А. Кривич - Как во смутной волости

• Название: Как во смутной волости
• Автор: А. Кривич
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-421-8

Это мрачная история семейной драмы, написанная от первого лица на основе реальных событий. Не претендуя на литературные изыски, автор надеется заставить читателя задуматься – камо грядеши?

---

Злость как-то сразу прошла, на душе стало мерзко. Зачем я ввязался в эту свару? Кому я говорю? Эти твари знают только свое «хочу», подай им красивую жизнь! И подать должен я, почему-то всегда должен, всю жизнь вкалываю и все время должен. Может, собрать манатки, закинуть в москвичонок и уехать к чертовой матери? И живите вы, как хотите, хоть обвешайтесь мобильниками… Я посмотрел на дочерей и понял, что никуда я не уеду, придется мучиться дальше.

– Ну что, девки, чья очередь сдавать?

Мы продолжили игру.

Глава 3

19 июня 2006 года

В грубую реальность меня вернул громкий лязг засовов. Черт, да что же им не спится? Ни сна, ни отдыха измученной душе.

На пороге стоял давешний сержантик.

– Вставай, пойдем прогуляемся.

– Для вечерней прогулки вроде бы поздновато, – я нехотя поднялся, надел куртку. – Что еще за гулянья?

– Пошли, там расскажу.

Короткая июньская ночь уже заканчивалась, небо на востоке заметно посветлело, в предрассветных сумерках мы с сержантом шли по гулкой пустынной улице, и он разъяснял мне задачу. Оказывается, какой-то сержантов кореш на днях демобилизовался и, как водится, накушался до положения риз. Приятели решили, что ему плохо, и вызвали «скорую помощь», которая отвезла его в больницу; там врачи, сами до этого изрядно принявшие на грудь, долго пытались его реанимировать, пока наконец не разобрались, что к чему. Осерчав, славные последователи Гиппократа выбросили бесчувственное тело на улицу, оставив его реанимироваться под ночной прохладой, сержант же, движимый дружескими чувствами, хотел затащить его под крышу, однако пачкать свои руки о пьяного ему, что называется, в падлу, да и Дзержинский завещал ему иметь чистые руки, поэтому для перетаскивания тела он решил использовать арестанта, то бишь меня.

После уяснения задачи первой моей мыслью было популярно объяснить юному ментяре, где я видел его самого с корешами и всех его родственников до седьмого колена, однако благоразумие возобладало, сержантик этот может устроить мне не одну пакость, да и спать все равно не хочется, черт с ним, все же какое- то развлечение.

Тем временем мы подошли к больнице. Под раскидистой липой лежало нечто бесформенное, а рядом стоял еще один сержантик, почти точная копия моего. Вишь ты, они уже и пост здесь организовали! Не имей сто рублей, а имей сто друзей, желательно в милиции. Эх, почему у меня нет друзей в органах?

«А где же они у тебя есть?» – ехидно спросил внутренний голос. Не хочется признавать, но он прав, друзей у меня действительно нет, мои друзья остались в далеком школьном и институтском прошлом, потом судьба и распределение разбросали нас по разным концам страны, встретиться не получалось, переписка постепенно заглохла. А хотел бы я сейчас снова с ними встретиться? Не знаю, вряд ли. Не хочется новых разочарований, а они неизбежны, время никого не делает лучше…

– Не спи, замерзнешь, – вернул меня к действительности сержант, протягивая упакованные резиновые перчатки. Эстет хренов!

Я кое-как напялил перчатки и подошел к лежащему на земле объекту. Даже в неверном предутреннем свете вид у парня был весьма плачевный. Джинсу, футболку и руки покрывала корка грязи, перемешанной с кровью, на лице ссадины, левое запястье исполосовано свежими порезами – оказывается, он еще и вены себе вскрывал. Этот способ суицида вообще весьма популярен среди нынешней молодежи, как парней, так и девиц: не раз мне приходилось видеть, как в пьяной истерике они хватают бутылочные осколки и начинают портить себе шкуру, до вен обычно не добираются, но сочувствия и внимания окружающих достигают.

С трудом мне удалось привести обмякшее тело в вертикальное положение, парень начал подавать признаки жизни, открыл глаза и что-то пробормотал. Сержант пытался растолковать ему смысл наших манипуляций и, кажется, преуспел, парень сделал несколько нетвердых шагов в указанном направлении, я держал его под мышки, стараясь минимизировать наши соприкосновения. Таким способом, с частыми остановками, под ободряющие увещевания сержанта, мы прошли около пятидесяти метров, после чего силы покинули парня, да и я весь уже был в поту. Уложив тело на траву, перевел дух, вытер со лба пот и закурил.

