Евгений Рудаков-Рудак - Радиация сердца

• Название: Радиация сердца
• Автор: Евгений Рудаков-Рудак
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906851-27-7

С детства слышал – жизнь прожить – не море перейти. И согласен, и не согласен. Это смотря какое море решено переходить, с какой целью и как жизнь складывается, то же самое, как в библии – пройти по воде аки по суху. И то и другое из области фантастики.

В этой книге в основном озёра, которые герою приходится неоднократно переходить только для того, чтобы выжить и жить дальше, и эти озера совсем не библейские. Первая глава книги – это реальная жизнь людей, даже имена не изменены, а элементы фантастики – вовсе и не фантастика, а вроде былины или сказки, дошедшие и осмысленные в другое время. Мы верим искренне в Илью Муромца – героя из народа, или в змея Горыныча из органов КГБ прошлого века. Никто не сомневается и в том, что большинство людей, от самых простых до самых сложных, хотели искренне добра и любви всем – родным, близким и далёким, знакомым и не знакомым. Герой книги, Ваня Ромашкин, уходя с болью от несправедливости и безысходности, узнав, что есть физическая радиация, мечтает о радиации сердца, как о большой любви, которая будет облучать всех.

Сколько в книге правды, а сколько вымысла, решать читателю и только после 18 лет. Молодым важно понять – за что Ваню искренне и безоглядно любили девочки и женщины, даже ценой жизни.

---

В бледном свете луны, на сверкающем снегу он не сразу научился видеть следы. Сначала они все были, как говорят, на одно лицо, просто темные ямки, которые еще и шевелились словно живые, и от этого становилось не по себе. Потом понял, что шевелятся они, только когда он идет и качается во время ходьбы, и видит тень в ямках под разным углом. Надо же!., он впервые в жизни обратил на это внимание, и если бы не спешил, специально бы понаблюдал за странной игрой лунного света на снегу. За солнцем он такого не замечал, там всё было чётко – сложил столбиком или разделил, и вот они – свет и тень. А у луны в поле, оказывается, есть полутона, как у сонат Гайдна. В какие-то трудные минуты жизни Сальман мог уходить от солдафонских шеренг и столбиков цифр к нотам…

У первого же перелеска он увидел свежие следы рядом с тропой. И это были точно!., следы от валенок, причем, даже не следопыту было понятно, что этот человек бежал. У практичного и расчетливого счетовода ком подступил к горлу. Это же!., как надо было обидеться, чтобы ночью убежать в лес одному, по глубокому снегу. Он стал громче кричать, потом побежал, уже не сомневаясь, что выбрал правильный путь. Он пробежал один и второй лесок, отслеживая следы, остановился передохнуть. Впереди было чистое поле с несколькими деревцами и кустами, дальше тропа резко уходила в большой тёмный лес… И вдруг услышал вой. Он знал от местных, случаи нападения волков на людей здесь бывали, но очень давно. Сердце заколотилось, он прислушался, крепче сжал лопату и шагнул вперед. «Доннер вэтэр… Бог не выдаст – свинья не съест», вспомнил он любимую присказку парторга перед приездом уполномоченного из района, смысл которой ему не всегда был понятен, и подумал: «Нет… Бог никого не выдаёт. Правильно сказать: – Бог не должен допустить, чтобы волк съел Ваню», и крикнул: – Доннервэттер! Э. гэ. эй, мать, вашу. у! – и побежал с лопатой наперевес, как с винтовкой.

О том, что случилось с ним у самой кромки леса, Сальман рассказал жене через несколько дней. После, спустя десятки лет, в преклонном возрасте, уже живя на своей исторической родине в Германии, на рождество, он рассказывал внукам сказку, которая могла случиться один раз и не в каждую жизнь. И не в Германии вовсе, а только в России и нигде больше, потому что такое чудо нельзя получить вычитанием, сложением и делением в школе, в бухгалтерии, разве только многократным умножением фантазии. Ему и верили, и не верили, и сам он уже путался – было это или не было. Русские соседи верили, прагматичные немцы нет.

