Михаил Гарцев - Низкий вид литературы

• Название: Низкий вид литературы
• Автор: Михаил Гарцев
• Жанр: Поэзия

В новую книгу Михаила Гарцева включены почти все стихи сатирической и юмористической направленности, созданные автором за время его пребывания на литературных сайтах русскоязычного Интернета, где, конечно, особое место занимает журнал «Самиздат» М. Мошкова. Если какие-то работы требовали огранки и доведения опусов до ума, то многие стихотворные экспромты – противостояние агрессивному потоку сетературных дискуссионных чатов – представлены в сборнике в своём первозданном виде.

---

Пародия

Бандит в России – не поэт.
Поэт в России – не бандит.
А Раф здоров, силён, нает,
и за обоими, мля, бдит.
Не смей, бандит, писать стихи.
Поэт, не смей пилить, стрелять…
Бандит, замаливай грехи,
гони всех в бога душу мать.
Бандит, ты больше, чем бандит!
Поэт, ты больше, чем дурак,
бандитом будешь ты побит,
но он тебе, поэт, не враг.
Пусть для него любой сортир —
то место, где пора мочить.
А для тебя, поэт, весь мир —
то место, где бал правит КИЧ.
И вас пора перемешать:
бандопоэт, поэтобанд…
Амаль вас будет крышевать,
он азиатский Хан и Гранд.
Чугунный крест сорвёт Амаль.
Россия вспрянет ото сна,
и самиздатская скрижаль
увековечит имена.

В защиту поэта Михаила Гарцева от модерации и наемных убийц

Наплевав ему в харизму,
Невзлюбили молодца
За любовь к патриотизму
И нездешний тип лица…

Где ж ты, суд – не СИшный, правый?
Где ж вы, судьи, гой еси?
Где ж ты, авторское право?
Нету правды на Руси!

Топчут русского поэта,
Бьют майорским сапогом!
Не смолчит поэт на это!
Так ответит – огого!..

Так приложит, елы-палы!
Так культяпнет, что держись!
Пропадайте его баллы!
Улетай с обрыва жизнь!

Если что его задело,
Наш Исакыч не смолчит!
Делай киллер свое дело,
Делай черное в ночи!

Вейся вороном, падлюка!
Бей не в бровь, а сразу в глаз!
На кого ты поднял руку,
Понимаешь, п*дорас?!

Понимаешь… Эх, служивый!
Против правды – кто ты есть?!
Ведь поэты тем и живы,
Что чисты, честны, не лживы
И имеют Ум и Честь!

Раф Амаль

Пародия

Посмотрел на сё татарин,
ну, Амаль – антисемит.
И сказал:
«Хамите, твари,
Миша – признанный артист.

Модераторы, майоры
и другая шелупонь…
Модеральником и шпорой
Мишу Гарцева не тронь.

Нет честнее и добрее
корефана моего,
хоть приличного еврея
не встречал я до него.

Всё встречались недотёпы,
спекулянты и рвачи,
но скажу я вам без трёпа —
это лучшие врачи…

А какие адвокаты,
шахматистов лучше нет…
Шли все мимо моей хаты,
но забрёл один поэт.

И узнав поэта Мишу,
я проникся всей душой.
Я теперь для Миши – крыша.
У меня кулак большой.

Засажу его в майорский
разжиревший афедрон.
Черен мой хоть не сапёрский,
но майора ждёт урон.

Модератор, слушай, душка,
лучше Мишу не тревожь,
а не то достану пушку…
Пробежит по тельцу дрожь.

Залупаться на поэта
никому теперь не дам.
Всем принять как данность это!»
Подпись: Раф Амаль Ван Дам.

Осень поэзии

Помнишь, дымкой горьковатой
пахли дворики Москвы,
шаркал дядька бородатый
инструментом для листвы.

Нынче дворник помоложе,
обновлён московский стиль:
пахнет выхлопом и, боже,
лист в мешках везут в утиль.

Неудачную поэму
жёг поэт – и нет как нет.
Грустно… но давно не в тему:
всё проглотит интернет.

П. Б.

Пародия

Жил-был мальчик Бородавкин,
нарушал грамматик строй.
Бородатый дворник травкой
угощал его порой.

Нынче стал он сирый, старый,
вечно шаркает башмак.
Интернет ли, листья, бары…
Погрустнел Петюнин зрак.

Всё не в тему: травку ль косит,
пьёт ли божью он росу…
То поэзии не осень,
то, Петь, климакс на носу.

Плащ

Мой плащ, пошитый просто, без затей,
Мне служит на износ. Четыре года
Я прячусь под него от непогоды,
Спасаясь от ветров и от дождей.

Я проносил под ним бурдюк с вином
В наш гарнизон для дружеской пирушки,
В нем кутались прелестные подружки:
Он был для нас и ложем, и столом.

На нем не счесть отметин и рубцов.
Все залатать по силам мне едва ли!
Удары, что меня не доставали,
Ему секли изнанку и лицо.

