Вера Мосова - Не шей ты мне, матушка, красный сарафан

• Название: Не шей ты мне, матушка, красный сарафан
• Автор: Вера Мосова
• Жанр: Русское современное

Роман «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан» является первой книгой трилогии о жизни простой русской семьи Беловых. Он погружает читателя в жизнь уральской глубинки 70-х годов XIX века. Нехитрый быт, заботы и чаяния членов большого семейства, их стремление к счастью и борьба за него, а ещё и старые тайны, всплывающие в самые неожиданные моменты и круто меняющие жизнь героев, – всё это ждёт читателя на страницах увлекательного романа.

---

– Алёшку видел, – начал брат, – велел передать, чтоб ты на гулянье обязательно пришла, вечером на горе хороводы водить будут.

А сам посмеивается, глядя на сестру.

– Ещё он тебе одну вещицу послал, – продолжал малец, хитро сощурив глаза, – да только я отдам тебе с одним условием. Обещай, что выполнишь его.

– Как же я тебе пообещаю, коли не знаю, чего ты хочешь? – удивилась Нюра.

– А ты пообещай, потом скажу! – не унимался братец.

– Ну, ладно, обещаю, – улыбнулась сестра. – Говори, чего тебе надо.

– Возьмите меня вечером с собой, когда пойдёте с Марусей на гулянье.

– А если тебя маменька не отпустит?

– А ты попроси маменьку за меня.

– Хорошо, я попрошу, – пообещала Нюра.

Василко разжал кулак – на его ладони лежало простенькое колечко с бирюзой. Дыхание враз перехватило. Дрожащей рукой взяла она кольцо и надела на палец. Полюбовалась на него, отведя руку в сторону, а потом сняла и схоронила в укромное местечко до вечера.

К гулянью сёстры готовились загодя. Вплели в косы яркие ленты, надели новые сарафаны-косоклинки с широкими подолами. Тятенька не пожалел денег на материю, наряды выглядели богато. Так уж заведено, что по ширине подола судят о состоянии семьи, а Степан Белов был мужик зажиточный, значит, и наряды дочерей должны соответствовать. Сверху накинули отороченные беличьим мехом кацавейки, которые отец привез зимой с Ирбитской ярмарки. Хоть солнышко днем и пригревает, вечера пока стоят холодные. Василке тоже позволили пойти на гулянье, но строго под приглядом сестёр. Выйдя из дома, Нюра надела на палец заветное колечко.

Алексей встретил её широкой улыбкой, отчего девушка сразу зарделась. Он обратил внимание на свой подарок на тонком пальчике. Значит, приняла она его, не отказалась. Может, и он ей люб, как она ему. Парню не терпелось поговорить с Нюрой о своих чувствах, и он потихоньку отвел её в сторонку от песен и хороводов. Стал говорить, как скучал по ней, как она ему во снах являлась. Нюре были приятны такие речи, слова милого бальзамом лились на истосковавшееся сердце, Да ещё он взял её ладони в свои, нежно поглаживал их и заглядывал в самые глаза. Девушка испытывала что-то странное: было и боязно, и сладко одновременно. К тому же она совсем ничего о нём не знала, и попросила рассказать, откуда он тут взялся и почему она его раньше никогда не видела.

Рассказ парня оказался невесёлым. Алексей был сиротой. И жил он прежде в Тагильском заводе. Отец его имел небольшую лавку, где торговал скобяными изделиями. Матери он почти не помнил, она умерла, когда он был совсем маленьким. Был у него еще старший брат, которого отец к своему делу приобщил, а Алексея в школу отдал, чтоб он грамоту знал, а потом в горное реальное училище определил. Так и жили они втроём, но вот брат женился, и в доме появилась женщина, хозяйка. Однажды отец простыл в своей лавке, где работал целыми днями, и тяжело заболел. Долго мучился, но так и не поправился, помер. Пришлось Алексею оставить училище. Стали братья вместе отцово дело продолжать. Только жена брата всё придиралась к Алёше: и дармоед-то он, и неумеха. А однажды чего-то такого наговорила мужу, что тот разъярился да и выгнал Алексея из дому. Помыкался он тогда, бедолага, то тут поработает, то там. Ел, что Бог пошлёт, спал, где придётся. А потом отправился сюда, к тётке, материной сестре. Она женщина одинокая, вдовая, приняла сироту, помогла на работу устроиться. Муж её, покойничек, углежогом был, вот она и присоветовала ему это дело. Работа, мол, непростая, но интересная, усердия большого требует и мастерства. Да и Алексею так удобнее – живет в лесу, тётке не докучает. Одного жаль – с Нюрой редко видится. Разве ж знал он тогда, что увидев её впервой, влюбится навеки.

