А. Кривич - Как во смутной волости

• Название: Как во смутной волости
• Автор: А. Кривич
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-421-8

Это мрачная история семейной драмы, написанная от первого лица на основе реальных событий. Не претендуя на литературные изыски, автор надеется заставить читателя задуматься – камо грядеши?

---

– Как видишь, живем потихоньку, хоромами не обзавелись, но на кусок хлеба хватает, – я старался держаться естественно, не выдавать подступавшее раздражение, усиленное алкоголем. Не рассказывать же им о проблемах с сыном, с женой, это мои проблемы, и никого они не касаются, тем более что жена уже наверняка изложила им свое видение ситуации.

– Ну что, нормально, – гость обвел комнату помутневшим взглядом. – Это ты все сам делал, своими руками?

– Кто же мне будет делать? Конечно, этими корявыми ручонками, – я показал ему ладони в обширных мозолях.

– А ведь в партии тебя считали самым умным, – вступила в разговор гостья. Жена сидела с равнодушным видом.

– Людям свойственно ошибаться, – я попытался отшутиться, однако собеседники были настроены серьезно. Следующий вопрос я уже предвидел.

– Сын на кого собирается учиться?

– Пусть учится на кого хочет, – мое раздражение все усиливалось.

– Как на кого хочет? А тебя это не касается, что ли? Ты должен обеспечить ему учебу, вывести в люди, это же твой сын, – голос гостьи обрел менторский тон. Учительница, директор школы, уж она точно знает, как надо жить.

– Я ничего никому не должен. Сына я вырастил, он вполне самостоятельный, пусть поступает как хочет.

Чтобы прекратить этот тяжелый разговор, я встал и вышел на кухню, нервно закурил. Приятель вышел вслед за мной.

– Нет, ты не прав. Мы обязаны обеспечить детям благополучную жизнь, дать образование…

Он пытается учить меня жизни. Умом приятель никогда не отличался, но мы бок о бок проработали довольно долго, хлебнули всякого, и порывать контакт со своей молодостью мне не хотелось. Я нисколько не завидовал его нынешнему относительному благополучию. В нашем геологическом поселке в прежние времена ходило много разговоров о том, как его жена подстилалась под начальников разного ранга, добиваясь директорства в школе, трехкомнатной квартиры в городе и прочих благ, он же спокойно вкалывал, делая вид, что ничего об этом не знает. Или действительно не знал? Да нет, этого быть не может, просто его такой расклад устраивал, а если и не устраивал – рыпаться он не мог себе позволить, привыкнув находиться под каблуком и на положении примака.

Высказывать ему все это я, конечно, не собирался, не желая превращать нашу беседу в бабью перебранку в стиле «Дурак!» – «Сам дурак!».

Надо просто аккуратно завершить бесплодный разговор, ни его, ни мои взгляды на жизнь уже не изменятся, и трепать нервы друг другу впустую совершенно ни к чему.

– Скажи мне, что такое совесть? – прервал я его нравоучения.

– Совесть? Совесть – это… это… как тебе сказать…

– Совесть – это нравственная категория, позволяющая безошибочно отличать дурное от доброго.

– Ну и что?

– А то, что это самое главное, что мы должны передать детям. Без совести вырастает подонок, с образованием – подонок в квадрате. Ладно, пойдем лучше выпьем, – я затушил окурок и направился нетвердым шагом в зал, при моем появлении дамы прервали беседу, их взгляды обдали холодом. Я налил водку в рюмки, провозгласил:

– За прекрасных дам! Локоть выше эполета! – и опрокинул в себя водку. – Засим позвольте откланяться. Спокойной ночи, – я неуверенно дошел до печи, забрался по лестнице наверх и тут же заснул.

Проснулся уже за полдень с тяжелой головой и сухостью во рту, осторожно слез с печи, с отвращением посмотрел в зеркало. Нет, для таких ночных бдений я уже не гожусь. Все уже встали и теперь фотографировались в зале. Не обольщаясь по поводу своей фотогеничности, я открыл холодильник, достал бутылку «Жигулевского» и с наслаждением прильнул к горлышку.

Обед прошел в незначительных разговорах; со мной держались подчеркнуто холодно. После обеда гости стали собирать вещи, готовиться к отъезду.

– Что, уже уезжаете? – спросил я.

– Да, утром самолет, надо успеть, – приятель, теперь уже бывший, отводил глаза в сторону.