По тени, которая металась впереди у деревца, Сальман понял, что это был Ваня, а еще увидел много горящих глаз и оскаленные пасти, которые медленно замыкали круг. Он услышал крик: «Дедко, помоги»!., и почувствовал рывок и боль в руке, на которой повис волк. Каким-то чудом Сальман воткнул лезвие лопаты в пасть и зверь отскочил. И снова донёсся крик Вани: «Дедко. о, Иван Филиппович, помоги. и!»

И случилось самое невероятное чудо! Поляна словно вздыбилась, снег высоко подняло и закрутило воронкой, из которой вырывался белый вихрь такой силы, что Сальман потерял равновесие и упал. Уши заложило, и сквозь зудящий звон слышались только удаляющиеся взвизгивания и рычание, а сам он, как будто потерялся в пространстве.

Сальман очнулся от боли в руке, поднял голову, осмотрелся и обнаружил, что лежит рядом с Ваней на снегу, прикрывая его голову другой, здоровой рукой, в которой была зажата лопата. Еще не осознав до конца ситуацию, он вскочил и приготовился отбивать новое нападение, но отбиваться уже было не от кого. Вокруг, в волшебном, лунном, золотом свете, лежало чистое снежное поле, а напротив гудел тёмный лес. Сальман не сразу понял, что это у него гудит в ушах. Он встал и топтался на одном месте, оглядывался по сторонам и не решался сделать первый шаг, потом ухнул, резко зачерпнул здоровой рукой снег, умылся, и стало легче. Осторожно обошел место, где они лежали с Ваней, но никаких волчьих следов, только в сторону леса уходил и таял в темноте – то ли туман, то ли хвост поземки, в котором кувыркались какие-то тени. На той тропе, по которой он прибежал к Ване, лежал свежий сугроб.

Что же это было! Он посмотрел на левую руку. С пальцев капала кровь, а из рукава телогрейки свисал большой клок серой ваты. Спина взмокла и он кожей чувствовал как текут тёплые струйки. Шапка съехала на затылок, глаза заливал пот. Сальман снял шапку и хотел почесать зудящую кожу и тут почувствовал, что волосы стоят дыбом! Такого ужаса он никогда в жизни не испытывал, даже когда пугали и били на допросах в НКВД, там было тоже страшно, но понятно, что кому-то это надо, а сейчас… и страшно, и не понятно. Надо быстро бежать домой, там ждут Фрида и дети, но ноги дрожали и он присел. Ваня тоже очнулся и смотрел настороженно, он не понимал, как дядя Саша оказался рядом, а вдруг он пришел, чтобы еще раз его ударить.

Сальман понял, что мальчик его боится.

– Не бойся, сынок. Пойдем домой.

– А волки? – Ваня испуганно оглянулся.

– Нету больше волков. Видишь, нету! Они тебя сильно испугались, потому что… Ты как это – гросе хельд. Ты, Ваня, большой храбрец!

– Это их дедко мой прогнал, я знаю, я слышал его и даже видел… кажется.

Сальман, не понимая, охотно кивнул головой, огляделся.

– Вас ист… Где дедко? – он уже сам осознал, что боится не меньше, и не мог понять кого – снежной ли вздыбленной воронки, или волков со страшными клыками, или змеиного хвоста поземки, что без ветра насыпала огромный сугроб, замела следы и разметала стаю. Теперь ещё какой-то дедко…

– Мой дедко, Иван Филиппович, как я. – Ваня увидел, что из руки Сальмана течет кровь, – Это волк укусил?

– С чего ты взял? – Видишь, нет здесь волков. А руку я… вот, на лопату я напоролся, нечаянно. А теперь, сынок, вставай и пойдем домой. Нас там ждёт мама Фрида, Лизхен и Федя. Они любят тебя. И мне руку надо перевязать, на лопату напоролся. Ихнарр!

