Аркадий Крумер - Майсы с пейсами. Серия «Писатели Израиля»

• Название: Майсы с пейсами. Серия «Писатели Израиля»
• Автор: Аркадий Крумер
• Жанр: Прочий юмор

Автор с детства мечтал стать жуликом – сказался одесский след в его жизни. Увы, этой мечте не суждено было сбыться… В детстве лазил в чужие сады, курил за углом и беспробудно врал. То есть, развивался вполне нормально. В школьные годы писал на заборах короткие слова. Считается, что именно тогда автор выбирал свой путь в литературе. Автор находится в том возрасте, когда итоги подводить еще рано, а браться за ум уже поздно!

---

Мадам Конюхова никогда не была худой, что очень важно для нашего повествования. Вообще, про человека пятьдесят шестого размера сказать «худой» просто неприлично, а вот сказать на нее мадам очень даже уместно. Вид сзади у нее был просто угрожающий. Когда она шла, издалека казалось, что на вас грозно надвигается танк Т-34. Она была человеком приличным. Говорят, что даже в санаториях она ничем не была запятнана и отказывала даже членам партии, депутатам горсовета и даже директорам кондитерских фабрик

Мы не стали бы так подробно вдаваться в детали ее конституции, но для нашей истории очень важно, что она была человеком весомым, причем, не только в общественном смысле этого слова.

А теперь о самой истории. В тот год день рождения Ленина выпал на субботу. И, как говорится, сам Бог велел народу выйти на субботник, хотя приказ исходил не из небесной канцелярии, а прямо из кремлевской! Фабрике «КИМ» поручили на субботнике ответственный участок: уборку строительного хлама на новом меховом комбинате, который вот-вот должны были пускать! Делали это, по-видимому, для того, чтобы партработник мог норковую шапку получать не раз в два года, а хотя бы раз в год!

…Когда нас туда привезли, нам предстала интересная картина. Перед корпусом мехового комбината было море жижи. Складывалось впечатление, что ее сюда специально завозили. Одним словом, пробраться туда было невозможно. Кто-то сказал, что с обратной стороны жижи меньше, но идти туда было далеко. А время было дорого! Субботник-то проходил под девизом «Не минуты простоя!». И зам. парторга Конюхова приказала достать хоть из-под земли доски. Да что там из-под земли, они и на земле валялись в неограниченном количестве. Доски быстро набросали на жижу, но на ту сторону идти никто не решался. И тогда Конюхова вспомнила слова: «У коммуниста есть только одна привилегия – первым идти в бой!»… Да, чуть не забыл. На Конюховой в тот день было настоящее английское пальто «Джерси»! Причем, такого благородного серого цвета, который бывает только у породистой лошади в яблоках! Да еще норковая шапка-папаха, которые достались ей по партийной линии.

…Короче, подобрав полы пальто, Конюхова пошла по доске. Ну что вам сказать?! Это был подвиг! Все замерли. Что там путь канатоходца под куполом цирка! Тут разворачивалось настоящее цирковое представление! Со стороны это выглядело, как преодоление водной преграды взрослым бегемотом. Наверное, о женщине так писать не прилично, но мне хочется сохранить внешнюю документальность повествования.

…На середине доски Конюхова неожиданно потеряла равновесие, хотя этого все ждали давно. И одна нога у нее соскользнула с доски. Кстати, помимо пальто джерси, на ней были зимние сапожки до щиколоток. Увы, глубина жижи на середине оказалась намного больше, чем там, где делали предварительные замеры и нога в сапоге тут же ушла в жижу по самое колено. А вторая мужественно боролась, чтобы удержаться на доске. Но скоро мужество оставило и эту ногу, и она нырнула вслед за первой. Конюхова предпринимала яростные, но бесполезные попытки выдернуть обе ноги из жижи. В это трагическое время взору людей предстала следующая картина: посреди моря грязи, почти по колено стоит фабричный зам. парторга в пальто джерси и норковой папахе. Сказать, что народ стоял безучастно, было бы неправдой. Товарищи по партии носились вдоль болота и искренне сопереживали, но броситься туда, в гущу событий, никто не спешил. Кто-то орал, что нужно звонить в пожарную, но пожара-то не было! Кто-то предлагал в обком партии, но Конюхова сразу запретила об этом даже думать! Хорошенькая картина: на коммунистическом субботнике Зам. парторга, вместо того, чтобы руководить, по сути, стоит по колено в дерьме! Самые же смелые требовали поднять вертолетный полк или зацепить Конюхову багром и тащить. Конюхова же продолжала попытки вновь забраться на доску! И на каком-то этапе эти усилия увенчались успехом, но выдернулась только одна и притом голая нога, а все, что было на ней, поглотила безжалостная жижа. Этой ногой Конюхова начала залезать на доску. Но доска уже была скользкой, потому что начал накрапывать дождь. И нога вновь соскользнула, но уже по другую сторону доски. Таким образом доска оказалась теперь у Конюховой между ног, и она предпринимала героические усилия, чтобы удержаться на ней сидя, как на коне. Сразу скажу, это ей не удалось и она завалилась спиной назад, но ноги при этом оставались в глубине, да и руки отправились вслед за ногами. Норковая папаха тоже потонула очень быстро, а пальто джерси оказалось очень гигроскопичным, ни дать ни взять – натуральная английская ткань. Поэтому сразу впитало в себя максимум жижи и прибавило в весе килограммов сорок. Да и сама Конюхова весила, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, центнер с лишним. Естественно, доска прогнулась и, громко булькнув, скрылась в бездонной жиже. Вместе с ней начала погружаться и Конюхова. Теперь общая картина резко изменилась. На доске виднелась только верхняя часть туловища и не сдающееся лицо зам. парторга. Случайный прохожий даже мог бы подумать, что это отважная женщина стилем «на спине» пытается преодолеть водную преграду.

