Валентина Жукова - Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос

• Название: Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос
• Автор: Валентина Жукова
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-487-4

Роман «Альбатрос» посвящён семейному очагу, детям, который неотрывно связан с трудовыми достижениями и неотъемлемой частью культурной жизни. Без чего героиня романа обойтись не может. Она вылетает из деревенского гнезда, временно расстаётся с детьми, чтобы познать, увидеть мир, набраться опыта. И в то же время старается забыть, простить унижения и физические издевательства над собой; старается сохранить отца детям, но, как видно из романа, ей приходится разорвать семейные узы. Не страшась одиночества, не боясь трудностей, проходит смело преграды на своём пути. По ходу обстоятельств приобретает более десятка нужных профессий. Она пахарь, и жнец, и на трубе дудец. Закалила себя так, что никакая разруха не страшна.

Создаёт для себя прекрасное и приносит другим удовлетворение. Героиня романа трижды дипломант. Ей предлагают стать руководителем. Именно здесь она встречает своего долгожданного мужчину, который теряет маленького сына.

---

– Всю дорогу горланили с гастролёрами.

– Нельзя горланить хорошему солисту, который чего-то стоит.

– Послушайте, пожалуйста, песню:

Ой, ты, Волга, Волга-реченька.
Ой, река ли ты красавица.
По лугам ты льёшься, стелешься,
По пескам бежишь, торопишься.
Ты от счастья, Волга-реченька,
Расплескалась, взвеселилася,
И твоя волна игривая,
До Кремля к нам докатилася.

– Достаточно. Я прекрасно знаю содержание этой прекрасной мелодии. Как раз подходит для распевов. Прекрасное исполнение высокое сопрано. Чувствуется, у хорошего преподавателя прошли подготовку. А ещё что можешь нам показать?

– Я только что пела «Меж высоких хлебов затерялося».

– Что ты? Что ты, это вовсе не для твоего исполнения! Кашу маслом испортить недолго. Лёня, ты слышал, её исполнение.

– Слышал, только ты позволь ей самой выбрать репертуар. Сама знаешь, какое настроение появляется у солиста, когда ему навязывают, то, что ему не нравится. Пусть попробует спеть только для нас в темноте.

– Меж высоких хлебов затерялося…

Варя пела, вкладывая в песню переживания и разочарования души. А муж с женой не находили слов, что сказать исполнительнице. Тётя Зоя подбирает тональность, переходя с одной на другую.

– Превосходно! У меня нет слов, – восхитилась она.

– Ну вот, а ты чего-то остерегалась. Певцу надо дать выбор и ни в коем случае не навязывать, свои понятия.

– Я поняла, Варенька, что тебе больше подходит, хотя нельзя исключать и высокое сопрано.

– Богатым наследием наградили тебя родители, спасибо им за тебя и за твой талант.

– А ещё что бы ты могла нам показать? Правда, время уже поздно. Мужу надо идти спать.

– Я что маленький ребёнок, что ли, всё спать укладываешь, спой, Варя ещё что-нибудь. Не то улетишь, как бабочка, тут тебя и видели.

– Хорошо лично для вас попробую исполнить, как мужчине.

Вижу чудное приволье,
Вижу нивы и поля,
Это русское раздолье,
Это Родина моя.

– Варвара, притормози! Ты, в какую партию залезла? Это моя партия. Не отнимай у меня кусок хлеба! Это же теноровая партия. Да-а, ты сегодня нас удивила, обрадовала несказанно. Вот и горе горькое невзначай на нас набрело. У какого преподавателя ты проходила курс науки? Я его знаю? Не поверю, чтобы без подготовки можно было так чисто и грамотно исполнять произведения классиков.

– Родилась я под грохот канонады, я смерти глядела в лицо. С первых дней была жизни не рада средь раненых и павших бойцов. Мне говорят часто, «ты впитала в себя все звуки первых дней войны». Вот отсюда и зародился талант широкого диапазона. Из глухой тайги я выбралась кое-как. Некому было мне преподавать уроки хорошего тона и уроки музыки. Услышу Зыкину, её копирую; услышу Русланову, до неё добираюсь в поте лица. Вот и все мои преподаватели, правда, ещё Александра Стрельченко, да Ольга Воронец, только у меня к последним сказанным певицам нет особого притяжения; больше тяготею к сильным нотам.

– А говоришь, не знаешь нотной грамоты. Варенька, ты бы не хотела у нас здесь устроиться преподавателем вокала, а я бы к тебе присоединилась аккомпаниатором.

– Мне, кажется, это невозможно, по той причине, что у меня нет вообще музыкальной грамоты в голове. Не знаю нот. Придёт в одно прекрасное время ученый музыкант, и меня под зад коленом Отдел культуры. И куда я тогда могу себя пристроить, вы не можете ответить на это? Я могу. Сварщиком в одну сторону. Имею корочки, значит, надо бить одной струёй металла, пока есть возможность, а там дальше будет видно. Кстати, там и заработная плата всегда высокая, а мне что и надо. Нет. Я уж пока поработаю сварщиком, а по вечерам буду заливать душу песнями.

– Она права, тонко сказано: заливать душу песнями, но не вином. У тебя природой поставленный голос, никаким рашпилем, напильником не выточишь, если нет ни слуха, ни голоса. У тебя всё имеется при тебе, я ведь тоже заядлый рыбак за песнями, кто-то на берегах Балхаша, а я среди женского коллектива. Тоже люблю петь, хлебом и сыром не заманишь на берег. Кстати, кто такие гастролёры, по фамилии можешь назвать?

