Владимир Бреднев - Хороший ученик

• Название: Хороший ученик
• Автор: Владимир Бреднев
• Жанр: Русское современное

Быть решительным, идти напролом, ни о чем не жалеть и быть всегда на коне? Или усомниться и проиграть? Оставаться верным клятве и погибнуть? Или жить дальше, позабыв грех предательства? Непростые вопросы для простых людей.

---

Баев кивнул, спросил разрешения идти.

– А бордель из части я устраивать не позволю, – замком подумал, чем бы закончить воспитательное мероприятие и добавил, – е… сь по Уставу надо, давно бы в майорах ходил!

– Не имел возможности, – гаркнул Виктор, и спросил – Разрешите идти?

– Ещё десантник, – возмутился подполковник и махнул рукой, иди, мол.

Когда объявили, что террористов будут мочить в сортире, многие офицеры затосковали. Они понимали, что новой войны не избежать. А Баев обрадовался. Искренне.

В первый день новой войны он собрал бойцов новоиспечённой роты, десантников второго года службы.

Бравые парни с татуировкой на плечах поприветствовали нового командира, а когда он разрешил сесть, расположились вальяжно, всем видом показывая, мол, многих видали, что ты, капитан, скажешь.

– Первое, бойцы, что запомним навечно, дедов и салаг здесь нет! Стираем сами, подшиваемся сами, сортиры драить придётся – сами. За первую провинность наказываю, во второй раз учу салагу: Пуля—дура, а тут война!

Парни примолкли. Не лукавил капитан – правду говорил.

– Второе, на заданиях сопли не жевать. Чужому на земле не место. Человеколюбие оставьте для родных и близких.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться?

– Валяй, старший сержант!

– А если он мирный?

Баев выдержал паузу.

– Для глухих и непонятливых. Во время задания чужому на земле не место, иначе на вас напишут цифру двести, и вы никогда ничего у меня больше не спросите. Завтра со мной пойдут только те, кто сегодня будет хорошо спать. А сейчас выйти, построиться.

Рота выскочила из палатки и выстроилась. С гор в долину сползли сумерки, в которых легко угадывались предметы, но признаки их были совершенно неразличимы. Из палатки вышел капитан, снял с плеча автомат, передёрнул затвор, развернулся в сторону импровизированного забора из колючки. Солдаты разом посмотрели туда. У одного из столбов маячила неясная фигура. В сторону этой фигуры ушла череда трассирующих пуль. И каждый видел, как огненные иглы рвали что-то, очень похожее на привязанного к столбу человека.

– А теперь отбой! – скомандовал Баев.

Закинул автомат за плечо и пошёл в сторону штаба.

Бойцы стояли в строю. Над строем висела зловещая тишина. Виктор обернулся:

– Бойцы, я дал команду: Отбой! Выполнять!

В три часа ночи он вошёл в палатку и тихо проговорил: «Подъем!» Добрая половина десантников вскочила и стала поспешно одеваться. Среди них был и старший сержант, задававший Баеву вопрос. Построив личный состав перед палаткой, капитан вызвал сержанта.

– Товарищ старший сержант, в отсутствие вышестоящего командира, принимаете командование на себя. На северном направлении между третьим и пятым пулеметными гнездами ваша группа к шести часам утра должна отрыть окопы полного профиля с ходами сообщения на выдвижные позиции фланговых пулеметных расчетов. Выполняйте!

Парни рыли окопы в каменистом грунте и проклинали Баева.

В полдень вторая часть роты в полном боевом снаряжении ушла в зелёнку. Баев хорошо помнил этот страшный выход. Около одного из небольших горных аулов они наткнулись на неубранную растяжку. К саклям выползли по-змеиному. Виктор долго рассматривал селение в бинокль. У домов ходили женщины, одетые в чёрное, развешивали бельё, кормили кур, носили воду. В улице стояли несколько молодых девушек и о чём-то беседовали. На стволе старого дерева сидели аксакалы, вокруг бегала малышня. И вдруг глаз споткнулся. Виктор сначала не понял, что же такое выбивалось из общей картины горного селения. На выступе каменной ограды стояла раскрытая банка тушёнки и серебрилась в лучах предвечернего солнца. Горцы тушёнку не ели. Это Виктор знал точно.

В долину вело несколько горных троп. В долине были нефтепровод, высоковольтная ЛЭП, мост через ущелье и начало серпантина, в долине было село, в котором спокойно чувствовали себя федералы, пацанята из мотострелковой части, выполнявшие функции гарнизона и охранявшие два блок-поста перед входом на серпантин. Боевиков нужно было обнаруживать и завязывать бой, вызывая подкрепление. Но где их искать?