Сменить давно пора его… Хотя
Я медлю по причине очень важной:
Его полы коснулась ты однажды…
Зонтом… Случайно… Мимо проходя…

Егорыч

Пародия

А помнишь, Егорыч, как пьянствовал сутки,
и зэков дразнил бурдюками с вином,
потом к вертухаям водил проституток,
плащом прикрываясь: и ночью, и днём.

Ленивые шельмы твои вертухаи —
кровать поленились поставить для дам,
и вы на плаще: ели, дрались, бухали,
и совокуплялись… Какой стыд и срам.

Изнанка плаща вся забрызгана спермой,
рубцы на лице у тебя и плаща…
Мамаша солдата истреплет все нервы,
читая стишки полкового хлыща.

И в этом плаще подкатился ты к Музе,
и Муза тебе отвечала плевком.
Не долго ты помнил об этом конфузе,
плевок стал казаться манящим кивком.

Ложбинка

Ю. Л.

«Мне не дает покоя эта спинка,
Телячьи влажно тыкаюсь в тепло…
Слетает сон. Табак – на кухне. Рассвело.
И вновь, к тебе нырнув под одеяльце
Не разбудив, подушечками пальцев,
Крылом летучей мыши пробегусь
Вниз по ложбинке… И внезапно пробужусь.
Унявши пульс ночной прохладой леса,
В палатку тихой сапой, мелким бесом
К ложбинке подползаю, словно уж…
О боже, снова сон! В холодный душ?!

П. Б.

Пародия

Мечтает Петя о такой ложбинке.
где мог бы притаиться и залечь,
как только возле этого мужчинки
вновь раздается гарцевская речь.

Он по-телячьи тыкается в спинку
своим шершавым влажным язычком,
и повторяет часто под сурдинку:
«Кручусь волчком-с! Клянусь очком-с! Стою рачком-с!»

А спинка эта – спинка дяди Вовы.
Вов в «Самиздате»: хочешь? – жопой ешь.
И Петя крутится промеж них бестолково,
и тычет каждому в ложбинку свою плешь.

То тихой сапой, словно назначенка,
то мелким бесом караулит за углом…
Егорыч, Блик, покойный Резниченко…
Но каждый раз Петюню ждет облом.

Унявши пульс прохладной дланью рока,
сатирам Гарцева он кажет кулачок…

От мелких вов тебе не будет прока,
тебе помог бы Путин, дурачок.

Мне снится

Вновь снится конь на заливных лугах,
Но не скакун ухоженный и гладкий,
А упряжью потёртая в боках
Усталая крестьянская лошадка…
Судьба сигнал мне подает, храня?
Увы, я не силён в науке сонной…
Нет, видно, потревожили меня
Дедов моих умерших хромосомы.
Заметил я, когда живу не так,
Когда в душе не достигаю лада,
Мне деды посылают этот знак —
Буланого конька с печальным взглядом.

Егорыч

Пародия

Мне снится на болотистых прудах —
хромой пегас, погрязший в чёрной жиже.
А я, Егорыч, – в праведных трудах
к нему ползущий…
Ближе, ближе, ближе…
Но отползает животина от меня,
моля весь свет с отчаяньем во взгляде:
«Пошто Егорыч мучает коня,
и караулит, спрятавшись в засаде?
Неужто виноваты в том дедЫ
иль дЕды, их шальные хромосомы?
Вот Гарцев пьёт, но от его езды
в восторге все: от йогов до масонов.
Приди, пиит, приди, пришпорь меня,
ускачем от Егорыча скорее…
Настанет праздник в жизни у коня,
пусть даже – с алкоголиком евреем».
Теперь я думаю: что это был за знак?
Порылся в сонниках ночной порой, бессонной,
и понял, наконец-то, в чём форшмак:
не в хромосомах дело, а в масонах.

«За камнем камень ложит Мастер…»

За камнем камень ложит Мастер,
И безошибочна рука,
В Его тяжелой длани власти
Легка проворность мастерка.

Глядит заказчик с умиленьем,
Он верит – славный будет дом,
И мыслит в сердце, с упоеньем,
Как заживёт счастливо в нем.

Он грезит радостью и счастьем,
Он строит планы без конца,
И отметает все ненастья
Как сказки деда-праотца.

И будет дом готов ко сроку,
Хозяин замурован в нём,
И на последнем камне – сбоку,
Две даты с маленьким крестом.

А. Шадов

Пародия

Свободный мастер строит дом,
какая сложная шарада,
но Шадов задался вопросом:
«Хороший дом, не из соплей.

Да он не нашенский притом,
ну, я ему – не будь я Шадов —
ошпарю морду купоросом,
ишь, строить на моей земле».

И Шадову уж невтерпеж,
он кочергой в мозгу шурует.
Так слов рождается отрава,
и плачут дети за стеной.

Но ты поэта не убьешь
и в склеп его не замуруешь,
когда к нему приходит слава,
виски окрасив сединой.

«…»