Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы

• Название: Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы
• Автор: Алексей Козлов
• Жанр: Прочие приключения

Из несвободного, грязного, испорченного Ворвилля главный герой стремится в горы, в мир дикой природы. Он начинает своё путешествие, которое приведёт его неизвестно куда.

---

«В теневом правительстве Единой Блефуску обнаружена секция лесбиянок!».

«Вот судьба человека! С приспущенными трусами пол-Европы прошёл! Святой человек! Святой Иеронимус!»

«Убей его! Труп закопай в саду! Расчлени его! Предатель! Хотел разбогатеть на наших костях! Нет, я тебе сказал! Умоляю! Сожги его! Забросай сухими ветками, облей керосином и сожги! Отдай труп воронам на съедение! Он это заслужил! Гадина! Гамно! Никто не должен знать, где! Как кто будет жечь? Ты!»

«Святой минет и торжество евхаристии»! Сколько чудных нужных науке тем содержит природа! Как она прекрасна!

«У него была верная жена! Она его называла Благородным Оленем!» Это что, намёк на тайные рога?

В витринах стояли гуттаперчевые девки в чулках и бюстгальтерах, и Тукитукич так близко наклонялся, что у него самого, видать, замирало сердце.

Женщин Тукитукич считал неприятными толстожопками и в человеческую иерархию не включал. Он женился на суженой строго по гороскопу, который обещал полное слияние душ, но привёл к шумному разводу, в результате которого суженая умыкнулы львиную часть его имущества. Вернее имущества, доставшегося ему по наследству.

Одета она была прикольно: синий шарфик, белая глаженая блуза и красные кроличьи глаза! Очень красиво!

«Вмерупсихов, Шамотов, Болотов и Бзол. Были убиты без единого выстрела. Барменволь».

«Чего-толь ко в этих жолтых газетёнках не печатают!»

Навязчивое поветрие взять в жены целку не принесло лично ему ничего, кроме неприятностей и суматохи. Мало того, что эти падлы иногда дерзко прикидывались целками, будучи на самом деле зрелыми потными женщинами, испытавшими все прелести любви и искушёнными в кама-сутре до мелочей, что выяснялось только на брачном ложе, так они ещё и нагло дерзили после неминуемого разоблачения. Будь он бароном, Синей Бородой, он бы и пяти минут не терпел такого поношения своей мечты, но будучи графом, вынужден был терпеть и кое-что похлеще.

Одно время у него был пселдоним Ивен Вздраич. Под этим пселдонимом были освоены две повести и обличительный рассказ про водопроводчиков. По младости я как-то поддался мерзкому обаянию этого типа и полной горстью одаривал его афоризмами.

«Если бы в мире не было несчастий и несправедливости, то в нём не было бы и счастья!»

Эта фраза ему тогда очень понравилась, он даже зарумянился, когда я подарил ему это.

Вот вы меня похвалили за что-то, и мне очень приятно! – сказал он.

– Доброй ноздре любая сопля в радость! – говорю.

Он и это записал горячо.

Понравилась ему и другая мысль, которую он тут же и зафиксировал:

«Главное чтобы в хантымансийском округе не было войны между хантам и мансами!»

А вот ещё!

«Возьми книгу в руки!

Наша

Биплия

– самая святая!»

Этому хотелось верить!

Поэтому был период, когда он открылся и доверился святым книгам Святой отец заблюлился тогда неукоснительно. Было желание всучить всем живущим на земле Пиплии с золочёными корешками. Он сидел в переходе на раскладном стульчаке и всучивал святую книгу всем желающим. Кто-то платил, кто-то брал так, провожаемый мстительным взором благодетеля. Так продолжалось месяца два с половиной, пока его не побили два прыщавых хулигана, которые пока что не прочли Пиплии и потому не знали различий между добром и злом. Походы в катакомбы пришлось отменить, и примерно месяц в его руке вместо Пиплии был деревянный костыль.

Собственные его словосочинения были длинны, как глисты и отличались непередаваемо-мучительной логикой!

Недавно у Тукитукича умер дядя. Он предвкушал сумеречное волнение вступления в наследство, но наткнулся на длинные шеренги невесть откуда выпавших родственников, тоже рассчитывавших на скорую поживу, и впервые огорчился былой нерадивости германских властей, упустивших из вида этих явных дармоедов.

Они не любили дядю, но сразу полюбили его деньги.

– Во время революции его отец был главным врачом Сибири… – сказал им Тукитукич

– Чапаев, что ли? – отреагировали родственникик.

Его престарелая мать, к восьмому десятку существования впавшая в полный маразм, теперь была фанатично убеждена, что всё, что было хорошего в их доме, происходило не от феноменальных карьерных успехов отца, а от её экономии на спичках и мыле и мытье пола в полдень.