…Нельзя сказать, что все стояли вообще безучастно. Кто-то пытался стать на доску и пробраться к Конюховой. Но доска начала прогибаться еще сильнее, и тело ушло еще глубже под воду. Один коммунист из механического цеха взял зонтик пошел к Конюховой вброд, чтоб накрыть ее от дождя. Он забыл народную мудрость: не зная брода не лезь в воду. Через три шага его втянуло в жижу по пояс, и он стоял, как бюст Героя социалистического труда.

…К счастью, на субботнике были заслуженные рационализаторы республики. Их было два человека, и им одновременно пришла в голову гениальная идея тащить доску вместе с Конюховой к берегу. Картина Репина «Бурлаки на Волге» не отражала сотой доли усилий, с которыми мы тащили. На раз-два-три мы подтягивали Конюхову на пол-метра ближе к берегу. Теперь это напоминало морскую картину «Женщина в „джерси“ на доске».

Одним словом, Конюхову дотащили до берега. Обогрели. Переодели. И все, обойдя жижу с другой стороны, пошли на субботник! И работали, как звери!

…Вскоре меховый комбинат ввели в строй действующих. И теперь, когда мы шли на Октябрьской демонстрации мимо трибун и видели стаю норковых шапок на членах бюро обкома, сердце переполнялось гордостью, что в этом есть и доля нашего труда!

Вот так номер!

В разгульные девяностые, в начале мая на оживленном перекрестке улиц Ленина и Крупской занюханный «Запорожец» въехал в шестисотый «Мерседес». Ситуация, что называется, смертельная! И, правда, из «Мерседеса» тучей вываливают братки, и начинают без лишних слов метелить выходцев из «Запорожца»! К сожалению, статистика умалчивает, сколько запорожцев полегло таким примитивным образом на дорогах.

А в нашем случае, братки гуманные попались, они практически «запорожцев» не били, а только топтали ногами. И когда сильно натрудили ноги, сели в «Мерседес» и укатили, как говорят, на все четыре стороны.

А «запорожцы», их всего двое было, лежат, кряхтят и на евреев ругаются, хотя причинно-следственная связь с евреями в данном случае отсутствует напрочь!

– Ну, что, Гриня, – говорит один, ощупывая ребра, – ты, запомнил хотя бы, какой у них номер?!

– Запомнил! На всю жизнь запомнил! – отвечает сквозь выбитый зуб Гриня. – У одного, значит, сорок третий, не больше. На кожаной подошве! А у другого, у верзилы, сорок пятый был, не меньше! А у третьего я вообще не запомнил, третий, гадюка, тебя в основном, Коля, бил!

Урок философии

Будучи на уборке урожая семьдесят седьмого года, мы расселились в деревне по домам колхозников. Нашим хозяином был Аркашка с элеватора. Он оказался гостеприимным, как грузин. Вечером, когда жена накрывала на стол, он, потирая руки, сказал:

– Ну, хлопцы, сейчас мы с вами навернем чугунок картошечки, а тогда нам и хер по колено!

По глубине философской мысли это можно было сравнить только с трактатами Вольтера.

Нас не поймаешь?

С неба свисала толстая веревка. А на ней висел голый крючок.

– Это кто там такой умный, на голый крючок ловить?! – спросил Изя Перельмутер и посмотрел в небо. – Нашли дурачка, ага!

Но ему никто не ответил. Настоящие рыбаки попусту языком молоть не будут, чтобы рыбку не спугнуть.

А назавтра Изя снова идет, а веревка с крючком уже не висит.

– Наверное, все же кто-то клюнул! – подумал он и горько усмехнулся.– Ну что за народ у нас! На все клюют, дураки!

И пошел с горя напился!

Жизнь с видом на кладбище

Всю жизнь, с самого детства, Лева Закс жил с видом на кладбище. Не в том смысле, что хотел быстрей лечь в гроб, не про нас будет сказано, хотя, увы, такое хоть раз в жизни случается с каждым. Их хрущевская пятиэтажка буквально прижималась к кладбищу, то есть, по сути, жила с ним бок о бок. Поэтому Левин музыкальный вкус был воспитан на похоронном марше. Его играли раза три в день, причем вживую, если так можно сказать про это произведение в данном контексте. Лабухи за «пять рублей с покойника» вкладывали в музыку всю душу, и даже дальним родственникам хотелось рыдать, так искренне страдали их трубы, кларнеты и даже барабан.