Эстер Кей - Эстер. Повесть о раскрытии еврейской души

• Название: Эстер. Повесть о раскрытии еврейской души
• Автор: Эстер Кей
• Жанр: Русское современное

В начале 90-х годов в мире наблюдалось интересное явление: люди открывали для себя Библию, изучали еврейские корни и истоки этой книги. Брали себе еврейские имена. Некоторые шли дальше: выезжали в Израиль на «посмотреть» и на «пожить». Я же еще и вышла замуж за раввина. Потом встал вопрос, как использовать свои знания выпускницы МГПУ, МГУ, других вузов, преподаватель оказалась внутри узкой конфессиональной тусовки (общины Цфата). Начала писать книги. Родила славных детей. Читайте…

---

Эту исходную действительность, небезразличную для художника, Гете называл материалом… Итак, продолжу описание моих горестных разочарований, тем самым помогая им поскорее перейти из категории действительности в категорию материала – быть может, это сделает их менее горестными для меня… Была новогодняя ночь. В пересекающихся огнях дискотеки яростно плясали две разбитные подруги, Татьяна и Роза, время от времени взглядывая на того, кому все эти их зовущие движения адресовались… Их страстные взгляды, сотрясения бедер и всплески рук предназначались тонкому аристократичному юноше Геку, который и пьян-то был впервые в жизни, и с девушками раньше не знался. У него в Колумбии, как было уже мною отмечено ранее, проживает папа-революционер, а сам он воспитан интеллигентной (и почему-то брошенной папой-революционером) мамой. Понятно, что на Гека уже с начала учебного года вешались все девицы, какие только имели хотя бы малейшее эстетическое чутье, ибо прекрасен он был легендарно… Но, поскольку он еще не был уверен, как поступать с этими девицами, то вешались они на него пока что лишь в своих мечтах.

Пьяное новогоднее веселье бурлило на всех этажах гигантского общежития. Я быстро устала от выпивки и танцев, втиснулась в переполненный студентами лифт, который с трудом закрылся и довез всю компанию до десятого этажа, и, дойдя по стеночке до Татьяниной комнаты, просто-напросто завалилась спать. Насколько мне помнится, комната была пуста… И вот, проснувшись среди ночи, я с удивлением обнаружила, что, во-первых, в ней кто-то есть, а во-вторых, в темноте происходит какая-то подозрительная возня. Голоса были мне знакомы. По восклицаниям я поняла… то есть я предположила, что… Но умолчим о том, что и так понятно.

…Вылетев пулей из комнаты, я стою в коридоре с гневным заспанным лицом и всклокоченными волосами, сунув руки в карманы джинсов и в задумчивости покачиваясь с пяток на носки. Я негодую на безнравственное поведение студентов МГУ. Возле мусоропровода снуют мыши. Голова моя гудит. По коридору идет Лях-фарцовщик, львовский парень не без талантов… – Лях, где можно поспать? – спрашиваю я. – У меня нет сил сейчас к тетке ехать. Да и метро закрыто.

– Ладно, не злись. Пошли ко мне.

– Только без приколов, Лях, ладно?

…Лях хлопает меня по плечу, по-братски угощает сигаретой, и мы идем по коридору. Я ему доверяю. Я вообще склонна доверять парням гораздо больше, чем девицам. Особенно после того, свидетельницей чего стала этой ночью… Комната Ляха – уютная, в меру прокуренная. За стеной клокочет музыка, ритм, та-та-та… Ах, Лях, как хорошо, что у тебя тут такой мирный свет настольной лампы, такой домашний коврик возле кровати. И как прекрасно, что ты ко мне даже не пристаешь! Мы пьем чай, помешивая его в стаканах почему-то вилкой, курим противную крепкую Верховину, и тут-то Лях начинает меня соблазнять. Правда, не на что иное, как на совместный бизнес. У него во Львове, оказывается, разветвленная мафиозная сеть, и ему нужны культурные, честные работники для чистой и хорошо организованной деятельности.

Он видит, что мое душевное состояние не таково, чтобы я могла серьезно что-либо воспринимать, но все же, пользуясь подвернувшимся случаем, намекает мне, что речь пойдет о… сдаче экзаменов в престижные вузы. Заработок – по две-три тысячи за сезон.

– Мы же договорились, что я смогу в твоей комнате отдохнуть, – возражаю я, – отдохнуть, а не обсуждать дела. Предложи мне работу как-нибудь в другой раз, ладно? – Ладно, спи, – согласился Лях, вставая и скрываясь за перегородкой, – спи и думай над тем, что я сказал.

…Наутро, первого января, пьяный угар все еще продолжался, общага гудела, и мне расхотелось ехать в Люберцы к тете. За утренним кофе мы с Ляхом подробно обсудили все детали предполагаемой львовской авантюры.

Дело оказалось достаточно серьезным, даже слишком серьезным для новогоднего утра… Оно пахло неплохими деньгами и опасными приключениями. Требовалось не больше ни меньше как сдавать экзамены по чужим документам. Сдавать за тех абитуриентов, которые не обладали требуемым для поступления в вузы объемом знаний, но могли себе позволить хорошо оплачивать подобные услуги.

