Юрий Грост - Нибиру

• Название: Нибиру
• Автор: Юрий Грост
• Жанр: Научная Фантастика

После взрыва Земли пришельцами космический фермер Игнат с сыном и оставшимися выжившими людьми остаётся на планете захватчиков. В суровых условиях отцу приходится спасать себя и ребёнка не только от сверхинтеллектуальных инопланетян, но и от людей.

---

Нас вели по шелковистой траве. Зябкая земля холодила кожу ступней, несильный, но громкий, утробный ветер рвал майку. Наконец, меня остановили и слегка надавили на плечи.

– Садитесь! – услышал я позади, и осторожно нащупал пятой точкой твёрдую опору.

– Сидите до тех пор, пока не вернётся зрение! – приказал голос, и прикосновения меня оставили.

Посидев немного, покрутив головой, я позвал:

– Нильс.

– Я тут, пап, – раздался справа голос сына.

– С тобой всё хорошо?

– Я ничего не вижу.

– Я пока тоже. Подождём.

Лишённый одного их органов чувств, организм впал в панику. На бессознательном уровне казалось, будто потеря зрения – это навсегда. Вдруг гуманоиды ошиблись, и их свет на человеческий мозг действует совсем иначе, и до конца жизни мы с Нильсом так и будем видеть ушами и жрать землю.

– Папа, я, кажется, начинаю видеть, – услышал я голос Нильса.

– Что вокруг? – спрашиваю.

– Не знаю, пока очертания. Вроде впереди что-то стоит. Кровати.

Кровати? В открытом поле? Вы бредите, господа?

– Я начинаю видеть цвета. Пап, мы в поле. Мрачно. Небо фиолетовое.

Пока Нильс говорил, я тоже начал видеть очертания. А когда зрение вернулось всего лишь наполовину, мне стало жутко.

Картину, представшую передо мной, мог написать Дали или создать инопланетный разум. Мы с Нильсом сидели на металлических кубах посреди степи. Невысокая трава упиралась в горизонт, лишь два-три неизвестных мне раскидистых дерева одиноко выглядывали на перспективе. Метрах в семи от нас тянулся ряд кроватей, всё из того же чёрного металла. А на кроватях спали люди, бережно укрытые серебристыми покрывалами.

– Пап! – Нильс радостно вскочил, тревожно огляделся, и снова уставился на кровати. – Они нашли людей! Нашли всё-таки! Значит, нас не убьют!

Я нахмурился и медленно поднялся на озябшие ноги. Что там говорил серенький дружок? Нас переводят в статус гостей? Невелика персона, но знать бы, какими привилегиями обладают загадочные гости.

– А наши серые человечки, похоже, нас покинули, – произнёс я.

– А может, они прячутся там? – мальчик указал вдаль, и я обнаружил ряд кубических сооружений метрах в ста, похожих на бараки или амбары.

– Может быть, они там. А может быть, будут держать там нас, – недовольно проворчал я и обернулся. – Наши хозяева, скорее всего, остались там.

Позади степь спускалась в холм. Пространство склона упиралось в тонкую чёрную полоску сооружений, над которой садился белый шар пробивающегося сквозь фиолетовые тучи солнца.

– Похоже, это город.

– А если мы туда пойдём? – спросил Нильс.

– Не думаю, что нам будут там рады. Нам всё время светили в глаза, а потом вовсе ослепили. Они не хотят приоткрывать завесу тайны. Не хотят, чтобы мы видели, как они живут. Нам выдали место здесь.

Нильс обернулся.

– Мы должны жить в поле?

Я пожал плечами.

– Стоит подождать дальнейших инструкций или когда хотя бы очнутся другие люди.

Нильс зевнул.

– Пап, здесь двадцать три кровати и две пустые.

Я обернулся. К спинкам кроватей крепились номера от одного до двадцати трёх. Номер 1 и 2 пустовали.

– Похоже, это наши с тобой, – сказал я, приближаясь к спальным местам.

Поверх покрывала лежала одежда. Одинаковый набор: штаны, ткань которых напоминала холщовую, светло-серая однотонная майка с номером на спине, коричневая куртка из неизвестного материала на меху тоже с номером на спине, и пара носков. Одинаковый комплект у меня и у Нильса, только размеры разные.

– Пап, можно одеться, а то я продрог, – спросил Нильс.

– Конечно, оденься, – кивнул я, сам напяливая казённые шмотки.

Позже мы дошли до кубических сооружений. Они оказались размером с большой амбар и сотканными из того же чёрного металла, тёплого на ощупь и даже будто мягкого. Ни окон, ни дверей в кубах не было.

– Как же мы будем входить внутрь? – спросил Нильс. Он стоял на углу одного из сооружений, ветер трепал его длинную чёлку, хлеща волосами по глазам. Едва касаясь пальцами, мальчик трогал угол сооружения. Толстый воротник куртки делал Нильса похожим на американского лётчика.

– Может, нам и не понадобится, – пожал плечами я.

– Интересно, почему металл не гладкий? – спросил Нильс.

Я оглядел стену, в который раз отмечая, что каждая вещь из этого материала, – а другого я пока не видел – имеет шершавую поверхность, как у дерева, только шероховатости больше натёчного характера. Даже кровати больше напоминали выросты горной породы.

