Тимофей Юргелов - Желтый, Серый, Анджела Дэвис, Вулкан и другие. повесть

• Название: Желтый, Серый, Анджела Дэвис, Вулкан и другие. повесть
• Автор: Тимофей Юргелов
• Жанр: Русское современное

Повесть Юргелова награждена национальной детской литературной премией «Заветная мечта» 2009 года. Между тем она может быть интересна как детям, так и взрослым – всем, кто любит хорошую литературу. Кому-то – как полная драматизма история взросления на фоне застойных семидесятых, кому-то – как свидетельство о времени, которое иногда возвращается. Рабочий подзаголовок «Когда империя была большая» сейчас, в пору стремления ее снова расшириться, делает повесть не только интересной, но и актуальной.

---

Голова у Лехи была непропорционально большой, почему Костя принял его за взрослого. Одет он был в вылинявшую футболку, неопределенного цвета, с синим пятном, напоминающим отпечаток археоптерикса, в вытянутое трико с пузырями на коленях; из дырявых носов домашних тапочек выглядывали на свет розовые подушечки. Большой палец левой руки находился у него за левой щекой, правую щеку оттопыривала не то конфета, не то ягода. Леха лучился домашним покоем и благодушием: демон улицы еще не проник в него. Этим он отличался от пацанов – и они, кажется, это чувствовали.

– Ёха, – важно, не вынув пальца изо рта, протянул он для знакомства свободную руку и затем продолжил раздавать из кармана на заду черешни. В игре наступил перерыв.

Мальчики стреляли друг в друга косточками и рассказывали Косте, что Лехин большой палец от длительного сосания стал тоньше мизинца. Что только не делали, чтобы отучить Леху от пагубной привычки: мазали палец горчицей, связывали руки за спиной, «драли как сидорову ко́зу» («Самого тебя драли, как ко́зу», – огрызнулся Леха на Желтого.), однако все безрезультатно ― палец скоро совсем «рассосется». Леха, по словам его матери, сосет даже во сне. На все уговоры пацанов показать палец новый знакомый отвечал неизменно отказом. Внезапно Желтый схватил его за руку и выдернул ее изо рта. Леха успел зажать палец в кулак, который спрятал под мышку. Желтый принялся вырывать руку, ему на помощь пришел Серый. Он обхватил Леху поперек живота и стал тянуть в одну сторону, тогда как Желтый тянул за руку в другую. Но даже вдвоем они не могли ничего сделать: от обиды силы у Лехи утроились, он покраснел от натуги, черешня выпрыгнула из-за щеки и вывалялась в пыли. Вдруг Желтый присел и сдернул с Лехи трико вместе с трусами. Леха судорожно вцепился в резинку штанов. Желтый воспользовался моментом и выкрутил ему руку – кулак разжался и взорам всех предстал обыкновенный розовый палец, который был ни меньше, ни больше положенного, разве чище, чем остальные.

– А! Западло! Опозорили! – заржали мальчики. Костя растерянно улыбался, он уже не рад был такому вниманию к своей персоне: ведь это для него устроили представление.

Леха прыгал, пытаясь удержать равновесие и распутать трико. Он сдавленно мычал, роняя с белесых ресниц слезы. Тут Серый толкнул его в спину – Леха запрыгал быстрее и едва устоял на ногах. Тогда толкнул Желтый – Леха не удержался, хлопнулся голым задом на землю, но тут же вскочил с прилипшими к ягодицам песчинками.

– Э, кончай, Желтый, хорэ, – крикнул Серый.

– А-а! – закатил глаза Сашка и отвернулся: – Бабы все видели!

Прыгавшие через скакалку девочки прекратили свои распри и наблюдали за мальчиками. Поняли, что за ними тоже следят, сгрудились и стали о чем-то шептаться.

– Ну, мы будем играть – нет?! Вы замучили, Желтый! – закричал опять Серый.

Леха был уже в штанах и ходил кругами от Желтого.

– Мир, Леха? Мир ― или война? – нудил тот.

– Да иди ты!.. – пищал, вытирая слезы, Леха, но было заметно, что он уже сдается.

Наконец Желтый обнял его за шею и встряхнул:

– Леха – друган! Если кто к тебе будет лезть – говори мне. – И самодовольно подмигнул мальчикам.

В это мгновение от группы девочек отделилась Ирка, она подбежала и сразу закричала, подавшись вперед:

– Дураки! Вы че делаете! (Мальчики переглянулись и засмеялись.) Я все, Желтый, твоей матери расскажу! – Однако было ясно, что она никому ничего рассказывать не собирается.

– Рассказывай, – пробормотал Желтый с довольным видом.

– Возьмете нас в «барашки»? – затараторила снова Ирка и тут же замахала рукой: – Анжел, Марин!

– Да ну – баб! – возмутился Санька.

– Да ладно, пускай, – сказал, продолжая сиять, Желтый.

– Только всё, чур, с самого начала, – предупредила сухо Анжела.

Опять пошли хромать наперегонки – и, конечно, хапа свалилась у Лехи.

От него, кажется, только ленивый не убежит – девчонок и тех догнать не может. Сразу видно: голить ему предстоит до бесконечности. У него слезы стоят в глазах, дрожит подбородок. «Леха, штаны не потеряй!» – кричат при девочках съевшие все его черешни пацаны. Костя добежал до своей хапы, нагнулся за ней и замешкался чуть дольше, чем требовалось, – Леха вцепился в него обеими руками.

– Костян галит! – объявил он, едва сдерживая улыбку, и отправился за черту с другими игроками. ― Костян галит, ― повторил несколько раз Леха.

