Владимир Ручкин - Письма с Марса. Часть 1. Часть 2

• Название: Письма с Марса. Часть 1. Часть 2
• Автор: Владимир Ручкин
• Жанр: Русское современное

Эта книга своеобразный литературный «пазл». Здесь личное переплелось с фантастическим и невозможным настолько, что реальность отошла на второй план. Москва. 1999–2016 гг.

---

Присел кто-то рядом.

– Есть хочешь?

Это та девчонка, что стояла у киоска.

Ничего он ей не ответил. Злоба, злоба и раздражение на весь свет так и рвала его в клочья. Как будто стая диких собак напала на него, но некуда бежать, нечем отбиваться.

– Да возьми, я не хочу уже…

– Нет! – Сказал он и даже не поглядел в ее сторону.

– Возьми, ты же голоден…

– Послушай, благодетельница, я тебя о чем-то прошу? Процедил он сквозь зубы.

– Я же помочь хочу…

– Не нужна мне твоя помощь и ничего мне не нужно! Отстань!

Встала, потопталась немного и ушла.

Нужно было идти дальше. Какое-то кафе показалось впереди, и он приободрился. Сейчас надо было зайти с черного хода, и незаметно вытащить что-либо из контейнера с отходами. В тартарары стыд и гордость!

В это время открылась дверь и толстый инородец закричал —

– Эй, зачем пиришол? Зачем как собак кушат? Иды!

– Милис визиват будэм!

Но это уж слишком! – подумал он, что за сила меня гнобит и преследует неудачами – окончательно в угол загнала! Эта неудача ввергла его в шок, и вдруг…

– Олло первогидырь, – вдруг пронеслось в голове, – Дигирь худо оно…

Что это? О чем это? Ах, да это же из «Хожения за три моря», которое он знал почти наизусть.

Сначала, он говорил медленно и тихо, вспоминая, но потом голос перешел на высокие ноты, —

– Исса рухолло, аликсолом. Олло акбаръ. Ла илягиля илл Олло. Олло перводигерь. Ахамду лилло, шукуръ худо афатад. Бисмилнаги рахмам ррагым. Хуво мугу ллязи, ля иляга ильля гуя алимул гяиби ва шагадати. Хуа рахману рагыму, хуво могу лязи.

В конце «речи» он ткнул указательный палецем в небо и, путая, недоговаривая имена Аллаха, выдал на одном дыхании,

– Альбариюу, альмусавирю, алькафару, алькахару, альвахаду, альразаку, альфаиагу, альалиму, алькабиру, альбасуту, альхафизу, альъррафию, альмавифу, альмузилю, альсемию, альвасирю, альакаму, альадьюлю, альятуфу!»

Инородец ошалел,

– Э-э, постой брат, зачем обижат! Зачем на мой голов Аллах зват? Сеечас вынесет Рахым…

Сумка была не легкая. Аллах не обидел. Вот теперь и на вокзал, пересидеть до полуночи, а потом найти подъезд с открытым люком на чердак и выспаться. Пройдя еще немного, свернул с Проспекта Мира и стал спускаться вниз. Внезапно, ему послышалось, что его окликнули, и он остановился. Потом решил что почудилось, и продолжил свой путь…

– Рома! – Снова зазвенело в ушах. Да что за наваждение, опять этот голос.

Вдруг заметил у подъезда дома какую-то «возню». Это три «пацана» взяли на «гоп-стоп» какую-то девчонку.

Пройти бы мимо – глаза в землю но, ноги не послушались головы. Не хотели ноги проходить мимо такого мерзопакостного действа.

– Эй, вы, девчонку не трогайте!..

…очнулся бывший кришнаит на асфальте.

– Ой, ты как? – девчонка рядом суетится.

– Мне бы встать.

– Я сейчас, я сейчас, – Все-таки прислонила его спиной к стене дома.

Он огляделся – вокруг валяются «дары» Рахыма и пахнет алкоголем.

– Ну, вот и выпил и закусил, – подумал.

– Подними меня. —

С трудом поднялся и, сделав шаг вперед, провалился вниз и влево, в черную пустоту.

Затем очень долго шел по темному тоннелю или коридору – не понять. Стены, на ощупь, были шершавые и неприятные. Вдруг, забрезжил свет впереди. Он подошел ближе и увидел внизу у костра людей в одежде дервишей. Они о чем-то говорили, не спеша, медленно, расставляя акценты.

– …нет веры, которая бы не вела к заблуждениям.

– И каждый святости примеры ищет в ней…

– Двойственность миров, вот в чем причина, уважаемый Йогуртчу Баба.

– Как Вы думаете, уважаемый, куда ведет наш путь?

– Крепость называют Кызыл-таш – Красный камень…

…Запах нашатырного спирта резко ударил в нос, он очнулся в незнакомой комнате.

– …только на Ваше усмотрение, Елизавета Иоанновна, только на Ваше усмотрение. И никаких резких движений. Никаких «встану, пойду», вообще никаких телодвижений. Зайду через два дня.

– Куда это меня забросило? – подумал он.

– Где дервиши? – спросил тихо.

– Какие дервиши? – и появилось лицо той самой девчонки.

– Те, которые тебя побили?

Ах, вот оно что! Что это она от меня не отвяжется, все дороги перекрыла…

– Мне на вокзал надо, – он пошевелился и хотел встать.

