Михаил Попов - Капер Его Величества

• Название: Капер Его Величества
• Автор: Михаил Попов
• Жанр: Исторические приключения

Капитан Уильям Кидд (1645–1701) – величайший пират Индийского океана – когда-то мечтал о тихой, спокойной жизни. Однако судьба оказалась жестокой к нему. Он потопил чужих кораблей больше, чем было у него зубов, едва не оказался съеденным на Мадагаскаре и, будучи равнодушен к деньгам, носил в кармане камзола алмаз из сокровищницы Великих Моголов.

---

Губернатор напряженным взором посмотрел сквозь хрусталь своего бокала на большой подсвечник, стоявший посреди стола, уснащенный изрядно оплывшими свечами.

– Не могу поверить, что его величество и господа члены британского парламента могли принять такое решение.

Это решение было сообщено лордом Хардуэем много раньше, еще утром, сразу по прибытии. В кабинете губернатора. В присутствии высших офицеров гарнизона и влиятельнейших граждан. То есть при всех тех, кто находился сейчас за столом.

Оказывается, губернатор был поражен уже тогда, но не посмел высказать свое мнение, находясь в трезвом виде.

Лорд Хардуэй тоже был не в восторге от поручения, которое послан был выполнять в Новый Свет. Тем не менее он, поправив локон своего парика, заметил:

– Как бы там ни было, сэр Вудфорд, всем нам придется делать то, что нам надлежит делать.

Полковники одновременно кивнули. Им понравился ответ лорда Хардуэя и своей твердостью, и своей тактичностью. Он не стал резко обрывать старика-губернатора, но вместе с тем дал понять, что в военное время приказы не обсуждаются.

– Я привез с собой целый саквояж, набитый патентами и свидетельствами, и не вернусь в Лондон, пока не найду применение им всем.

Майор Плант и синьор Галиани переглянулись, но их взгляды ничего не сказали друг другу. Лорд Хардуэй продолжил:

– Майор, сегодня же отдайте приказ офицерам вашей эскадры готовиться к выходу в море.

– Слушаю, сэр.

– Из моих шести кораблей четыре нуждаются в мелком ремонте. На «Сомерсетшире» треснула фок-мачта.

– Понял вас, сэр. Завтра с рассветом мои плотники займутся ею.

Губернатор продолжал стоять, держа бокал в вытянутой руке. Он был пьян, но даже сквозь опьянение до него доходило, какую непозволительную вещь он сказал. Он посмел открыто обсуждать и осуждать королевский приказ.

Так и не выпив, он тяжело опустился в кресло.

Лорд Хардуэй, напротив, встал. Откланялся и удалился в отведенные покои, громко стуча золочеными каблуками по вощеному полу.

Ранним утром следующего дня эскадра из четырех кораблей покидала бухту Порт-Элизабет. Туман, покрывавший побережье и акваторию бухты, придавал этому событию некоторую таинственность.

Город – горстка белых кубиков среди сочной зелени пальм – в этот час еще спал.

Губернатор Вудфорд стоял на набережной, глядя в корму последнему из кораблей, исчезающих в тумане, и едва заметно шевелил губами. Если бы кто-нибудь мог подслушать, что он шепчет, то он бы очень удивился. Губернатор посылал тихие проклятия на голову главнокомандующего королевскими военно-морскими силами в Новом Свете.

Губернатор был в ужасе от того, что наговорил вчера, за портвейном, причем в похмельном сознании прегрешение разрасталось, как в увеличительном стекле. Сэр Вудфорд был уверен, что этот столичный хлыщ Хардуэй рано или поздно использует против него эту пьяную оплошность.

Не нравилось губернатору и то, что его единственный сын Генри, двадцатилетний лейтенант, увязался вместе с эскадрой.

Видите ли, он хочет послужить отечеству! Как будто ему нельзя послужить, сидя на берегу и не рискуя попусту.

Синьор Галиани стоял рядом и подсчитывал в уме, что даст ему, главному поставщику невисской эскадры, этот поход. Выходило, что даст немало.

Лорд Хардуэй стоял на шканцах флагманского корабля и настороженно прислушивался к сигналам своего организма. С ужасом он ожидал признаков морской болезни. Как и многие флотоводцы, он был, к несчастью, ей подвержен.

Слава богу, океан был гладок, как обеденный стол.

Утром того же самого дня «Блаженный Уильям» приближался к острову Невис с юга. Встречные ветры и атлантические штили измотали команду. Матросы уже две недели как не видели нормальной пищи – сплошь солонина и сухари Непрерывные размышления о зарытом на Мадагаскаре золоте добавили яду в общую атмосферу. Поэтому когда на горизонте показался некий корабль, он был заведомо обречен.

Команда желала развлечься.

И развлечений она желала кровавых.

Одномачтовый однопалубный шлюп под голландским флагом.

Откровенно говоря, это было не совсем то, что нужно.

Не француз.

Не испанец.

– Что будем делать? – спросил Каллифорд, складывая подзорную трубу и пряча ее в карман своего черного кафтана.

