Мария Солодилова - Незастёгнутое время

• Название: Незастёгнутое время
• Автор: Мария Солодилова
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00039-217-1

Повесть «Незастёгнутое время» выпускницы Литературного института Марии Солодиловой – ещё одна попытка осмысления глубины и сложности любовного чувства. Попытка, неожиданная в своей искренности и художественном воплощении. Автор тщательно исследует природу отношений своих героев, подспудно задаваясь вопросом, возможно ли сохранить чистоту и непосредственность чувств, пройдя через жизненные испытания, тем самым продолжая и развивая традиции как античной, так и русской литературы.

Тема поиска истины, так или иначе затронутая в повести, находит своеобразное продолжение в рассказе «Барамин». Рассказ представляет автора с несколько неожиданной стороны – как вдумчивого и увлечённого исследователя такой неординарной темы, как сотворение мира.

Для широкого круга читателей, интересующихся современной русской словесностью.

---

– …в Константинополь, к византийскому императору…

– Да, и он сам её крестил…

– Хотел на ней жениться, а как стал крёстным – нельзя…

– Я по книгам церковным читаю, всё оттуда узнаю…

– А мы – по летописи: «Аще хощещь мя крестити, то крести мя сам…»

И всё-таки перед бабой Раей было Рите неловко за свою учёность, она поспешила перевести разговор на вышитые наволочки, полотенца…

– А это… кто вышивал?

– Да я когда-то…

Пора было прощаться: собирались на кладбище – на могилу дедовой сестры, разыскиваемой по всесоюзному розыску больше двадцати лет, и умершей всего два года назад…

Кладбище было недалеко, но народу в машину набилось столько, что баба Рая отказалась… А всё из-за того, что дядя Ваня с тётей Тоней назвали ещё каких-то своих знакомых…

С одной стороны – недокорчёванный лес, с другой – юная поросль молодых дубков…

Арина Петровна удивилась, увидев не поле с плитами и памятниками, но распахнутую дверцу оградки…

– У нас не так… Всегда закрывают, если оградка есть, а тут – чтобы всякий мог зайти, посидеть…

Для Риты в этом не было ничего необычного – если все друг друга знают, то почему бы и нет?

Цицеронъ Мартинъ Герасимовичъ, Цицеронъ Раиса…

– Откуда такое имя?

– А это помещик местный. И жена его… Большевики пришли – велели могилы срыть, а памятники кто-то сюда перенёс…

– Мартин – прибалт, наверно? – спросила Арина Петровна, но её уже не слышали, а Рита всё думала, откуда же в этих краях могла взяться такая странная фамилия… А кладбище странное – хоть и на сыром месте – а всё полынь, лебеда да цветы, никаких репьёв… Может, дубы их отгоняют? На выходе подобрала три рассохшихся, но будто лакированных жёлудя… Такие в букварях рисовали, но видеть их вживую еще ни разу не доводилось…

Решено было ехать отсюда же на Куликово поле, где никто из местных ни разу не бывал.

Поехали по тряским, размолоченным дорогам, путаясь в указателях первомайских совхозов. Риту скоро укачало, и чернеющая мокрая роща показалась вдруг стаей взлетающих галок.

«Горелово, Неелово, Неурожайка тож», – вспомнилось Рите, когда замелькали провалившимися погребами говорящие, скорбные названия деревень, настоящие имена которых потом уже не желали вспоминаться. И то же ощущение, что кто-то её окликает, было в музее… Славянские письмена будто с ней одной разговаривали, и только ей ветер свистел в уши, неся невидимые стрелы – липецкие проходили быстро и, не докурив под начинающимся дождём, садились в машины.

– Не помню – крестили меня или нет… Нас, маленьких, привели к церкви, мы бегали, а вот было ли – ничего не помню… Разрешат ли второй раз? – спрашивала тётя Тоня с переднего сиденья.

– Разрешат, наверно, – отозвалась мать, и это было последнее, что помнила засыпающая Рита, обсыпанная хлебными крошками, в обнимку с продуктовым пакетом. Ей вдруг увиделся Игорь у окна в какой-то большой пустой комнате, и она поняла, что он в больнице…

…Она приедет – и узнает, что простыл, гуляя с друзьями, что положили в больницу с гайморитом, и сперва он в палате был один, а потом подселили вечно курящего дедусю и двух зелёных охламонов…

Глава 3 Разговоры богов

– Знаешь, теперь мне кажется, что я легко сдам зачет по XIX веку – столько всего увидела… Раньше просто не представляла…

– Почему?

– Ну, настолько всё разное… Яблоки эти из заброшенных садов… Понимаешь – сами растут! У нас – не поливай да не утепляй – за одну зиму всё помёрзнет и выродится, – говорила Рита, оглядываясь и держась за перила, пока они поднимались на пятый этаж, мимоходом заглядывая в разноцветные стёкла.

– Интересно у вас тут…

– А… Мне тоже нравится… У меня часто бывает синее настроение, но это – на шестом этаже, у аспирантов, там вечно накурено – хоть топор вешай, настоящий синий туман…

– Я тут матрасы таскал на первом курсе, тумбочки всякие ломаные-переломаные…

– Ну так с первого курса не много и изменилось… Вечный огонь тот же… Спички-зажигалки у всех свои, а половина конфорок не работает, вот и оставляют… Уборщицы приходят – выключают…

– Тут даже уборщицы бывают…

– Во-во, мне тоже не верится, крысы из подвала – размером с хорошую кошку, девчонки в душ ходить боятся. Ну, проходи, – сказала она, вытягивая жёлтый трубчатый ключ из замка, так что на пол полетели жёваные бумажки вперемешку с древесной трухой.