– Видимо, у них своя магия. Ты как? Держишься? Есть хочешь?

Мальчик пожал плечами.

– Спать хочется.

Я тоже испытывал аномальную сонливость. Возможно, серые человечки чем-то опрыскали нас или ослепляющий свет так воздействовал на мозги.

– А в целом как?

Засунув руки в карманы, Нильс прищурился и посмотрел вдаль. Природа подарила сыну густые ресницы, поэтому, когда он щурился, глаза превращались в две мохнатые полоски.

– Всё очень непривычно, – сказал он.

Непривычно. И я чертовски его понимаю. Я хотел было спросить, не вспоминает ли он Землю, но решил не бередить улей.

– Хорошо, – кивнул я. – Будь на виду, я осмотрюсь.

Оставив Нильса, я отправился к кроватям. Медленно переходя от одной кровати к другой, я разглядывал лица людей. Самые молодые, навскидку, выглядели на восемнадцать лет. Одна девочка оказалась щупленькой, с детскими чертами лица. Возможно, ей шестнадцать, но может и двенадцать, как Нильсу. С девочками сложнее. Однако я удивлюсь, если на момент уничтожения Земли на орбите находился ещё хотя бы один ребёнок, кроме Нильса, не говоря уж о счастливой случайности, оставившей его в живых. Некоторые выглядели на шестьдесят. Я заметил двух азиатов. Один круглолицый парнишка лет двадцати храпел, откинув голову. Ещё один напоминал еврея, хотя, может, я ошибался, и его нос и чёрные кудрявые волосы – это следствие межрасовой селекции.

Остановившись, я засунул руки в задние карманы и поглядел на маленькую фигурку Нильса вдали. Мальчик увлечённо разглядывал траву. Я ещё не успел, хотя интерес взглянуть на здешнюю флору распирал.

Я стоял на пороге новой жизни. Здесь, на этом месте мы построим новую Землю, я проживу остаток жизни на неизвестной планете и умру здесь же. А перед смертью, кряхтящим голосом, я не смогу пожелать в завещании быть похороненным рядом с родителями. Нет ни их трупов, ни земли, в которую они закопаны. Прошлое как корова языком слизала.

Кризис среднего возраста я встречаю необычным образом.

5

Я раскопал почву метрах в тридцати к западу от кроватей, где трава оставила небольшую выемку по метру в периметре. Нильс стоял рядом, засунув руки в карманы, а ветер трепал копну его чёрных волос. Он задумчиво, не по-детски серьёзно смотрел на инопланетный город вдали. Солнце уже село, и потрясающе тонкие небоскрёбы поселения серых человечков засветились голубым неоном.

Вытащив из вязаных желудей жены крылатку ясеня, я опустил её в ямку и принялся закапывать.

– Неизвестно, подойдут ли минералы здешней почвы нашему семечку, – сказал я. – Да и воды у меня нет. Но, если нам суждено обосноваться здесь, я хочу, чтобы у нас осталось хоть что-то земное.

Похлопав сверху почву, я сделал грядку и поднялся на ноги.

– Получается, если оно прорастёт, то потом тоже даст много семян, – завороженно сказал Нильс. – И они рассыплются по полю, и на этой планете вырастет ясеневый сад.

– Хорошо было бы, – улыбнулся я, обнимая мальчика за плечи и поглядывая на чужой город на горизонте.

– А потом серые человечки придумают легенду, гласящую о душе последнего несчастного землянина, который умер на этом месте, и из капель его крови проросли ясени.

– Ты слишком поэтичен для этих прагматичных гуманоидов, – шире улыбнулся я и прижал сына к себе. – Во-первых, мы тогда будем живы, и я думаю, мы размножимся. Поэтому речи о последнем землянине быть не может. Во-вторых, даже у нас наука стала вытеснять мифы, легенды и сказки. А уж у этих существ и подавно. Они скорее срубят единственный ясень, разберут его на кусочки и будут изучать под микроскопом.

– Это точно, – вздохнул Нильс и поднял глаза. – Как думаешь, здесь есть естественные спутники?

– Слово луна – это для младшеклашек? – хмыкнул я и щёлкнул Нильса по носу.

– Ага. – Мальчик завороженно приоткрыл рот, глаза его сверкали жаждой новых открытий.

– Когда тучи рассеются, думаю, мы узнаем. А теперь давай спать.

Мы легли, как были в одежде, так и укрылись серебристым покрывалом. Ткань не толще хлопчатобумажной грела как шерстяное одеяло. Я долго не мог уснуть и лежал на одном боку, часто приоткрывая глаза и поглядывая на кровать под номером два, где ворочался Нильс. Несмотря на инопланетную сонливость, тревога не давала уснуть мальчику. Он то смотрел в небо, то ложился на правый бок, то на левый.

И меня вдруг ударило счастье. Как же я его люблю. И как же здорово, что я взял его с собой на орбиту, и в те злосчастные минуты он остался со мной. Если бы инопланетный огонь унёс и его, я вряд ли смог сейчас думать о новом поселении землян на новой планете. Я думаю, вряд ли долго протянул бы. Безысходность, росшая во мне с детства, разорвала бы меня максимум через несколько лет. А пока что у меня есть маленькая цель жизни, которая ворочается на соседней кровати.