Евгений Кузин - Системная теория жизни. Кибернетика живого

• Название: Системная теория жизни. Кибернетика живого
• Автор: Евгений Кузин
• Жанр: Философия

Автор, доктор наук, профессор в области кибернетики Е. С. Кузин, в своей книге рассказывает о такой проблеме, как исследование Жизни, ее принципов и законов. Автор попытался показать принципиальную, качественную разницу между понятиями «живое» и «неживое». Книга содержит бесценную информацию о системном подходе к Мирозданию как единой и целостной системе, а организацию компонентов, составляющих Мироздание, как системную организацию.

---

При обозначении выделяемых стадий дополнительные сложности создает категоричность привычной для нас терминологии, используемой как в повседневной жизни, так и в науке. Эта терминология, укоренившаяся в нашем сознании, заставляет нас все «видеть» только в «черно-белом» представлении. Одни термины обычно употребляются только для характеристики живых сущностей, другие – только для характеристики неживых. Использование же этих терминов для характеристики сущностей, находящихся в одном из состояний серой зоны, в связи со сложившимися стереотипами воспринимается человеческим мышлением с большим трудом. Например, трудно принять фразы типа: «металлический стержень ощущает» или «камень осознает», хотя уже постепенно становятся привычными (оставаясь «нелегальными») сочетания типа «робот размышляет», хотя одновременно большинство будет исходить из того, что робот – неживой.

В то же время в своем разделении живого/неживого мы (люди) достаточно категоричны в отношении только определенной части сущностей. Так в результате многочисленных и многолетних наблюдений мы исходим из того, что люди и животные живые, живыми являются растения, амебы и т. д. Однако, уже где-то на уровне вирусов начинают возникать сомнения. Мы (современное человечество) в своем большинстве полагаем, что камни, скалы, сотворенные руками человека вещи и даже «мыслящие» роботы – неживые. Однако, у древних, да и не только, древних, всегда существовали сомнения на этот счет. Так, известный мыслитель средневековья Сведеберг (и не он один) утверждал, что все, что существует в окружающем мире, – живое. Так как то, что он подразумевал под понятием «живое», он рассматривал как само собой разумеющееся (т.е. он не определял значение термина «живой»), то остается неясным, что он имел в виду. Существуют также утверждения, что планета, на которой мы существуем, т. е. Земля в целом, тоже «живая». Но опять-таки, поскольку не ясно, что под этим подразумевается, и тем более неясны критерии, на основании которых делаются такие выводы, то и это утверждение нельзя ни принять, ни отвергнуть.

Однако то, что «серая» зона между живым и неживым не только существует, но, с точки зрения СТЖ, очень обширна, является несомненным фактом. При этом вполне возможно, что многое, на что мы не обращаем внимания, является в той или иной степени живым, т.е. относящимся к той или иной промежуточной градации «серой» зоны, или, по крайней мере, не является, безусловно, неживым. Ведь не насовсем уж голом месте возникли поверья о различном отношении к человеку окружающей местности (приняла она его или не приняла), что так называемые «вещи» «чувствуют» отношение к ним хозяев и отвечают им взаимностью и т. п. Конечно, это только поверья, возможно просто плоды разыгравшихся фантазий, но все-таки, возможно (это ни в коем случае не утверждение!) на чем-то основанные, возможно, что на каких-то подсознательных ощущениях, природу которых мы не знаем, или каких-то очень древних знаниях. Их можно считать домыслом, но с другой стороны является несомненным фактом, что далеко не всегда можно адекватно оценить границы живого. Опять вернемся к тем же вирусам: ведь однозначная их оценка по критерию живое/неживое, с убедительным обоснованием этой оценки отсутствует, причем она и не может быть осуществлена потому, что отсутствуют сами критерии. В любом случае предположение, что между живым и неживым нет резкой границы, что все окружающее нас может содержать отдельные свойства живого (кроме крайних, терминальных, случаев) является более мягким и, как представляется, более адекватным допущением, чем категорические «нет» или «да».

