Ирина Лоскутова - Образовательное пространство в обществе риска

• Название: Образовательное пространство в обществе риска
• Автор: Ирина Лоскутова
• Жанр: Воспитание детей, педагогика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7042-2270-5

Представленная монография посвящена актуальной в социологии проблеме – анализу процессов, происходящих в сфере образования. В работе рассматривается образование специфической реальности – образовательного пространства. Этот ракурс рассмотрения позволяет автору, основываясь на социологической традиции, логически проследить взаимосвязь социального и образовательного пространства, а также исследовать эту социальную структуру в контексте качественных изменений в современном обществе, называемом «обществом риска». Теоретические положения работы подкреплены данными социологических исследований, проведенных лично автором, и вторичным анализом исследований, выполненных известными социологическими центрами.

Монография может быть интересна социологам, педагогам, а также всем тем, кто изучает теоретические и эмпирические аспекты процесса образования.

В авторской редакции.

---

Главной идеей его концепции можно считать следующее положение: создание новых технологий ведет к производству новых технологических (прежде всего индустриальных) рисков. Социокультурный контекст общества риска в этом случае рассматривается как среда, которая реагирует на последствия технологических и социальных рисков.

Надо отметить, что У. Бек, как и многие другие современные ученые, не дает окончательного определения дефиниции «риск», но подчеркивает такие особенности риска: во-первых, риск всегда создается в социальной системе; во-вторых, объём риска является функцией качества социальных отношений и процессов; и третье, определение степени риска зависит от экспертов и экспертного знания.

Анализируя концепцию У. Бека, С. А. Кравченко дает следующее операциональное определение этого понятия.

«Социальный риск есть возникновение ситуации с неопределенностью, основанной на дихотомии реальной действительности и возможности: как вероятности наступления объективно неблагоприятного последствия для социальных акторов (индивидуальных или коллективных), так и вероятности обретения выгод и благ, что субъективно воспринимается акторами в контексте определенных ценностных координат, на основе чего осуществляется выбор альтернативы действия»[18].

Ю. Зубок и В. Чупров, изучая свойства риска, добавляют: «Важным основанием в социологическом понимании риска явилось выделение двух его форм – объективного (средового риска как условия жизнедеятельности) и субъективного (деятельностного риска)»[19]. Развивая этот тезис, можно сделать вывод, что для общего снижения уровня рискогенности социальной среды каждому социальному актору в современном мире необходимо осваивать социальные практики, оптимизирующие риски, овладевать навыками поведения и принятия решения, снижающими деятельностный риск.

Современные риски, подчеркивает Бек, нельзя понять с помощью одной системы значения, так как она не в состоянии оценить реальные совокупные опасности для жизнедеятельности людей. Невозможно также дать прогноз для последующих поколений в контексте нелинейности развития риска, ибо его природа включает как реальное, так и ирреальное, «угрозы, ожидаемые в будущем»[20]. Результатом модернизации, по мнению Бека, становится растущая индивидуализация. С ростом индивидуализации социальных агентов увеличивается индивидуализация механизма принятия решений. А значит, неизмеримо возрастает индивидуальная ответственность за принятые решения.

У. Бек указывает на изменение установок в социальном производстве, прежде всего в производстве нового знания и новых моделей социального взаимодействия. Модернизация становится «политически рефлексивной», то есть оказывает влияние на политические институты и социальные процессы. Повышение наукоемкости каждого отдельного продукта приводит к изменению логики социального производства. Суть изменения состоит в том, что «логика производства богатства» сегодня уступает «логике производства риска». Современное общество становится «обществом риска». Речь, прежде всего, идет о том, что риски приобретают цивилизационный характер, они заложены в основе капиталистической цивилизации индустриального Запада в бесконечном росте потребления, что способствует развитию экономики, но одновременно превращает этот рост из средства снижения угроз и рисков в источник их увеличивающегося воспроизводства. Повышение рискогенности социальной среды непосредственно связано со стремительной индустриализацией, с одной стороны, и с непредвидимыми (негативными) последствиями модернизации, с другой.

Неслучайно У. Бек проводит аналогию – производство и распределение богатства в прошлом сменяется производством и распределением риска в современном обществе. Основой перехода от общества индустриального модерна к обществу риска является «смена логики распределения богатства в обществе, основанном на недостатке благ, логикой распределения риска в развитых странах модерна»[21]. При этом развитие производительных сил, технологий, прогресс науки, овладение природой порождают риски, превосходящие те, которые порождались неразвитостью науки и технологии, бедностью, бессилием перед природной стихией. Современные риски, продукт рефлексивной модернизации (то есть модернизации модернизации), отличаются универсальным характером и сопряжены с формированием качественно новых «социально опасных ситуаций»[22].