Баев взял двух бойцов и пошёл в село. На окраине они присмотрелись к дому, прошмыгнули в ограду и оказались на пороге горного жилища. Баев пристегнул штык-нож к автомату и занёс оружие над мужчиной средних лет, за спиной которого стояли три девочки школьного возраста, жена и четырнадцатилетний мальчик. У мужчины побелело лицо, но он не пошевелился и не произнес ни слова. Девочки плакали. Плакала жена, но беззвучно. Не выдержал мальчик. Он выскочил из-за спины отца и схватился за руку Баева.

Бравые десантники стояли бледные, как полотно.

– Дорогу покажешь.

Мальчик кивнул. Виктор опустил автомат и показал, что все свободны.

Баев, десантники, мальчик были в ограде, когда на крыльце дома появился отец. Старое охотничье ружьё прогремело двумя выстрелами. Капитан видел, как волчья дробь бьет мальчишке в спину, видел, как ошалевшие десантники валятся в пыль и жмут спусковые крючки, видел, как пули колют старые камни, щепают вековое дерево, рвут одежду и тело горца. По селению уже стоит истошный крик женщин.

Они хватают одну из девочек и уходят со двора. Бегут по тропе в зелёнку. И когда за деревьями пропадает селение, бойцы грохаются на колени. Бесшабашность стёрлась. Скулы свело. Мощные красивые тела содрогаются в рвотных порывах. Корёжит мужиков по-чёрному. Виктор стоит у дерева, пережидает. Потом достает свою флягу, бросает одному:

– Глотни, помогает.

Во фляге у Баева коньяк. Глотнули. Оклемались. Тут и мать появилась. Девочка стоит под деревом, как изваяние, мать напротив – краше в гроб кладут. Парни привалились к скале – лица бледные, с выступившими прожилками вен. Глаза блестят, на выкате. Ещё немного и кинутся рвать на куски любого. Мать быстро объясняет, куда пошли боевики, и кто их повёл.

Потом группа «на рысях» шла к серпантину. Они первыми услышали боевиков. Залегли. Отдышались. Баев отдал приказ: «Пленных не брать»! Под перекрестным огнём за пять минут полегли все горцы.

Баев вернул группу в лагерь.

Между выходами гонял бравых десантников до седьмого пота. Бойцы целыми днями кололи, резали, выслеживали, стреляли. И всё это доводилось до остервенелого автоматизма.

Как-то вечером к капитану подсел полковник. Он был из штаба, но рожи не раскормил, брюха не отвесил и сам часто ходил с бойцами на боевые операции. Полковника уважали.

– Виктор, вот смотрю я на тебя и думаю, где ж ты так остервенел? Может, убили кого?

– Боже упаси, товарищ полковник.

– А что ж ты из ребят зверей делаешь?

– Чтобы их не убили. Мне в первую один мудрец здешний тайну открыл, как надо жить. Я так и живу, и живой. И пацанята живые… И мамки их не ревут над могилками, не клянут ни меня, ни вас.

– Ты хоть раз подумал, вот вернуться они домой?

– Жить будут.

– Прямая дорога в бандиты. Их из школы да в твои руки. А они у тебя золотые. Из любого положения хоть из пистолета, хоть из автомата, хоть ножом.

– Полагаете, на гражданке по-другому?

Полковник задумался.

– Там хоть выбор есть, – произнёс он после некоторого молчания.

– И здесь есть. Но… Уцитца нада халашо. Смелть долзна быть лехкой.

– Это ты о чём?

– Кореец мне так сказал. Давно. Я в школу ходил, а он на бойне работал. Пленный. Ещё с войны. На бойне работал. Дядя Лай. Умер, наверное, уже.

– Тебе твои не снятся? – вдруг спросил полковник.

И Баев понял, что спрашивают его не об отце-матери, не о жене и дочке, спрашивают о тех, кого он лишил жизни.

– Бог миловал, товарищ полковник.

– Ты веришь?

Баев промолчал.

– А я верю. Искренне верю. Не показушно. Вот тут у меня Бог, – полковник неопределенно взмахнул рукой, – И ночью он мне говорит: «За каждого ответишь»! Я потом думаю. Когда в Афган зелёным лейтенантом попал, за то время с меня спрос невелик будет. Воин и есть воин. Клятвы не нарушал, а кого в землю положил, такова их судьба. А вот за нынешнее. Сколько ж людского горя на мне теперь? – полковник вновь остановился, подумал, выдохнул, – Каждого искупление ждёт.

Это было так давно. Но так отчетливо помнилось Баеву. Помнилось, что из десантников он сделал настоящих солдат, боеспособную единицу, те в свою очередь учили салажат, и самым большим ЧП в роте было боевое ранение.

На войне Виктору вручили орден, а следом он получил звание.

Из Моздока прикатил в парадной форме. И услышал, проходя мимо санбата: «Красавец!»

Завернул. Шёл между молодыми девчонками и спрашивал: «Кто сказал „красавец“»? Санитарки показали на огромную палатку. Ворвался. И тут же напоролся на чёткий, пресекающий всякое неповиновение, голос.

– Марш отсюда!

– Так, я красавец, – промямлил он.