Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы

• Название: Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы
• Автор: Алексей Козлов
• Жанр: Прочие приключения

Из несвободного, грязного, испорченного Ворвилля главный герой стремится в горы, в мир дикой природы. Он начинает своё путешествие, которое приведёт его неизвестно куда.

---

– Представляешь, как ржали над тобой эти бесчестные выблядки, когда читали твои письма? – спросил меня приятель.

– Представляю! Пусть смеются! Придёт время, им будет не до смеха!

Он был ещё тот фрукт! Однажды мы вместе были в какой-то компании. Кажется, там были девушки. Он стал перечислять мои регалии, вот вам мол, и поэт, и велосипедист, и художник. Стыдно слушать! Что ни слово – то оскорбление! Они ждали, что он объявит содержание моего лопатника, а он поэтом стал представлять! В общем, на вашем месте я бы не стал ни в чём доверяться старым друзьям!

– Представляю! Но на самом деле это я ржал над ними! Это ведь издевательство – ставить в известность! Вроде бы это они должны меня ставить в известность! А тут я их, подлых лживых маразматиков, забывших даже, как зовут их анурейских мам, ставил в известность, что они грязные подонки! Это я ржал над их двуголовым, двуличным государством!

«Погодите! – думал я, – Придут иные времена для вас, подлые воры! Это я вас повезу ещё в ров под Семилуками! Там вам будет лучше! Я так хочу увидеть ваши бледныемерзкие морды!

Я вышел во двор.

«Слесарь-сифилитик»

– было написано очень ровным, ярким курсивом прямо на воротах.

Это был донос, совмещённый с наветом, ибо наш слесарь сифилисом никогда не страдал, а страдал от часотки, которую лечил патентованным средством «Чесучал».

Он был примерный семьянин и выпива самой высшей квалификации!

То, что он любил деньги, как все глистиане, повышало его шансы на уцелёж и приспособ. ядство.

Его приятель дворник Пантикапей уже лежал раскинув-шись, как Ковпак, у забора, накушавшись плохого алкоголю и, видимо, судя по пятну на пузе, кофию.

Не желая поддаваться подлому мелкобуржуазному положению дел, он раз за разом открыто проносил шоколадки мимо кассирш, якобы для несуществующего младенца, а когда они открывали рот с вопросом «А деньги?», он отвечал глумливо: «Деньги? Деньги??? Давеча забыл в «Метрополе!». И хохотал, как Мефистофиль.

Иногда его били.

И одним святым днём, дайкость-ка вспомню, какого нах святого это был денёк, кажется святого Ефима Колобродского, уф, видит бог, зазубрю эти долбанные празднества, лысые крепыши-охранники бросились на него и стали доколе сил пинать, кто чем мог, а он как мог сопротивлялся кривде и поношению, снося витрины с шоколадками и печеньем, разбивая ряды банок с вареньем и повергая в прах бутылки с импортным вином, а также все словарём понося бесчестие властей и развратные нравы элитыРеспублики Блефуску. Всё это продолжалось, пока тихая торговая зала не превратилась в поле битвы, а потом и в отхожее место! Сорок минут шло неравное сражение, в ходе которого они плавно переместились сначала в один отсек магазина, разбив там всё сущее, а потом в другой, потом снова в первый, потом на склад, и все сорок минут за ним с восторгом наблюдали две вредные старушки – Галина Маркеевна Осипова, бывшая народная учительница Блефуску и Василиса Осиповна Маркелова, тоже ветран труда исамая заядлая кляузница, какую когда-либо видели в городской управе, из рабочих и надо признать – обе неисправимых партизанских кровей. Одна из них числила Александра Васильевича Суворова своим пра-прадедушкой и «Науку побеждать» знала наизусть, как оперу. Двум старушкам очень нравилось, как гибнет ненавистная государственная собственность и занавески, нравилось потому, что они от такого государства давно уж ничего хорошего не чаяли и желали ему поношения.

Итак, дворника Пантикапея страшно били, всегда и на сей раз тоже!

После каждого избиения Пантикапей через какое-то время плавно очухивался, поднимал голову и говорил таким изысканным академическим голосом, который и сложно было от него ожидать: «Господа тунеядцы! Я добьюсь от вас ответа за содеяное!»

Но не добивался, потому что добиться сего либо в Блефуску было совершенно невозможно!

Вот и сейчас шоколадный король выключился, чтобы подключиться к жизни с одним выглядывающим из бинтов глазом, воспрял уже в городской больнице имениАкадемика Кащеева. У него была сломана ключица и вывихнуты два ребра, что вообще-то в принципе невозможно.

Выздоровев, он только набрался наглости и его набеги на кисельные реки и шоколадные брега стали всё отважнее и наглее. Теперь он ходил в опасные гипермаркеты с бейсбольной битой и огромным газовым ключом наготове, ибо полагал их лучшими инструфараонами для защиты от тамошнего персонала и особенно торговой охраны, столь люто ненавидевших клиентов, сколь сатана не любит бога и мать. И кликушески наводил такую правду-мать, что криминальная хроника после долго пестрила цветными разнузданными фотографиями.