– Ну, лопатой нечаянно порезаться не только дураки могут. Дядя Саша, а дедко тебе совсем ничего не сказал?

– Дедко? Нет, не успел, – перекрестился дядя, огляделся и добавил задумчиво, – Иван Филиппович, говоришь?

Они встали и пошли быстро, почти побежали, то и дело оглядываясь. Было тихо, и так же волшебно светила луна. Сальману казалось, что он никогда еще не видел, чтобы так волшебно светила луна. Ваня шел с каждым шагом уверенней и бодрее, и даже один раз улыбнулся, когда подумал – это правильно, что зовут его Иваном Филипповичем Ромашкиным, даже злые волки боятся.

Дома все были рады возвращению Вани, и он много раз пересказывал, как заснул в снегу и видел во сне волков, они, как один, выли и показывали большие зубы. Потом пришел дядя Саша и нашел его, только он руку чуть-чуть нечаянно поранил лопатой. Фрида недоверчиво покачивала головой и вытирала слёзы фартуком. Лизхен лыбилась во весь рот и отдала Ване свой кусочек сахара, а Фридрих морщился и то и дело повторял: «А я бы… Я бы сразу большую палку взял и убил всех волков»!

Сальман отхлебывал пустой чай в отрешенном состоянии, отвечал невпопад на вопросы и никак не мог сосредоточиться, смотрел в тёмное окно и изредка ёжился. Он всё ещё был там, в глубоком снегу, мимо пролетали клыкастые окровавленные пасти и исчезали в плотной снежной мгле. Он понимал, что если всё это рассказать… ну да, дети поверят, а он сам? Сложение, вычитание, умножение… Доннер веттер!

…В конце мая Лиза хорошо, а Ваня на отлично, окончили седьмой класс. Федя стал учиться получше и успешно перешел в шестой, и по этому поводу Фрида приготовила штрудли.

Семья сидела за столом, когда во дворе залаяла собака и в сенях начали стучать. В избу вошел мужик неопрятного вида, прошел на середину и стал в упор разглядывать всех. Потом ткнул пальцем в Ваню.

– Точно, он, Ванына! – и заорал. – Братка..а..а! Меня хрен обмане. ешь… Тута ты. ы, братка. а!

Ваня медленно встал, ноги и руки дрожали, а глаза наполнялись слезами. Он вспомнил этот родной до спазма в горле голос.

– Братка. а, Колына. а, родненький!

Опрокинув табуретку, Ваня вскочил, бросился к брату и повис на нём, обнимая руками и ногами. Коля не выдержал такого напора и сел на пол.

– Ванына, братка, не брехали люди, – хлюпнул он и шумно высморкался. – В прошлом годе ещё дошла до меня весточка, я не поверил. Калякали, что Нюрка тебя забрала. Ну мамка твоя, шалава, забыл? Только я не верил, что она такая способная. О..о!., ты вырос, как! Был такой, а стал… во. он какой!

– Братка, а ты…Ты сам не такой какой-то. И ты, и не ты. Дай разгляжу тебя. Ну точно не ты, или… ты?

Ваня смотрел на заросшее густой щетиной лицо и не узнавал. Если бы не голос, так и прошел бы мимо. Нижняя губа у Коли кровила, под глазом был большой синяк. От него шел очень нехороший дух и одет был в какую-то рвань.

– Коля, где наша мама? Я ждал, ждал, а она не пришла. Где она, ты ее видел?

– А хрен знает, братка, может и в живых нету мамки нашей. Знаю, осудили её как врага народа, за убийство какой-то падлы из НКВД – это раз! Как жену врага народа! – Коля стал загибать грязные пальцы, – Это – двас. с! Как мать детей, это мы, которые скоро станут врагами народа, это – трис. с! Так что, три раза мамку могли уже расстрелять, суки.