– Для начала, – говорил он, глядя на меня светлыми холодными глазами, – приедешь ко мне во Львов. В июне и июле у нас – посевная, то есть сдача экзаменов, а в августе – уборочная, то есть подведение итогов и расплата с сотрудниками.

Выучишь свои данные: биографию, адрес, сведения о родителях. Пройдешь собеседование по документам твоей подопечной. Если она будет на тебя похожа, то оставим на документах ее фотографию. Если нет, то посмотрим… есть разные варианты. Дальше – сдашь три письменных экзамена: сочинение, английский, историю в один или два вуза. Это для тебя не проблема, у тебя ведь светлая голова… До тех пор, пока будут известны результаты зачисления, можешь разгуливать по Львову и заниматься фарцой или чем хочешь. Когда твоя подопечная окажется в списке зачисленных, то получишь деньги непосредственно от меня. Вопросы есть?

– Что произойдет, если вдруг разоблачат? – спрашиваю я, обладательница светлой головы.

– Вопрос логичен, – квалифицированно консультирует Лях, – отвечаю: надо отпираться до конца, говорить, что подруга попросила оказать услугу, так как очень боялась экзамена. Тогда невозможно обвинить тебя ни по какой статье. Закон здесь бессилен.

– Бывали случаи, что кого-то из ваших ловили?

– Крайне редко.

– Чем все заканчивалось?

– Отпускали под честное слово.

Я отвожу взгляд и смотрю вдаль, на панораму Москвы. Студенческое кафе, звяканье посуды, запах сосисок. Лях заказывает завтрак на двоих. Ему самому всего двадцать пять лет, но меня он снисходительно именует девочкой и вообще ведет себя как солидный отец мафии.

– А что я буду делать с деньгами? – вдруг наивно спрашиваю я. Мне было уже ясно, что я вот-вот соглашусь на сделку и что осталось только выяснить этот последний вопрос… Ведь тысячу рублей моя мама зарабатывает больше чем за полгода, а я это сделаю за месяц… – И этот вопрос неглуп, – Лях подает мне горчицу и тарелку с сосисками, – если ты захочешь, я могу пустить твои деньги в оборот, чтобы они утроились. Или поведу тебя к полякам – закупишь какого хочешь товара… Есть еще вопросы? …Ты умна, девочка. Я люблю умных людей. С такими приятно работать.

…Мимо нашего столика проходит поддерживаемый Розой и Татьяной Гек, шатаясь от пьяного угара и беспомощно бормоча, что ему надо бы позвонить маме… Знала бы его мама о том, что произошло… Я подумала: хорошо бы добежать до двенадцатого этажа и посмотреть вниз, на заснеженную Москву, на желтые фонари, угасающие в новогоднем утре, и, если найдутся силы, то, быть может, полететь с балкона прямо туда.

Почему? Потому что в меня вошла какая-то грязь, духовная нечистота, я точно наглоталась чего-то чрезвычайно дрянного… У меня нет мужества остановиться, мне хочется, наоборот, окончательно растратить все… Остаться жить в общаге, вляпаться по самые уши во все происходящее здесь, уйти от трезвой и честной реальности… Не прикладывать никаких усилий, а просто катиться, катиться под откос, не ужасаясь больше уже ничему… 1 января, полдень… Сижу на балконе, с которого так и не сбросилась… Отрезвление. Момент истины. Жалко, сигарета кончилась. Ах ты черт, до каких же пор испытывать горечь, когда что-то кончается… пусть это всего лишь сигарета. Неужели нет ничего твердого, истинного, такого, что не обманет и не перестанет быть?

Учеба, лекции, конспекты – что за чушь! Жизнь – совсем другое. В учебе можешь быть отличником, а в жизни – щенком… ежиком в тумане… Может, действительно согласиться работать на Ляха? Вписаться в его мафию, стать независимой, богатой, разъезжать по всем континентам… Ох, тяжко. Может, от таких мыслей-то брат мой и спился. Вовка ведь не глупый парень, и красивый. Может, его в свое время вот так же точно девки обработали, как этого Гека… А такие, как Лях, эксплуататоры светлых умов, заманили в преступную компанию… Неужели у меня будет такая же судьба, как у брата? Пропаду… Я ведь не такая правильная и дисциплинированная, как моя старшая сестра. И не такая благородная, как дорогая моя мама.

Б-же мой, куда же себя девать-то?

В монастырь пойти? Может быть, только там спасешься от безнравственности?

Да ведь еврейке, пожалуй, нельзя. А кто сказал, что я еврейка? Это мать у меня еврейка. А я сама – очень даже русская… …7 января. Каникулы. Забрела я в подмосковный монастырь. Гладкие, сытые бабки-монашки обласкали меня, молочком напоили, рады-радешеньки были такую молодицу принять. Вот, сказали, дьяконица-то придет да поговорит со мной. Ну, волосы, конечно, у меня слишком длинны, это надо будет срезать. И ногти тоже. А коли голос у меня звучный, так это в самый раз, на клиросе воспевать, дьяконице помогать… Сны свои монашки порассказывали, все у них видения какие-то случались… А больше-то не о чем им было говорить. Заскучала я, да и ушла, не дождавшись дьяконицу. …10 января. В Новодевичьем монастыре встретила художника-реставратора, начался было роман. Кончился мило и никак. Но опишем все по порядку: