Сергей Надеев - Игры на воздухе

• Название: Игры на воздухе
• Автор: Сергей Надеев
• Жанр: Поэзия

В настоящем издании под одной обложкой собраны книги, написанные и изданные в прежние годы, снабжённые авторским комментарием.

---

Акростих

Созревает июль, махаон шелестит на булавке;
Выступает роса и к земле пригибает плоды.
– Будет, будет лежать, о сластёна в худой безрукавке,
Ежевичный король, горячильщик озёрной воды!

Отросли у сверчков долгожданные певчие крылья.
То-то им щекотно! В травянистых покоях твоих
Разгулялась всерьёз легкокрылых существ камарилья,
Лепестками соря, как ты будешь сердиться на них!

И расстроимся мы, что пора комаров и малины.
Августин свиристит и бредёт по горячей пыли.
Сено бабы гребут, по глаза повязали холстины.
Ночники шелестят и слагают цветные картины.

…А Июль нахлобучил фуражку и где-то маячит вдали.

«О лето из трёх лепестков…»

О лето из трёх лепестков
На сломе шмелиного вдоха!
О лето из сети подвохов
В куртинах размашистых мхов!

Странгалия мне принесёт
На брачных чешуйках хитина
Озёрную влажную глину
Да зной перегретых болот.

В стреканья стрекозьих утех
Вмешается траурниц вылет.
Их тёмные меты на крыльях
Лапландец прочтёт нараспев.

О, как мне тебя провести
Напевами разноголосиц,
Тенистой тропой сенокосиц,
Застывших, суставы скрестив?

Я буду стараться, а ты —
По лёту хитиновой касты
Гадай на столетья и властвуй
Вокалом воды и слюды!

«Элегической грустью по выпавшей влаге ведомы…»

С. К.

Элегической грустью по выпавшей влаге ведомы,
Утопая по локоть в абзацах прочитанных книг,
Мы с тобой горячимся, листая цветные альбомы,
И никак не решим – доказательства наши весомы! —
Кто же первый из нас пауков и стрекоз ученик.

Я тебе говорю: «Посмотри на покров крестоносца,
На прозрачное тельце внутри нитяных гамаков…»
Ты в ответ возражаешь, что в грузных пареньях колодца
Погибают цикады, бессильные с солнцем бороться,
«Запуская в траву парой пыльных своих башмаков».

«Созревают плоды…» – «Нет, плоды – под дождём опадают…»;
«Только минул июль…» – «Вот уж август в плаще из теней…»;
«Нас разлука гнетёт…» – «Нам разлука – мечты окрыляет
И для будущей встречи печёт на золе караваи
Из крутого замеса невстреч, недошедших вестей!..»

Ну да полно, Светлана! – тебе оставляю журчалок
Да холодные перья ведущих дожди облаков,
И страду косарей, и «желтеющих нив покрывало»,
Государственных ос костяное безумное жало —
Всю грамматику Фабра в пятьсот муравьиных томов!

«Мы вышли к озеру…»

Мы вышли к озеру.
И резко
Повеяло, как сквозняком,
И вздрогнул лес, как занавеска,
Повисшая над косяком.

И большего – не разглядели…
Но что скрывается вдали? —
Не прошлое же, в самом деле,
Которого не обрели!

Отчётливы и одиноки,
Покачиваясь, как во сне,
Текут воздушные потоки
Сквозь лес, недвижный в стороне.

И нам, наверное, – туда же
Брести по сумрачным холмам,
Куда и жизнь течёт, и даже
Относит дым по берегам.

Туда, куда полоска света
Подсунута… —
За эту дверь
Заглядывать – дурная мета.
Или смертельная, поверь.

«Постоялец поднимется в десять…»

Постоялец поднимется в десять.
И уляжется в час рыболова.
Понапрасну не выронит слова.
Предварительно каждое взвесит.

Он глядит в слюдяное оконце
На короткую грядку укропа,
В чайной чашке елозит по донцу,
Подбирая потёки сиропа.

Потолочная прелая балка
Осыпает чаинки распада,
И скрипят, словно ось катафалка,
Восемь крон госпитального сада.

Кто-то бродит на мягких подошвах
По периметру дачного лета,
И сияет осенняя прошва
В безутешных балладах поэта.

«Когда светило гаснет где-то —…»

Когда светило гаснет где-то —
За сто шагов не одолеть
Куртины скошенного света,
Уже остывшего на треть.

