописи попадались всё бездарные. Бесконечные перепевы модных телесериалов или же неталантливо переработанные сюжеты из классики.

«Бог мой, какие же люди стали жадные, ничем не гнушаются! «Ромео и Джульетта»! И кто же это у нас такой умный – переписать Шекспира на современный лад! Джульетта, видите ли, у него продавщица в видео-магазине, а Ромео – ди-джей в баре, и, в довершение всего, печальный конец – все умерли от передозировки наркотиков. Какая ужасная гадость, а не литература! – возмущался Иван.

Перебрав несколько рукописей, он неожиданно наткнулся на нечто свежее и необычное. Он увлекся и забыл о времени. За окном ночь плавно перетекала в утро, и, закончив чтение, Иван обнаружил, что не сделал ни одной помарки на полях – такое случалось с ним только дважды: один раз ему повезло открыть «звезду» от литературы, а в другой раз всё было гораздо прозаичнее: Ивану на рецензию принесли новую повесть маститого писателя. Но эта, прочитанная им за ночь на одном дыхании история, была чем-то совершенно новым, она была свежа и оригинальна, не было ни одного повтора, хоть сколько-либо напоминавшего все известные Ивану сюжеты. А знал он их бесконечное количество. Вот это рукопись! Восторг его был настолько полон, настолько невероятен, что он совершил абсолютно непредсказуемый поступок: прошел в спальню к своей жене и, бесцеремонно разбудив её, взахлеб принялся рассказывать, какую замечательную рукопись прислали ему из редакции. Таня внимательно слушала Ивана и молча кивала головой в такт словам. Когда муж исчерпал свое красноречие, она тихо спросила: «Тебе, правда, понравилось?» «Ты ещё спрашиваешь! Это гениально!» «Я так тебе и сказала, что тебе обязательно понравится, – почему-то утвердительно сказала Таня.

«Господи, ну а ты-то что в этом понимаешь? – как всегда завелся Иван. Таня, ни слова не говоря, встала с кровати, подошла к креслу и, вытащив из-под горы подушек черновик рукописи, протянула его Ивану. «Что это такое? Что ты мне даешь, – Иван присел на край кровати и пробежал глазами несколько первых строчек. «Где ты это взяла? Это же черновик той рукописи, что я сегодня читал! Постой… Не может быть!»

Осознав правду, Иван так и остался сидеть с открытым ртом. Вытащив из кресла еще одну, почти уже законченную рукопись, она положила её к мужу на колени. Не обращая внимания на полную прострацию, в которую погрузился Иван, Таня накинула халатик на ночную рубашку и нежно спросила: «Ты на завтрак кашу будешь?»

Нянька

Глухой темной ночью в окно виллы влез вор. Он бесшумно двигался по комнате, не зажигая фонарик. Внезапно из темноты донесся голос: «Дядя, ты кто?» Вор опешил от неожиданности и замер. Несколько секунд стояла тишина, а потом снова: «Дядя, я тебя вижу. Иди сюда». Вор колебался, но неожиданно для самого себя пошел на голос. Глаза привыкли к темноте, и он увидел ребенка лет шести, сидящего в кроватке. «Дядя, расскажи мне сказку, а то я не могу заснуть». Ребенок подвинулся на кровати и похлопал ладошкой по освободившемуся месту:

«Садись».

«Не садись, а присаживайся» – привычно поправил вор. «Ты чего не спишь? Все нормальные люди спят давно».

«А ты?»

«У меня работа. Я потом посплю».

«Работа? А что ты делаешь?»

«Я-то? – вор почесал затылок. – Да, вот, я тут… хожу, смотрю, чтобы у вас ничего не украли».

«Так ты сторож?» – оживился ребенок.

«Ага, сторож».

«Ты, наверное, новенький, я тебя раньше не видел».

«В общем, нет. Я не новенький. Я давно работаю».

«И сколько тебе платят?»

«Платят? Как повезет. Иногда вообще ничего».

«Странная работа. А моему папе все время платят».

«Я вижу, – сказал вор, оглядывая комнату.

«Давай теперь сказку мне рассказывай, – попросил малыш.