Берджесс взорвался:

– В конце концов, мы не состоим на королевской службе и не обязаны заботиться о безопасности союзников его величества.

– Не состоим, – подтвердил Мэй.

– Когда нас станут вешать, никто не спросит, кем мы себя считали, всех заинтересует, что мы делали.

Берджесс несколько раз хлопнул ладонями по дубовым перилам:

– Команда застоялась. Через пару минут они узнают, что прямо по курсу у нас появилась добыча, и тогда ты посмотришь, как они отнесутся к твоим благоразумным рассуждениям.

По лицу Каллифорда было видно, что предстоящее развлечение ему не по душе.

– Что тебя смущает, Роб? Солнце еще не успеет войти в зенит, а мы уже возьмем этот шлюп на абордаж.

– А что ты там рассчитываешь найти, кроме сахарного тростника и соленых воловьих шкур? Золото и жемчуг на таких посудинах не перевозят.

– Я хочу хоть немного успокоить наших негодяев, хочу, чтобы у них снова появился вкус к жизни.

Каллифорд вздохнул:

– Ладно.

Берджесс открыл было рот, чтобы отдать соответствующие команды, но его остановил жест первого помощника.

– Я сейчас схожу в капитанскую каюту. Пусть Лич сам отдаст приказ о нападении.

– Но он же…

– Я постараюсь его уговорить.

Каллифорд быстро прошагал по палубе по направлению к корме.

Капитан лежал в той же самой позе, в какой мы его оставили во французской бухте на Мадагаскаре. Он только еще больше осунулся и высох. Когда приступ лихорадки оставлял его, он полностью приходил в себя. Единственное, что его донимало в это время, – это слабость. Он не мог самостоятельно подняться с постели.

Каллифорда встретил острый, немного злой взгляд.

– Что случилось?

– Прямо по курсу голландский шлюп.

– И что же?

Первый помощник, как и всегда в момент смущения, шмыгнул носом и высморкался.

– Я не слышу!

– Берджесс предлагает его атаковать.

Капитан закашлялся. Кашлял долго, мучительно, наконец поборол приступ.

– Он сошел с ума!

– Возможно. Но вместе с ним близка к сумасшествию вся команда. Если им не бросить эту кость, они могут взбунтоваться. Бунтом просто пахнет в воздухе.

– Заставьте их побольше бегать по реям, всю дурь выдует из голов. Ты же сам прекрасно понимаешь, что в этих водах мы не можем нападать на голландский шлюп. Это не Индийский океан, здесь нам не замести следы.

– Шлюп не такой уж большой. Команда не более сорока-пятидесяти человек, – осторожно сказал Каллифорд.

– Ты предлагаешь их всех пустить на дно. Из-за двух тюков второсортного хлопка?! А ты поручишься за то, что кто-нибудь из наших головорезов в ближайшем порту за кружкой рома не похвастается, как здорово он топит голландские шлюпы?!

Помощник понимал, что капитан прав, поэтому молчал, опустив голову на грудь.

В этот момент на верхней палубе раздался грохот каблуков, засвистели боцманские дудки.

Брайан Лич поднялся на локтях:

– Что это?

– Я сейчас пойду узнаю, – сказал Каллифорд, хотя прекрасно знал, в чем дело. – Голландский шлюп был замечен, к Берджессу явились выборные от команды, и он…

– Кто командует этим кораблем – я или Берджесс?!

Лич обессиленно рухнул на постель.

Каллифорд выскочил вон.

На палубе кипела жизнь.

Носились туда и сюда вооруженные люди. Матросы, вцепившись в вымбовки, крутили колеса, натягивая канаты, которыми управлялись паруса.

На пушечных палубах гремели команды Мэя. Он обещал немедленно вставить фитиль в задницу тем, кто слишком медленно выполняет его команды.

Несмотря на то что «Блаженный Уильям» был в непрерывном плавании почти шесть месяцев и дно его обросло всяческой морской дрянью типа ракушек и водорослей, благодаря поднятому парусному вооружению он набрал приличную скорость.

Голландцы слишком поздно поняли, что паруса эти поднимаются в их честь и что им не следует слишком уповать на защиту своего флага. Этот трехпалубный красный гигант, украшенный крестом Святого Георга, вне всякого сомнения, собирается на них напасть.

– Уильям! – крикнул Берджесс. – Дай пару предупредительных выстрелов.

Главный канонир не заставил себя ждать. Одна за другой выстрелили две носовые пушки. Пороховой дым завернулся в гигантские белые шары. Одно ядро подняло высоченный фонтан брызг справа от голландской кормы, второе – слева. Преследуемым давалось понять, что они в пределах досягаемости. Кроме того, намекалось, что преследующие стреляют весьма недурно.

Туповатый Мэй никогда бы не сделал, если так можно выразиться в данном случае, карьеры, когда бы не его звериное чутье и сверхъестественный глазомер. Он не мог объяснить, что именно он делает с пушкой, для того чтобы она била без промаха.