И над остуженной равниной
Перетекает полынья
Не то тоски неодолимой,
Не то ушедшего огня.

И тень, отброшенная нами,
Не след ли совести извне
В ненаделённой именами
Однообразной вышине?

Чем выше в гору – тем просторней
И тяжелее говорить…
Да воспылает воздух горний!
Да нас ему не укорить!..

«Побросали лёгкую одежду…»

Побросали лёгкую одежду,
В воду погрузились неспеша,
И сновали рыбьи тени между
Смуглых икр, порывисто дыша.

Лёгкий свет позванивал над плёсом.
Или просто с берега влекло
Запах непросушенного тёса,
Лодок перевёрнутых тепло?

Ночь поверх – ворочалась, скрипела,
Дизелем топталась на мели,
А внизу – лилась, сияла, пела.
И в восторге обмирало тело.
Фонари маячили вдали.

«Бродить по лету, нахлобучив…»

Бродить по лету, нахлобучив
Фуражку лёгкого сукна,
И, самому себе наскучив,
Упасть в траву, как в рощу сна.

А там – вращаются химеры
Косноязыким косяком
И подтверждаются примеры,
Что мир – двулик и насеком.

Вскарабкавшись по мятой тулье,
Кузнечик держит – рамкой вниз —
Раскачиваясь, как на стуле,
Погод пружинный механизм.

В карманах шарить – не отыщем
Трёхгранный ключик заводной,
Он – у жука за голенищем,
Вразмах таранящего зной.

А жук – мелькнул за мочажины…
И никому не завести
Небес ослабшие пружины,
Играя ключиком в горсти.

Ну вот и лето отсветалось —
Простим ему неологизм.
Кузнечик скачет и усталость
Заводит, словно механизм.

«Звенящая звезда, в косую сажень лето…»

Звенящая звезда, в косую сажень лето,
Немного облаков, и боле – не проси:
Достаточно щедрот, остановись на этом.
А впрочем, принеси неспелых слив в горсти.

В полуночь будет дождь. И вместе с влагой будут
Беззвучно опадать усталые плоды.
И привкус частых зим дичком вкрадётся в губы,
И по щекам пройдут чуть влажные следы.

Забылось, всё прошло: и ссадины, и раны;
В разгар июльских гроз не вспомнить холодов,
Как жили, что во сне, и спать ложились рано,
Вписав поспешность дня в подшивку дневников.

Не помяни судьбы со зла и суетливо
За щедрости её на признаки беды!
Прикрутим фитили, просыплем нá пол сливы
И вслушаемся в сад, теряющий плоды…

«Как тебе подойдут огранённые лунные блики!»

Как тебе подойдут огранённые лунные блики!
По ключицам скользнут, образуя крутой полукруг,
И кувшинчики света в обвязке невидимой нити
Отзовутся, рассыпав сухой костяной перестук.

Прошумит над землёй грузных птиц гомонящая стая.
И студёная ночь упокоит летучий отряд.
И невольно отметишь, рассеянно книгу листая,
Что июль – на излёте, помалу растратив заряд.

Кто из нас дорожил ежедневным назойливым чудом
Из распахнутых рам выпускать зазевавшихся ос?
– Помни, помни меня в этом душном своём ниоткуда,
Где колышутся воды и тает за дымкою плёс…

«Ненасытная ночь отсекает стеклянное стремя…»

Л.В.

Ненасытная ночь отсекает стеклянное стремя.
И уже не уйти по планете угасших болот.
На проворных ветвях каждый лист – как трёхпалое знамя,
Как военные стяги разбитых полков.

То-то горько в крови, то-то поло пространство меж нами —
Будто мы полегли, а не серые стебли травы.
Бьются капли о скат и рождается время меж ними
И течёт по стеклу наподобье воды.

В эту пору не жди ни опеки, ни спешки.
С подоконника льёт. Тянет влагой и тьмою.
А там —
Натыкаясь на листья, рождаются шумы и вспышки
И полотнища лупят, и дождь по пустым кузовам.

Аргонавты

Первое путешествие

1

До света заставили днища углами корзин,
В глухих свитерах развернули тяжёлые плечи,
Колени сковали резиной. С замедленной речью
Разлили по лампам ночным жестяной керосин.

Пропахла осокой и жестью вода в берегах.
А жёны крестили, губу закусив, аргонавтов,
Детей целовали. И был поцелуй одинаков
С рыданьями, горечью в замкнутых скорбью губах.

И жёны молчали в холщовых нарядах ночных,
Крест-накрест к груди прижимали озябшие кисти,
Белели в сенях и безмолвно прощали. И листья
Роняли деревья в дверные проёмы на них.

2

До утра, раздирая ладони, кочевали по рыбьим кругам.
И уключины медленным звоном подавали известия рыбам.
А язи уходили неслышно по засыпанным илом пескам
И попутно пугали личинок, чтобы бег не казался постыдным.

А когда на озёрах раскрыли, разобрали тяжёлую сеть
И залили вином шаровары из гремучей брезентовой кожи —
Перестали язи торопиться и болотные птицы скрипеть,
И развёл молодой доломедес в черепушке мучнистые дрожжи.

Пожимала округа плечами: что за выдумки, что за смешки? —
В этот час не родиться подёнке и странгалии не возвратиться
Из лугов к золотым эпифитам. Но плескал доломедес в ковши,
А затем на холодную воду обернул черешком остролиста!

Застилая глаза и жужжала, восходил по осоке туман.
Потонули угрозы ктырей и несложные вздохи стрекозьи.
И от правого борта не видно конца кормового весла,
А от левого борта не видно – ни весла, ни креста, ни погоста…

3

О, замедлено время, как частые выдохи рыбьи!
И теряются сроки, и пальцы дымятся, и спины.
Кто вы, юноши, в царстве стрекоз и хитина,
Вычитальщики снов, выкликальщики ветра и ливня?

– Бузотёры, хлебнувшие ночи, не знавшие воли!
Вы опять приложились к бездонным бидонам разлуки
И весла древесину зажали в ладонях до боли,
И уключины полны густых металлических звуков.

Вы прощупали дно и развесили жадные снасти.
Вы рыданьями рыб наслаждаетесь, точно игрою,
Медноскулые юноши, полные смеха и страсти.
– О, легки ваши жесты забавы над сонной водою!

И, резиновой поступью меря пространство от борта,
Вы заносите гибкое тело над плотью болота
И, смеясь, второпях, вырываете рыбьи аорты!
И горит чешуя на брезенте, как медные соты.

4

А в это время всё преображалось. —
На плоском дне в картонных рачьих юртах
Рождались вздохи, шорохи, движенья,
Мутили воду жирным прахом ила.

Всё глубже проникали колья света
И дно делили. И вкруг них бродили
Глухие пучеглазые сазаны, —
Как бы телки на привязи в лугах.

О, чем не лес! – В колоннах стрелолиста
Карабкаются робко пандорины
И турбеллярии срываются с листа.
О, чем не роща для охотоведа,
Для ловчего с капроновым сачком!

Но юноши подтягивают снасти.
На уровне груди клокочет рыбья
Глухая жизнь. Да нет – уже не жизнь…

Кто вам расскажет – старцы или воля? —
Как под шестом хоромы серебрянки
Взрываются, как обтекают листья
Глухого рдеста воздуха шары?

О паника бескровного народа!

5

Шесты обломились! Из ила обломков не вынуть.
Весло ускользнуло. По правому борту – пропажа!
На высохших сломах стрекозье семейство уснуло,
На мокром весле – неподвижный тритон в экипаже

Подводных жуков. О, утраты легко восполнимы!
Воды и осоки немыслимо тронуть иначе,
Как тонкой ногой водомера, скользящего боком,
Крылом неуёмной подёнки, пустым и горячим.

А воздух бессилен и тонок в стволах остролиста.
Не возятся птицы, горячей воды наглотавшись.
А Время зажало в ладонях стеклянные спицы,
И завтрашний день – неминуемо станет вчерашним.

Крахмалом и крепом сентябрь укрывает округу.
На влажной груди у него холодят амулеты.
Носком сапога он грибы обрывает, покуда
Прибрежная хвоя изогнута влагой и светом.

Расчерчен и начат осенний торжественный табель,
И в графах колеблются птичьи просторные флоты;
Я чувствую явственней брызги разбившихся капель
И в запертых ульях чеканные медные соты.
Мы Временем полны – как йодом жестяные кружки.
И жжением полны – как воздухом – полости лёгких.
Ручейник рыданьями хижины кварца разрушит,
Осколки диффлюгий течением бросит на сушу…

…Золой камыша шелестят деревянные лодки.

1981

«Закрой глаза: прямые складки лета…»