Костя уже пожалел, что поддался. Голить вообще обидно: все вдруг ни с того ни с сего объединяются против тебя одного ― а тут еще Леха стал важничать и покрикивать на него.

Санька был прав: в какую-нибудь серьезную игру с девчонками играть невозможно. Все начинают выделываться друг перед другом, азарт куда-то пропадает, его место занимает странная смесь из смущения и развязности – да и силы не равны. Поэтому неотвратимо следует переход к «бабским играм», в которых нужно браться за руки, кричать дурацкие слова, вроде «штандар – стоп!» или «цепи – закованы!», и совершать другие постыдные поступки. Однако Костю всегда озадачивала та готовность, с которой пацаны осуществляли этот переход, что в старом дворе, что здесь, в новом: на самом деле они не замечают нелепости происходящего или думают как он, что другие не замечают, и тоже прикидываются?..

К своему ужасу Костя увидел протянутую розовую ладошку, с отставленным мизинцем, и в состоянии близком к обморочному – при одной мысли о черных подтеках до локтя и обкусанных бородавках – стал тереть взмокшую пятерню о штанину.

– Ну, держи же! – нетерпеливо притопнула Анжела. Она сама схватила его руку – и Костя почувствовал, как стремительно глупеет, становясь неуклюжим. Единственное, что он сознавал, это то, что его плененная ладонь вспотела еще сильнее, поэтому старался держать ее лодочкой. Он потерял всякий интерес к тому, что творилось вокруг, прислушивался только к руке и готовился к тому, что вот сейчас она отдернет с отвращением свою ладошку и обзовет его «лягушкой» или «мокрицей».

Но Анжела словно ничего не замечала: она подпрыгивала, что-то кричала, перехватывала руку. Вдруг она присела, сжала его ладонь и завизжала:

– Держи-и-и! – Желтый врезался между ними со всего разбега – Костя нарочно разжал пальцы, чтобы не сделать ей больно, – и сразу словно гора с плеч свалилась.

Уводя в свой стан Анжелу, Желтый покраснел от удовольствия. Дураку ясно, что забрать он должен был его, Костю, а не девчонку. Во-первых, чтобы ослабить противника и укрепить свою оборону; во-вторых, просто чтобы над ним не смеялись. Вон стоит теперь, улыбается, моргает по сторонам. Нет, никогда бы Костя не пал так низко: выбрать девчонку, взять ее за руку и увести при всех. Западло… Бабский пастух!..

Только что Костя гнался за Желтым ─ который был похож почему-то на Серого, причем сосал палец, точно Леха, ─ и уже протягивал руку, чтобы схватить этот гибрид Серого, Желтого и Лехи, как вдруг очутился на матрасе, брошенном прямо на пол в пустой комнате. Резкие скачки из сновидения в явь всегда немного ошеломляют, особенно если просыпаешься в непривычной обстановке.

В открытую форточку вместе с прохладным шелестом влетал птичий гомон, однако, судя по слепящему ромбу на противоположной стене, было уже жарко. В его радужные пределы вторгалась, раскачиваясь, тень от ветки. Из кухни доносилось скворчание жира на сковородке, позвякивание ложки, пахло сладковатым чадом.

Не найдя под головой подушки, он тихо рассмеялся и дрыгнул в воздухе ногами. Потом взгляд его пустился в путешествие по потолку, выискивая среди разводов известки странные рожи. Он вспомнил весь вчерашний день – и тотчас начал «представлять». Внешне Костя оставался обычным мальчиком, но обладал теперь невероятными, сверхчеловеческими способностями – какими он еще не придумал. Сначала об этом никто не догадывается… (Костя быстро перевернулся на живот.) Вот он выходит во двор – его новые друзья даже представить себе не могут, кто перед ними; думают, наверно, что он самый обыкновенный мальчик. (Костя чуть не рассмеялся вслух, подобрал под себя локти.) Как бы не так! Однако надо решить, какие же у него способности… Он может прыгать выше дома и бегать сто километров в час!.. Хорошо раз, ну два раза перенестись, будто на крыльях, через дом; обогнать автомобиль – насладиться постигшей зрителей оторопью, но это быстро надоедает. Чего-то не хватало его фантазиям? – какой-то доблести, что ли? Он никак не мог решить, чего именно…

И вдруг его словно подбросило на матрасе – война дворов! Точно! Как он сразу не догадался! Вот где его способности раскроются в полной мере. Все вооружаются… Среди пацанов паника: враги из двора через дорогу хотят захватить гору. На горе возводится укрепление… Внезапно из-за угла выбегает вражеская пехота… «Так, тихо! Теперь все по порядку», – сдерживал он полет воображения. Какое будет оружие? Можно баллисты – нет, катапульты сделать, чтобы стреляли ненастоящими ядрами… Ладно, это он потом обдумает – все же нетерпение брало верх над желанием посмаковать детали. Вначале их двор терпит поражение – пока не появляется он, со знаменем в одной руке и мечом в другой. Что изображено на знамени?.. Это он тоже после решит. Он бросается в самую рубку, его меч разит направо и налево. (Костя уже колебался: настоящая это война или нет?) И вот под его ударами враги бегут, он преследует – берет пленных… Что дальше?.. Триумф!.. Он вспомнил репродукцию из маминых альбомов, которые любил рассматривать, когда больше нечем было заняться, она называлась «Триумф полководца». Полководец, ─ конечно, Костя ─ въезжал во двор на слоне. Его лицо опалено пожаром, волосы интересно спутаны, на виске кровь. (Со слоном, наверно, выйдет заминка… Но если война настоящая, то и слонов будет в волю). А вот и то, чего не доставало его мечтам: воздушные платья, веера, раскрытые в изумлении рты. Особенно один рот, с прозрачной родинкой над верхней губой…