Так они и ворковали, пока Маруся не кликнула сестру домой собираться. А дома ждала их новость. За ужином отец объявил, что тот господин, который недавно беседы с девушками вёл, имеет намерение жениться на одной из них. Сегодня он возвращался домой и заглянул ненадолго. Зовут его Смирнов Павел Иванович, живет аж в самом Екатеринбурге, служит при Главной заводской конторе, оттого и часто в разъездах бывает по заводам. Он вдовец, жена умерла в родах вместе с дитём пять лет назад. Имеет свой дом и прислугу. Хочет жену скромную и простую, чтоб без всяких там капризов. Наши девицы ему очень приглянулись. Отец сказал, что готов отдать за него непременно старшую дочь, так как негоже младшей вперёд замуж идти. Но только не сейчас, впереди посевные работы, огород, сенокос, а уж как урожай будет собран, самое время и свадьбу играть. Пока официального сговора нет, пусть молодые поближе познакомятся, пообщаются. Через недельку он опять приедет, но уже не по делам, а погостить. Вот тогда дело и сладится.

– Но он же старый такой! – воскликнула Маруся.

– Не старый, а зрелый и опытный! – строго проговорил отец. – Ему еще и сорока нет, вполне подходящий возраст. Не за мальца же безусого мне дочь отдавать!

Нюра сидела, пригорюнившись. Вот и кончилась их с Алёшенькой любовь, едва успев начаться. Права была сестрица, не отдаст её отец за Алексея, тем более теперь, когда такой видный жених появился. Иван, в это время вернувшийся с Лукерьей от её родителей, подошёл к сестре и ободряюще погладил её по плечу. Как никто другой, понимал он её сейчас. Он ведь тоже не слепой, видел, как светилась она, понял, что влюбилась девка. А тут вся сникла, в глазах печаль и страх.

Глава 3

Назавтра дед Степан отправился на рынок со своими корзинами. Василко вызвался ему помогать. Собрали корзины в две вязанки: одну, побольше, закинул за плечо дед, вторую – внук. Так и пошли вдвоём – старый да малый. Мать велела дочерям пойти в галантерейную лавку, прикупить ниток да иголок. Хоть приданое и давно шьётся-вышивается, да теперь надо с новыми усилиями за работу приниматься, поспешать, чтоб к осени сундуки полны были.

– Да поглядите там мануфактуру! – наказывала она сёстрам, – нет ли красной материи на сарафан, нето придётся ехать за ней куда-нибудь. И тесьму тоже гляньте, и широкую, и узкую.

– Может, не стоит пока торопиться с сарафаном? – робко спросила Нюра.

Предстоящее сватовство пугало её, не хотелось ничего слышать ни о нём, ни о связанных с ним хлопотах.

– Нет уж, лучше загодя приготовить, летом некогда будет рукодельем заниматься, – ответила мать, – я ведь не велю вам купить, а только присмотреть, выбирать я сама буду.

Так уж заведено, что после свадьбы молодуха должна ходить в красном сарафане до той самой поры, пока не разрешится первенцем. А уж потом можно и юбки с блузами носить, что стало теперь очень распространено. Молодайки надевают по несколько юбок сразу, как Лукерья, например. Чем больше нижних юбок – тем богаче семья, это все знают. Но Нюра не могла сейчас думать о нарядах, как, впрочем, и ни о чём другом. Мысль о том, что скоро закончится её беззаботная девичья жизнь, пугала. Кабы за Алёшу её выдавали, так она бы радовалась этому, птичкой бы порхала, ждала бы с нетерпением счастливого часа. А тут чужой дядька, немногим моложе отца. Есть, отчего кручиниться. Сёстры молча шагали в лавку, обходя остатки весеннего слежавшегося снега и грязные лужи. Марусе было так жаль сестру, что она вдруг сказала:

– А хочешь, я попрошу тятеньку, чтоб он меня вместо тебя выдал?

– Да что хоть ты такое говоришь-то!? – всплеснула руками Нюра и повернулась к ней.

Как же прекрасна была сестрица в своём порыве выручить её из беды! Руки сжались в кулаки, щёки разрумянились, а широко распахнутые карие глаза горели решимостью. Сёстры, хоть и были внешне очень похожи, но различались цветом волос и глаз. Маруся была и лицом смуглее, и коса её была тёмно-русой, в отличие от светлой Нюриной. Но главное её отличие было в более вольнолюбивом, решительном характере. Маруся схватила Нюру за руку и воскликнула:

– А что, я же всё равно ни в кого не влюблена! Зато тебя спасу!

– Глупая ты, Марусенька! Не за этого, так за другого меня тятенька отдаст, только не за Алёшу, он ведь сирота, гол как сокол! Сама же говорила, что отцу это не понравится. А ты ещё встретишь своего суженого. Может, хоть у тебя всё сладится по любви, – возразила она сестре.

Девушки уже купили всё, что хотели, когда отворилась дверь, и в лавку вошёл Алексей.

– Мне Васятка сказал, что вы тут, вот я и поспешил вас застать, – сказал он после приветствия, – мы с ним на рынке встретились.

Глаза Нюры осветились радостью, сердце учащенно забилось. Он специально шёл сюда, чтоб увидеться с ней! Все вместе они вышли на улицу.

– Брат твой сказывал мне, что замуж тебя хотят выдать, – обратился к Нюре Алексей, в глазах его застыла тревога. – Я хочу пойти к твоему отцу, в ноги кланяться, просить не отдавать тебя. Мне ведь без тебя жизни нет. Как же могу я выпустить из рук своё счастье?