В качестве «странной» истории, за достоверность которой автор ручается, но не знает, как ее объяснить, он может сообщить следующий факт, невольным участником которого он стал. Он приобрел очень современный и точный будильник, которым постоянно пользовался, но довольно часто выходя в другую комнату, смотрел на стоящий там старенький механический будильник, которым он пользовался, находясь в той комнате. Перед описываемым далее событиями, за несколько минут до этого он пользовался этим стареньким будильником. А событие заключалось в том, что после случайного, но сильного взмаха рукой он сбросил новый будильник на пол, причем он упал с такой силой, что можно было предположить, что он разлетится на части. Однако, подняв его с пола, автор с изумлением убедился, что он продолжает ходить. Но, войдя через несколько минут (!) в другую комнату, автор увидел, что остановился и перестал идти тот старенький будильник, которой он видел безмятежно ходящим за несколько минут до этого. Было полное впечатление, что автор уронил именно этот, а не тот – новый – будильник. Совпадение здесь слишком невероятно: слишком мал промежуток между моментами, когда автор смотрел и на то и на другое. А если это не совпадение, то, что это? У автора нет объяснений, но смутно навеваются мысли, что что-то не очень ясно в дуальности «живое/неживое». Еще более удивительным для автора оказалось, что один (одна) из тех, кому он рассказал об этом событии, достаточно равнодушно сказала: «да, я слышала о таком – он (механический будильник) взял на себя эту неприятность».

Значительно лучше видно существование серой зоны и при рассмотрении второй дуальности «живое/умершее». На самом деле специалисты всегда уклонялись от четких ответов при проведении оценок внутри данной оппозиции. Ведь не зря осторожно говорят о «клинической смерти», о «смерти мозга», об отмирании отдельных частей тела и т. д. О состояниях «комы», «летаргии» обычно говорят просто как о «промежуточных» (тех самых «сумеречных») состояниях. А что следует сказать о «смерти» («жизни»? ) одного из Далай-лам, ткани тела которого, через много лет сохраняют признаки живого? А курица с отрубленной головой, бегающая по двору (автор неоднократно наблюдал это явление), она жива или мертва, или «полужива»? А органы живых сущностей, продолжающие иногда сокращаться через значительное время и после «смерти», например, органы выловленной рыбы, которую вроде бы давно покинула жизнь? Может быть, они и после этого все еще живы? Или нет? Или в них теплится какая-то «остаточная жизнь»? Тогда нужно с достаточной степенью четкости определить, что это такое – «остаточная жизнь»!

Если же мы перейдем к растениям или еще более простым организмам, то еще более неясным становится, где в этом случае находится граница между живым и умершим. Например, поваленное и потерявшее связь с корневой системой дерево продолжает какое-то, достаточно долгое, время «дышать» (т.е. осуществлять обменные процессы с атмосферой), а иногда даже начинает цвести? Причем поваленное дерево, сохраняющее частичные, иногда очень незначительные, связи с корневой системой даже дает, как бы на прощание обильный урожай шишек, как это неоднократно наблюдал автор. Совершенно ясно, что оно умирает постепенно, находясь, весь этот промежуток времени в последовательности «серых» состояний, причем «умирание» длится не один день (а иногда и недели).

Все это говорится, прежде всего, для того, чтобы показать, что по линии «живое/умершее» на практике мы давно перешли к многоградационному определению этого отношения, но предпочитаем четким выводам туманные неясности. Аналогично, переход от двух градаций при определении отношения в оппозиции «живое/умершее» ко многим также должен выглядеть для нас достаточно естественным. Нам мешает только довлеющие над нами устойчивые стереотипы, которые мы даже не пытаемся преодолеть. И эти стереотипы установились только из-за нашего стремления к очень грубой дискретизации, облегчающей для нас процесс принятия решения и ни для чего больше. «Грубодискретный» язык, который мы при этом используем, облегчает нам жизнь, не требуя от нас дополнительных размышлений. Но при этом он не позволяет выражать более дифференцированные мысли: как это уже говорилось, мы становимся рабами языка, правила которого, мешающие более глубокому мышлению, мы сами же и устанавливаем, стремясь к бóльшей простоте за счет потери «глубины» мышления.

Еще более важно, что сам процесс отнесения состояния сущности к определенной градации некоторых дискретных шкал «живое/неживое» и «живое/умершее» вызывает вопрос: «А судьи кто»? Кто оценивает это состояние и почему все остальные должны принимать этот вывод как объективный, хотя он по определению субъективен? И если в практических вопросах (например, при определении умер человек или не умер) мы вынужденно прибегаем к помощи экспертов-врачей (кто-то должен принять решение!), то как можно делать на основании экспертных (сугубо субъективных!) оценок теоретические выводы?