– Не двигаться, молодой человек! Лежите смирно, а то привяжем к кровати, – сказал другой голос…

– Да не пугайте его, бабушка, он в себя еще не пришел.

…на рассвете он несколько раз просыпался. Ему снилось, что он идет через скошенное поле и ему больно ступать по жнивью. Он возвращался назад и снова шел через поле – искал, где можно пройти…

Письма из «шкатулки»

Paris,

23 Avril.1975.

Mon préféré… Я много раз корить себя не отвечать. Все твои «искать русской души» можно дойти до аварии и депрессии. Ты приехал поздно, время Толстой и Достоевский были. Я надеюсь, что искренне жаль тебя.

У меня не было намерения, чтобы condamner. Страшный эксцессов и отсутствие понимания того, что ты делаешь. Но с мыслью уйти «aller dans les pays de l’Est que Hesse», обычно начинается catastrophe. Конечно, ты можешь игнорировать это.

Ты водитель авто, на горной дороге, закрыл глаза, не хочет видеть опасность. Ты сейчас aller au fond «в полном объеме»?

Vous ne vous souvenez? Ou est-ce une trahison?

…Далее, пишу я – Marie, сестра Cecil. Мне русский ближе, чем ей. Я очень рано стала разговаривать по русский. В детстве, меня называли fille – surprise», или по-русски «Сюрприз». Это в честь моей бабушки, она и занималась моим русским. Но вижу, что сюрприз не я.

Господин «монах» мы решили, что Вы сошли с ума. Это безоговорочный «диагноз», и не спорьте. Вы ее очень огорчили. Так хорошо начинать карьеру и вдруг… монастырь! Возможно, в этом замешана женщина? – femme impliquée? Какая игривая монашка покорила Ваше сердце?

…

Письмо (Автор не известен)

Москва,

17 ноября. 1978.

…тогда казалось, что жизнь прошла. Эти недолгие два года в монастыре сейчас кажутся сном, да всем чем угодно, но только не реальностью. Состояния полета души, прозрения, руководство Бога в любых поступках и понимание Его святой воли… были ли они? Там в монастыре я просил Его только об одном, помоги мне увидеть другой Мир!

Через два года я сидел на обочине дороги, и плакала от полного опустошения в душе. Я смотрел вдаль в ожидании автобуса и вдруг почувствовал, что нечто яркое, ослепительно-белое и сводящее с ума пришло в мое сознание. Это был Океан Смерти…

Меня выбросило в этот огромный Океан, огромный как бесконечное Нечто, где нет ни осознания его границ, ни мыслей, пытающихся найти привычные ориентиры. И еще был ужас бесконечности, ужас бесконечности страдания и мук. В нем все, начиная от огромных пространств миров, пожирающих друг друга и песком под ногами, было невыразимо зловеще и отталкивающе. Но потом «Это» сменило свой цвет, и пришла мысль, вернее осознание никчемности моей жизни…

Я вдруг увидел гору – Сумеру, причем, здесь понятия, гора и ее название были разделены, название, и объект не сочетались никаким образом. Их даже и невозможно было соединить. Было непонятно, что это такое и почему это так называется, но это была она, та гора… очень моя. И я видел тропинку, ведущую к ее вершине. Причем, чем внимательнее я вглядывался, тем отчетливее видел все детали. Вот куст, вот лист, упавший с него, вот камень и его трещины, и надпись на санскрите с четырех сторон. И я «понимал», как долго он лежал здесь, наверное, очень-очень долго. И кто пинал его и пытался сбросить с дороги. И все это я тоже «понимал», нет, не понимал а «видел». И я видел странника похожего на Христа или Будду, бредущего по пустыне… нет, наверное, это был я сам, бредущий среди гор и пустынь. И как тягостно было это путешествие. И какая-то мелодия была, мелодия без звуков…

Но «мелодия» сменилась огромным лесом, и каждое дерево имело свое имя. Собственно это не был лес, состоящий из деревьев, это было нечто из индивидуальных и не похожих друг на друга созданий ни по форме, ни по восприятию. И каждое имело свое имя! Представь себе, очень много имен – миллиарды!.. И единственное, что воспринималось, это имена – потому что суть каждого невозможно было постигнуть. Миллиарды и миллиарды имен – это было нечто непостижимое, и мой ум отказывался вмещать эту бесконечность имен. Я подходил к первому «дереву» и узнавал его имя, но стоило перейти к другому и имя предыдущего исчезало…

…жизнь моя воспринималась никчемной и пустой. Нет, уже не было так тягостно. Появился цвет или окрас «Всего», он был золотым с оттенками прекрасного фиолетового. Там было «Все» и не было «Ничего». Там не было любви, не было ненависти, там даже не было пустоты. Не было тягостно от воспоминаний о былых грехах, воображаемых наслаждениях, горького послевкусия старых ошибок и унижений, страхов, ненависти, желаний… Вселенная, преображенная в худшую сторону?.. Вселенная, преображенная в лучшую сторону?… нет, не было Ничего. И даже таких понятий, как Ничего, Ничто… не было. Казалось, нет, не казалось, а было! Жизнь, сотканная из мыслей, надежд, отчаяния и радостей, бессмысленных деланий и достижений. …Вся моя жизнь это Ничто.