– Нет.

– А звать их как?

– Их очень много вместе со мной ехало; в пределах двадцати-двадцати двух человек.

– Так это смахивает на большую концертную бригаду. Пока я о такой бригаде ничего не слышал.

– Как они рассказывали о себе – это совершенно новый коллектив. Руководители старые жители вашего города. Они, будучи ссыльными, по 58 статье были шли.

– Жаль мужиков, всех брили под гребёнку. За надо и ни за так.

– У вас-то ещё что. Вот у нас в Сибири все деревни и сёла затарены политическими, бывшими по статье 58. Те двое мужчин, которые прижились у нас, так их после реабилитировали, жёны к ним переехали с детьми. Рассказывают: один что-то такое бухнул против комиссара военного, он его немедленно спрятал; ни за что корпели в лагерях смерти, не лучше концлагерей Освенцима, где мой отец пять лет проторчал. Не может он рассказывать и тем более вспоминать прошедшие дни лагерей смерти.

Переключившись снова на тему Варвары, дежурная ДК спросила:

– Почему ты не хочешь поступить на вокальное отделение какого-нибудь института?

– Рад бы в рай, да грехи не пускают.

– Ну, уж так много ты нагрешила? С детьми, женатые, тоже учатся.

– Не в этом дело. К примеру, девочка наших общих знакомых принята в институт на вокальное отделение. Так вы знаете, какой голосок у неё? На хвост наступи мышке, она сильнее подаст голос. Все дети с руками мохнатыми своих родителей учатся в престижных учебных заведениях. А мы по их понятию – отбросы общества. Правда, говорят, таланту надо помогать; бездарь сам пробьётся.

Прошло три дня. Варвару никто не искал, и она уже начала забывать о своей неудачной поездке в Москву за песнями.

– Тимофей, давай, распечатаем Варькин чемодан; возможно, там найдём улики о ней. Может фотку какую найдём? В милицию сообщить надо. Повесят на стенд: «Их разыскивает милиция!» Не то пропадёт девчонка не за понюх табаку.

– Не будет она связываться, скажут, пройдёт три дня вот тогда и приходите.

– Так ведь уже более трёх дней миновали, а её всё нет и нет.

– По моему понятию, она, наверное, уже домой улетела.

– А, как же вещи: чемодан, рюкзак. Надо посмотреть, что там у неё наложено. Разреши, а, Тимофей? – настаивал Петька.

– Давай, валяй!

– Марина, гони заколку, ею откроем, чемодан на ключ закрыт.

– Разве она преступница? – спросила себя Марина.

– Не возьмут – заставим. Ты у нас машинисткой работаешь, вот и напечатаешь несколько листовок о пропаже человека. Хорошо бы ещё фотографию приклеить.

– Давай найдём симпатичную казашку, татарочку, какая разница, они здесь все на одно лицо. Приклеим к объявлению и пойдём сами искать по приметам. Кстати, я заметил, у неё на лице шрам.

– На лице или на щеке? – спросил Тимофей. – Как-то под волосами я его не заметил.

– На щеке левой, как будто только-только откинулась.

– Ну ты мне, цыц! На неё это не похоже! Мало ли что может с человеком приключиться.

– Поверх всякого белья лежат чисто белые отутюженные плавки, считайте, раз, четыре штуки. Куда их ей так много? Дальше четыре бюстгальтера разноцветные.

– Вот богачка, у меня столько не имеется.

– Тебе не обязательно бюстгальтер иметь!

– Это почему же!?

– Раньше барышни на прыщи бюстгальтеры не надевали. А у этой мадам кое-что виднеется. Один купальник неразъёмный розового цвета.

– Ты собираешься ревизию произвести содержимого чемодана? Может, подойдёшь с актом приёма и сдачи на подпись мне?

– Всё может быть, всё может быть товарищ Капля, – Петька продолжал ворошить содержимое чемодана. – А вот и костюм сценический. Точнее сарафан ярко-красный с голубыми цветами по подолу, а посередине приятный орнамент. Вот голубая блуза с длинными рукавами из ткани шифон. О! Гляньте, какой кокошник, загляденье одно. Куда же она так нарядно собралась? А вот и фотка! Точно, она казашка или татарка! Нисколько не отличишь, среди всей этой национальности.

Петька продолжил рыться в вещах.

– Стоп! Нашёл!? Чего тебе ещё надо?

– Да подожди, ты! Вот гомонок ещё лежит, может в нём что-то написано? – Петька, продолжил рыться и нашел под вещами семейный альбом.

– Я кому сказал!? Закрой чемодан! Дальше тёмный лес, тебе другого знать не дозволено! Прекрати инвентаризацию. Что-то пропадёт – на тебя спишу. Не отмоешься. Сказано достаточно, значит, достаточно. Всё, что надо, нашли. Теперь чисто женскими руками немедленно сложить точно так же, как было, и незаметно.

– Фу! Решили скрыть свои похождения по чемоданам, – засмеялась Марина. – Девчонка не курит, она тут же определит запах табака от рук.

Петька растерялся, не зная, что делать и как теперь быть. Чемодан был открыт, и его рот точно так же был открыт в ожидании чуда и помощи в данную минуту.

Он поставил ногу на крышку чемодана.