Равнодушно попрощались, жена ушла провожать гостей и дорисовывать для них последние штрихи к моему портрету, я же остался с бутылкой пива. Вот и оборвалась еще одна связь с этим миром, а осталось этих связей – чтобы сосчитать, хватит пальцев на одной руке. Ни один не способен понять другого. Да и о каком взаимопонимании можно вести речь – я ведь сам ничего не понимал.

Глава 4

20 июня 2006 года

Наутро сержант долго и неумело снимал у меня отпечатки пальцев, удивляясь обилию мозолей на руках, сам весь перемазался в краске и меня основательно измазал.

– Отловили уголовника, сверлите дырки для орденов, – не удержавшись, съязвил я, отмывая руки.

– По новым правилам у всех берем отпечатки, – пояснил майор, потом достал из шкафа пакет с изъятыми у меня вещами и передал мне по описи.

– Все цело? – вопросил с гордостью.

– Все, все, – буркнул я, оставаясь в уверенности, что, будь я пьян, от показной милицейской честности не осталось бы и следа.

– Распишись, что претензий к содержанию не имеешь.

Расписался, майор тепло попрощался, наказывая не забывать, не стесняясь пользоваться их гостеприимством, и выпроводил меня за дверь. Сервис закончился, добираться до дома придется своим ходом, я закурил и отправился ловить попутку.

Дома никого не было. Пообедав, я забрался в постель и сразу провалился в тяжелый, без сновидений сон. Проснулся уже в двенадцатом часу ночи, попил чаю и пошел на работу. Здесь все уже знали о моих злоключениях, однако никаких вопросов не задавали, ограничиваясь любопытными взглядами. Пропущенную смену мастер оформил как отпуск за свой счет, не поставив мне прогул – хоть тут все благополучно, прогулы на предприятии означали серьезные материальные потери.

Работа моя заключалась в раскряжевке бревен электропилой по заданному размеру. Обычно мы с тремя помощниками напиливали минут за двадцать необходимое количество кряжа и после этого могли полчаса-час, а то и больше, спокойно отдыхать – назвать такой труд утомительным не повернулся бы язык и у отъявленного лентяя. Наступил период летних отпусков, и бригада моя сейчас состояла из школьников и студентов, желающих во время каникул заработать на мотоцикл, компьютер или что там им еще нужно – «пионеров», как их называл мастер. Работу свою пионеры знали хорошо, уже не первые каникулы посвящали заработкам, нужно было лишь приглядывать, чтобы молодой задор не занес их к травмоопасным механизмам.

Напилив кряжа, мы сидели в своем вагончике и расслаблялись в меру своего разумения, я дремал, двое пионеров играли в карты, третий крутил на мобильном свои любимые мелодии. Одна песня, видимо, особенно брала его за душу, он ставил ее уже пятый раз подряд, и, кажется, до пресыщения было еще далеко. Песня по своей жалостности напоминала воровские романсы: в ней юная мамаша рассказывала своей дочери, что на Чеченской войне убили папу, и столько здесь было вытья и соплей, что делалось тошно, мне как-то ближе слова Гудзенко: «Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели». Я встал и вышел под звездное небо. Ночная прохлада приятно бодрила, я решил прогуляться в надежде стряхнуть с себя заботы. Пустые иллюзии. Стоило со слуха исчезнуть песне про убитого папу, как собственные неотвязные мысли заполнили мозг, и избавиться от них не было никакой возможности. В который раз я прокручивал мысленно события недавнего прошлого, пытаясь понять, что же произошло в моей семье, в чем причина раскола. Терять контроль над происходящим я начал еще с осени, к весне мне уже не удавалось объяснить себе поступки домочадцев. Мелкие факты, сами по себе не имеющие значения, занозой застревали в мозгу из-за их неестественности, непривычности, необъяснимости. Один из таких случаев, ясно отпечатавшийся в памяти, произошел седьмого марта.

7 марта 2006 года

После ночной смены спалось плохо, провалявшись в постели часов до двенадцати, я встал с тяжелой головой и резью в глазах. Пока закипал чайник, начал разгадывать японский кроссворд, но сосредоточиться никак не удавалось, лишь после третьей кружки чая в голове начало проясняться.

К этому времени со школьного утренника пришли жена и девочки, в доме сразу стало шумно. Младшая, хохотушка, со смешной важностью хвасталась розочкой с духами, которую ей подарили одноклассники, старшая, серьезная семиклассница, с деланным равнодушием показала свой подарок – красивую узорчатую шкатулочку. Девчонки в праздничных нарядах смотрелись прекрасно, настроение у меня сразу улучшилось, я расспрашивал их о прошедшем утреннике, они наперебой пересказывали подробности. Жена ушла на кухню готовить обед.