Игорь при входе споткнулся о выбитую паркетину, начал поправлять:

– Приклеить бы надо…

– Я пробовала – никак… Тут ещё одна где-то вылетает – у кровати и возле стола…

Рита схватила жёлтый чайник и прошуршала в стертых шлёпках на кухню за водой, а Игорь подошёл к окну:

– Интересный у вас вид…

– Aгa. Только проще саму башню сюда подвинуть, потому что телевизор тут никогда как следует не показывал, потом его мама к себе увезла… Ну, туда, к брату, где она живёт – лампа ей, понимаете ли, в глаза светит… Я же тут официально – со Светкой из Тарусы, а она у сестры в Истре живёт… Полно тут «мёртвых душ»… Если когда обход – я её предупреждаю… Носки-то снимай, мокрые ведь…

– Ничего…

– Да как это ничего, простынешь… Может, тебе водки в чай? У меня тут от дальнобойщиков осталось…

– Не надо…

– Давай-давай… Хочешь, картошки сварю, у меня тут плавают три штучки, – Рита звякнула зубами о банку, открывая жёсткую капроновую крышку. – Можно яиц сварить, – она кивнула на пластмассовый лоток с масляно-блестящими яйцами.

Игорь чувствовал себя немного неуютно от её скудного гостеприимства и, несмотря на голод и мокрые ноги, боялся расположиться «как дома». Что-то мешало. Пока Рита пропадала на кухне, сел на кровать, стал растирать ноги руками. Помогало слабо. Сунув всё-таки носки в батарею, Игорь задумчиво пошевелил пальцами – как бы спросить у неё про туалет, или выйти в коридор и поймать кого-нибудь… Но и светиться здесь тоже не хотелось… Чьи-то маломерные тапочки у входа – не босиком же в них соваться, неизвестно, кто… Он всё-таки надел мокрые ботинки и вышел в коридор.

Когда он прошёл, Рита уже поставила горячую кастрюльку с картошкой на доску и пыталась расчистить место на столе, заваленном книгами и мелким мусором от сломанной полки, и Игорь, не зная, как ей помочь, вновь почувствовал себя не на месте.

– Ты бери себе, а я сейчас хлеб порежу…

Хлеб она резала на весу, на себя, стряхивая крошки с колен на пол:

– Тут всё равно не слишком чисто, потом подмету…

Он случайно взглянул на её босые ноги – к щиколотке присохли какие-то травинки, мелкие семена… Лодыжки были нежные, а пятки – пожелтевшие и загрубелые, все в струпьях засыхающих мозолей бесчувственной кожи. Так хотелось взять и согреть эти беззащитные ноги, как свои, в ладонях… И опять смутился, будто Рита могла перехватить эту мысль…

– Ой, кильку-то… Сейчас…

Она взяла маленький, совершенно странной формы консервный нож и аккуратно, по кругу, вскрыла банку.

– Интересная конструкция…

– Да, здесь таких нет – из дома привезли…

– Уральская мышь…

– Интересно… Я её так не называла, хотя с четырёх лет пользуюсь…

В дверь постучали, Рита прекратила жевать и поднесла левую руку поближе к глазам, быстрым взглядом поймав показания часов:

– Девять… Это не комендант.

Игорь напрягся и повернулся на стуле, а стремительная Рита вдруг замерла в своем движении, вопросительно обернувшись к нему, словно спрашивая – кто же пойдет к двери и надо ли вообще идти.

– Рит, можно тебя на минуточку? – просунулась в дверь уставшая ждать бородато-кучерявая голова, и Рита молча вышла, дожёвывая на ходу.

– Нет ли у тебя немножко денежек, тысяч пятьдесят…

Только Юрик мог так вкрадчиво просить и вежливо сделать вид, что не заметил Игоря в полутьме комнаты.

– Сейчас – нет…

– Я бы отдал…

– Нет, не могу…

– Понимаешь, все магазины закрыты, а я только пришёл… Хлебушка, молока не найдётся?

– У меня яиц пять штук и колбаса копчёная вроде оставалась, сейчас, – разделила она последнее слово уже через порог, протягивая огрызок колбасы, два кусочка хлеба и гремя в миске яйцами. – Возьми ещё масло, а то испортится, – протянула Рита поллитрушку с жёлтым куском масла в чуть нагретой качающейся воде, – я сегодня богатая…

– Посуду я сейчас занесу…

И действительно, через минуту зашёл, неся в красной железной миске пару лампочек-соток – Юрик работал в театре электриком.

– Ты мне ещё патрон хотел сменить…

– Ну, я как-нибудь на днях…

Чай уже подостыл, и Рита отхлебнула из большой щербатой кружки, держа её двумя руками, будто греясь, а Игорь тянул чай из блюдца маленькими глоточками.

– По-московски, из блюдечка…

– Купеческая привычка – в роду купцы были…

Всё она делала резко, будто внезапно – быстро встала, вкрутила лампочку под зелёную шляпку настольной лампы.

– Ну вот, теперь – как в Кремле, – сказала она довольно.