«Сказку. Какую же тебе сказку, – задумался вор. – А, вот, есть одна. Жил-был мальчик. Однажды ночью к нему в комнату забрался вор. Но мальчик был храбрым и очень добрым. Он решил помочь несчастному человеку обрести новый жизненный путь. Он познакомил его со своим папой, и папа дал этому человеку хорошую работу…» Внезапно в комнате вспыхнул свет. «Блестяще, молодой человек. Да у вас просто литературный дар» Около двери стоял мужчина, и насмешливо глядел на вора. «Папа, познакомься, это наш новый сторож, – вежливо сказал мальчик. «Очень приятно, сынок, я обязательно учту твои рекомендации». Вор продолжал сидеть на детской кроватке, втянув голову в плечи и нахохлившись. «Молодой человек, давайте пройдем в мой кабинет, там нам будет гораздо удобнее беседовать. И, пожалуйста, пожелайте моему сыну доброй ночи – он очень храбрый и добрый мальчик, – хозяин квартиры едва сдерживал смех. Вор привстал, неловко ткнулся губами в пухленькую щечку мальчика, и тихо пробормотал: «Доброй ночи». Неожиданно мальчик обхватил его руками за шею и звонко чмокнул. После этого он улегся и натянул одеяло до самого подбородка. Вор замер от неожиданности над кроваткой, а, придя в себя, поправил одеяло, заботливо подоткнув его по бокам. Хозяин квартиры, стоя у двери, молча наблюдал за этой сценой. Вор прошел вслед за ним в просторный, устланный коврами кабинет. Хозяин уютно расположился в кресле и предложил «гостю» сигару. «Видите ли, милейший, вам повезло. Я не стану вызывать полицию». Вор недоуменно взглянул на хозяина кабинета. «Я невольно подслушал ваш разговор с моим сыном и хочу дать вам шанс. Попробуйте написать рассказ. Я руковожу крупным издательством, и сам немного сочиняю, и если у вас что-нибудь получится, то, я уверяю, вы легко сможете сменить профессию. Ваши гонорары будут многократно превышать ваш нынешний доход».

Прошло десять лет. В кабинете сидели два хорошо одетых господина, и дружеский тон их беседы свидетельствовал об их тесных приятельских отношениях. «Послушай, Билл, твоя последняя пьеса выше всяких похвал. Звонили из верхов, они выдвигают её на Букеровскую премию». «Джордж, я не знаю, как тебя благодарить, ты просто перевернул мою жизнь. Какое счастье, что тогда, десять лет назад, я не вызвал полицию».

Кот Кузя

Мы с мужем – «кошатники». Этим странноватым термином себя называют люди – поклонники кошек. Наверное, он возник в нашем гибком и восприимчивом ко всяким милым нелепостям языке по аналогии с «собачниками».

Я уважаю собак, как полноправных членов человеческого общества, но соседство с ними всегда приносило мне малоприятные хлопоты и, вообще, головную боль. Так, что, мы – «кошатники». Ярые и убежденные.

Мы, сдуру, завели однажды пса, роскошного добермана по кличке Эшер, элитного, с дико знаменитой родословной. По паспорту он был совсем не Эшером, а кем-то таким труднопроизносимым, что и прочесть-то его имя было проблемой. Поэтому, получив от нас новое имя, пес в просторечье стал просто Эшкой – так мы для удобства звали своего питомца. Но он не обижался. Он честно старался нас полюбить, или хотя бы не огорчать. Это у него плохо получалось – доберманы вообще жутко беспокойные собаки, подвижные как ртуть. Он изодрал в клочья обои в комнате, которую мы выделили ему в нашей трехкомнатной квартире в качестве отдельной персональной конуры. Он содрал со стены ковер и нанес ему непоправимый урон своими острыми беспощадными зубами. Он погрыз всю мебель, до которой только сумел дотянуться. Он вел себя как бессовестная бродячая псина, изводя всю семью день и ночь несносным характером: то ему неожиданно хотелось прогуляться по улице часиков так в пять утра, и он начинал противно взвизгивать, добиваясь своего. То весьма поздним вечером ему вдруг приходила в голову замечательная мысль полаять на все лады минут сорок-пятьдесят без перерыва. Это в пятиэтажном-то доме, битком набитом квартирами!

Даже представители уличной собачьей братии вели себя пристойнее. Когда мы на очередной прогулке неожиданно сталкивались с ними нос к носу, Эшка незамедлительно начинал атаковать любую встреченную им собаку. Он рвался в бой так рьяно, что грозил сорваться с поводка, кровавая пена выступала на его обнажавшихся оскаленных зубах, и никакие увещевания не помогали.

В общем, вел он себя неприлично до крайности. Манеры у него были как у невоспитанного проходимца, и сколько мы не нанимали для него собачьих учителей, ничего ему не помогало.

По паспорту он был потомком старинного австрийского собачьего рода. Эшкины деды и бабки, до пятого колена обозначенные в его метрике, все сплошь носили имена с приставкой «фон»: «фон такой-то» или «фон такая – то». Совсем как люди!