Участь многоженца!

Когда мы спускаемся вниз, на лестницы слышится голос забредней сюда Зины Бержерак, Зиночки:

– Товариш Наверхуев! Где товариш Наверхуев?

Не видно, к кому она обращается и, судя по нежному голосу, это наверно ангел, залетевший сюда со случайной бандой диких гусей.

Я вдохнул воздух полной грудью. Лестница вся пропахла таким густым духом борща, что сразу хотелось заснуть вечным летаргическим сном.

Почему-то, и это я замечал, во всех подъездах не очень свежих панельных домов всегда есть свои тайные помещения около шахтных лифтов, на которые кто-то разевает роток с тем, чтобы со временем прибрать эти помещения к рукам. И даже классифицировал всю эту рачительную сволочь! Обычно это седовласые персонажи лет пятидесяти двух, уже пузатенькие, подслеповатые, как кроты, со слегка остекленевшим от пьянства взором и длинными руками, торчащими из коротких рубашонок. Такой человек всегда влеком к накопительству и лифтовой экспансии. И он долго и продуманно готовит план операции по захвату домовой собственности. А потом, прибрав, сначала волочёт туда всякий старый инструмент, молотки всякие, плоскогубцы, ящики с гвоздями, и только потом начинает приспосабливать это дело под склад продовольствия. Ставит туда мешки картошки, кульки с крупой, банки с жёлтыми гигантскими огурцами, какие, кажется, и в природе невозможны. И когда из этих кильдимов начинает широко разноситься сытный запах старого борща с перцем, настаёт момент истины и соседи такого новатораначинают сдруг злобно бунтовать и огрызаться. Никто в тридцатилетнем панельном доме не способен выдержать запах борща из кильдима около лифта, никто!

И я почувствовал, что здесь будет та же история, и тот же кильдим, и банки сии разобьются! Ибо нет исключений там, где царство правил!

Во дворе ползали покрытые геркулановой пылью отпавшие кошатницы, уставшие от придорожных сервировок. Кошечки чинно сидели на сервировочном столе мадам Куку и кокетливо отставив коготки, ели черничный мусс с зефиром фамильными серебряными ложечками из Севрского мрамора. Иногда они обсуждали новости мира и клеймили развратные нынешние нравы. Я любил приводить в наш двор моего приятеля, у которого был милый пёс. Этот пёс проходил мимо сервировочного кошачьего центра и завидев большую чашку с молоком, жирным боком отодвигал обалдевших от увиденного котят, глаза которых от изумления становились идеально круглыми и начинал длинным языком остервенело лакать кошачье молоко. Маленькие кошечки только глазами хлопали, наблюдая, как довольно вращается собачий хвост и как из их тарелки исчезает чудесная белая жидкость!

В мире побеждает умнейший! Конечно, на самом деле в мире хороводит абы кто, это я так сказал, для форсмажора. А так я не дурак, всё понимаю!

Только бы кошки поняли! Мне больше ничего не надо!

Кошачья ферма «Мурзик и Глистос», просуществовав пару лет и достигнув зенита летом прошлого года, начинала двигаться к застою. Новое увлечение женщин-активисток – спасением псов, овладело и другими психически больными женщинами. Наблюдать за ними было в высшей степени прикольно. За женщинами вообще прикольно наблюдать! А за кошатницами – вдвойне!

Они постоянно сталкивались в арке, шушукались по углам двора, и было видно, что разговоры у них вертятся только около любимых тварей и их «спасения». Две матери Терезы на нашу голову! …дец! Это были праматери – спасительницы рода человеческого, а не какие-то грязные безх..и двуногие!

Обстановка спалённой Маосквы мягко окутывала увиденную картину.

Смотреть на это не было сил.

А потом затрещал телефон. Это кто, слон?

Но это был не слон!

Телефонный разговор был краток и насыщен злобою дня.

– Это вы дали объявление «Продам старое, раздолбаное пианино в хорошие руки»!

– Я?

– Барахла что ли до..я? Протазан с люлей!

– Ты мне ответишь, падла, за оскорбление! – говорю, я в последнее время зажигаюсь от одной искры, как бензин в кулькуляторе, – Я продаю вещь! Пианино «Мюльбах»! Вы слышите? «Мюльбах»! Немецкая работа! Идеальное состояние! Девочка! Педаль! Раз! Раз! Оно даже на запах ароматное! Нюхни! Нет, правда, нюхни! Титаническая вещь! Резьба в две вилюшки мастера Мартина-Бочара Первого! Великолепный европейский звук! Та-та-ти-то! Вау! Компактные размеры! Железная педаль! Говорил? Ладно, тогда к конкретике! Хорошее состояние! Не вдохновил? Так вы прямо скажите! Находилось с семнадцатого века в семье немецкого посланника в Того и Лисоте!