Всю жизнь она снимала докуфараональные фильмы для местного телевидения, один раз случайно разродившегося хитом – «Сказками кота Мурлыки». Это были фильмы, похожие на репортажи из разных палат одного уютного сумасшедшего дома. Один из фильмов был посвящён тайной жизни дроздов на кладбище, другой судьбе высшего света вДрузии. Кладбище, правда, по мнению многих, оставило более оптимистическое впечатление, чем пёстрый кремлёвский бомонд в её подаче!

Когда она умудрялась заставить подругу досмотреть своё новое творение до конца, то видя растерянность в глазах, начинала добивать клиента разговорами и «Катарсисе» и «Послевкусии Творчества».

Эти избиения иногда прекращал её муж, отец Туки, какого-то… и всегда не к месту возвращавшийся со службы.

Когда я узнал, что она хочет снять фильм о береговых и мостовых бомжах, я стремглав бросился в парк предупредить этих в общем-то славных и в большинстве своём совершенно безобидных людей о надвигающейся беде.

Лени Рифеншталь Мценского Уезда недолго изнемогала в муках творчества и оставила кинокарьеру на взлёте, всецело отдавшись плите и мойке.

Секс ей не удавался, и она давно оставила эту сторону творчества.

По вечерам она рассказывала Туки-Туки весёлые библейские сказки, от которых его тошнило, и его безмерно удивлённый открытый буквой «О» рот и глядящие в разные стороны очки несказанно веселили её большое, светлое, чересчур материнское сердце.

Больше всего в «Пиплии» ему нравились волосы Саула и волшебный порошок Урфина Джюса. Он так бредил этими волшебствами, так хохотал над проделками Сули, что запустил учёбу и стал дерзко грубить директрисе, попытавшейся забрать у него в мужском туалете сигарету.

Однажды Туки поймал какого-то пьянчугу и стал его просвещать насчёт библейских персон, но тот оказался морально крепок и не уступал ни пяди.

– Это тот, который победил римлян при помощи бороды и усов! – ехидно спросил крестьянин.

– Да, это гордость мировой истории!

– Саул, что ли?

– Вот именно! Савл!

– Савл – не Павл! Костями не гремит! Грешным не внемлет!

– Да!

– И куда он?

– В Малую Азию!

– Во-во! В маразме! Они все в марзме! И Саул тоже!

– Нет, вы что-то не то говорите!

– Я из всё время почему-то путаю! Этих Павликов, Савликов! Во-первых они все так похожи один на другого, свирепые как собаки и глупые, как псы! А гонору хватит на полсотни демагогов! Зачем они нам?

– Вы меня мистифицируете!

– Да, мумификация! Многим помогает! Да ничего! Не читай, не расстроишься!

– Хватит! Я не могу это слушать!

– Вот и у меня был приятель, нормальный такой человек, две ноги, две руки, хвост, и был он нормальный, пока нему в руки не попала «Детская Библия». И как она попала к нему, неизвестно, может, по почте он заказал, а может и подбросил кто! У нас знаете сколько по жизни врагов бывает – не сосчитаешь! То иголки в еду подложат, то чего-нибуть подсыплют, по подожгут, с нашим народом не соскучишься! Такое бывает! Вообще я вот что скажу! Если хочешь наслать на семью несчастья – подбрось им «Детскую Библию»! подбрось и всё! Больше ничего не надо! «ДетскаяБиблия» зомбировала и свела в могилу тьму народа! Тьму! В общем, это водораздел был, когда к нему попала в руки эта «Детская Библия». И с ним, как только к нему в руки попала «Детская Библия» точно такое же случилось! Тут его нормальность закончилась. Как будто обрубило! Он увлёкся этим божественным чтивом, глаз от страниц не отрывал, губами шевелил и причмокивал всё время, как вампир, и в конце концов так поверил во все эти еврейские народные сказки с их ужастиками и несусветными чудесами, что сначала стал потихоньку других в мир иной призывать, да подталкивать, потом вошёл во вкус, разошёлся истал и свою плоть смирять голоданием и молитвами, всё шло хорошо, да только одна беда – кончил он плохо – с ума сошёл, на площади начал такую чушь нести про устройство мира и его греховность, что все изумились, в общем, дня через два погрузили его два санитара на старенький медицинский бобик и увезли в маленький, уютный психиатрический диспансер. В Кулебогино! Там он себя отыскал наконец! Там он нашёл общий язык с тамошними Христом и Францисском Ассизским! До сих пор беседуют!

– Всё, прощайте! Не могу слушать!

– А ты и не слушай! Щавель, так щавель! Против судьбы не попрёшь! Я «Детскую Библию» на самокрутки пустил! Гадость – бумага мелованная!

– Библия прёт!