– Пусть передохнет немного, – санкционировал сержант и тоже полез за сигаретами. Покурили, поболтали о тяготах милицейской службы, тело у наших ног похрапывало и постанывало, набираясь сил для нового рывка.

– Ну, окрысились, – скомандовал сержант, затушив окурок, я вздохнул и снова натянул перчатки. Мои попытки поднять его на ноги не встретили у парня ни малейшего понимания, он категорически не хотел двигаться и висел на моих руках подобно мешку с экскрементами. С неимоверным трудом протащив его метров десять, я прислонил тело к стене магазина.

– Все, больше не могу.

Сержант начал связываться по рации с дежурным, они долго обсуждали проблему, наконец, видимо, нашли решение.

– Ладно, пусть лежит тут, к утру очухается. Пойдем в отделение.

Я бросил перчатки в урну и пошел за командиром. Опять за спиной лязгнули засовы, нары за прошедшие час-полтора не стали мягче, спать не хотелось совершенно, и мыслями я вновь вернулся в прошедшую зиму.

Февраль 2006 года

Мы ожидали гостей, вместе с дочками выдвинули стол на середину комнаты, расставили стулья, тарелки, закуски. Часы уже показывали первый час ночи, скоро должны подъехать.

Жена с сыном поехали встречать гостей к поезду. Приезжали наши давние приятели, муж с женой, с которыми мы не виделись уже четырнадцать лет. Они по-прежнему жили и работали в Якутии, в европейскую часть России выбирались очень редко, общение происходило лишь по телефону да в письмах. Наконец на крыльце послышался топот, двери распахнулись, и в клубах морозного пара шумно ввалилась компания, сразу стало тесно, начались приветствия, объятия, осмотры.

– Да, постарел, поседел, – критически разглядывал меня приятель. – Но еще ничего, выглядишь нормально.

– Ну, ты тоже не помолодел. Где твоя рыжая шевелюра? Где бороденка?

Голова гостя сияла обширной лысиной в обрамлении седого пушка.

– Шевелюра меня покинула, а с бородой сам расстался, уж больно страшная стала, серо-рыже-белая.

– Зато супруга твоя все молодеет, – я обернулся к гостье. – А боевая раскраска – совсем как у шестнадцатилетней.

– «Кубинская ночь» называется, – жеманно ответила та. – Ничего не понимаешь в косметике.

– Да, тут я пас. Но есть еще вещи, в которых я кое-что понимаю. Прошу к столу.

Начали размещаться за столом, приятель полез в сумки, начал доставать ананасы, икру, салями, в придачу к стоявшей на столе батарее прибавились еще четыре бутылки «Путинки». Да, вечер перестает быть томным, печени придется сегодня несладко.

Выпили за встречу, потянулись к закускам.

– Наш завкафедрой говорил: «Между первой и второй не дышат», – я уже наполнял рюмки.

И застолье покатилось накатанной колеей, после второй бутылки нахлынули воспоминания о геологическом прошлом. Были тут и переправы через бурные таежные реки, и десятикилограммовые пойманные таймени, и встречи с медведями, и шестидесятиградусные морозы, и мошкара, и наводнения, и таежные пожары. Я словно окунулся вновь в эту атмосферу, пахнуло дымком костра, молодостью, свободой. Мы тогда искали уран, грянула перестройка, разоружение, уран стал не нужен, начались бестолковые реорганизации. Зарплата не поспевала за инфляцией, надежда получить жилье улетучилась, перспектива мотаться всю жизнь по общагам, как некоторые из коллег, меня никак не устраивала. Поразмыслив, я собрал нехитрый скарб и уехал на родину, работы я не боялся, если страна не нуждается в моей головенке, буду зарабатывать на хлеб руками.

Нашел леспромхоз с пустующими домами и начал валить лес. У приятеля к тому времени уже была квартира, он по-прежнему работал геологом, только уже в частной артели, искал россыпное золото.

За разговорами время летело незаметно, ночь близилась к концу, да и запасы водки изрядно истощились. Расслабленный возлияниями, я лишь сейчас осознал, как мне не хватало все эти годы нормального человеческого общения, разговаривать с гегемонами я так и не научился, они лишь раздражали меня однообразием речей.

Постепенно с воспоминаний перешли на современность, гости рассказывали о своей вполне благополучной жизни, дети окончили институты, получают хорошую зарплату, перспективы.

– Ну, а у вас как жизнь? – спросил приятель. В тоне его я почувствовал неестественную легкость, осторожность, по всему видно, жена по дороге уже вдоволь нажаловалась на свою несчастную жизнь.