Особенностью современного общества становится также «невидимость» рисков. Многие из современных технологических рисков не могут быть восприняты органами чувств человека и быть подвергнуты математической проверке. Недоступные обыденному знанию риски подпитывают иллюзию отсутствия опасности. И здесь возникает актуальная проблема – повышение роли экспертного знания. Фактически, эксперты монополизируют право на определение объема риска и степени его вероятности. Именно в данном ключе знание получает новое политическое значение.

Риски, согласно концепции У. Бека, преодолевают границы государств и получают глобальное измерение. Универсальные для всех обществ опасности сопровождают постиндустриальное социальное производство, в какой бы стране оно не находилось. Техногенные катастрофы и промышленные аварии отражаются не только на состоянии экологической среды пострадавшей страны, но также и соседних стран. Последствия подобных катастроф сказываются в экономической сфере, как правило, следующим образом: катастрофа уменьшает ресурсы страны и перетягивает их значительный объем на ликвидацию последствий. Концентрация рисков ведет к так называемому «эффекту бумеранга» риска, то есть к универсализации и глобализации рисков, которые разрушают классовые и национальные границы. «Эффект бумеранга» рождает обратную связь, и потребление риска является одновременно началом его производства. Производство риска ведет за собой и следующие фазы: распространение и потребление риска. Потребление риска одновременно ведет к накоплению риска, росту «массы» риска. При потреблении происходит не поглощение риска, а его аккумуляция. Критическая «масса» риска растет. Риск становится растущим моментом социального производства.

В социальной сфере риски преобразуют социальную структуру. Свобода от рисков, относительная безопасность становится мощным фактором социальной стратификации. Как пишет У. Бек, «история распространения риска показывает, что риски, как и богатство, связаны с классовой системой, только обратным образом: богатство накапливается наверху, риски внизу.

В обществе риска возникают иные социальные силы, которые разрушают старые социальные перегородки. Ученый полагает, что будут возникать общности «жертв рисков», а их солидарность на почве неуверенности и страха может порождать мощные политические силы. Общество риска социально и политически нестабильно. Постоянное напряжение и боязнь опасностей раскачивают политический маятник от всеобщего страха опасности и цинизма до непредсказуемых политических действий. В этой степени риски, как представляется, укрепляют, а не уничтожают классовое общество. «Бедность притягивает к себе несчастливый избыток рисков. Богатство (в доходе, власти или образовании), напротив, может купить себе безопасность и свободу от риска»[23]. Но производство рисков, в конечном счёте, поражает и тех, кто наживался на нём или же считал себя от них застрахованным. Отсюда следует вывод: производство рисков – мощный фактор изменения социальной структуры общества, перестройки его по критерию степени подверженности рискам. Концепция «общества риска» У. Бека пересматривает основополагающие ценности общества. Если нормативным идеалом прошлых эпох было равенство, то нормативный идеал общества риска – безопасность. Социальный проект общества приобретает отчётливо защитительный характер.

Таким образом, «общество риска» – это общество, производящее технологические и социальные риски. Производство рисков возникает во всех сферах общества: в экономике, политике, образовании т. п. Оно пронизывает всю социальную структуру, отражается на каждом социальном институте. Индивиды в таком обществе испытывают особое напряжение, связанное с различного рода рисками. Риски преобразуют социальную структуру общества, перестраивают её по критерию степени подверженности рискам.

Другой крупнейший социолог Э. Гидденс видит специфику общества рефлексивного модерна в особом статусе риска. Этот статус состоит не просто в увеличении рисков, а, прежде всего, в том, что мышление в понятиях риска и его оценки превратилось в свойство и экспертного, и массового сознания[24].

К изучению риска ученый подходит системно, то есть исследуя его на уровне целостных социальных систем, дополняя этот анализ видением глобализационной проекции. Общество, по его мнению, осознает себя в категориях риска, неуверенности и необходимости выбора. Как отмечает Гидденс, «современность есть культура риска. Этим я не хочу сказать, что социальная жизнь по своей сути более опасна, чем прежде; для большинства людей это не так. Понятие риска имеет фундаментальное значение для способа организации социального мира как непрофессиональными акторами, так и техническими специалистами. Современность снижает общую рискованность определенных сфер и форм жизни, однако в то же время привносит новые параметры риска, которые были прежним эпохам в основном или совершенно неизвестны»[25].