Мария Фомальгаут - Луна. Рассказанная вкратце

• Название: Луна. Рассказанная вкратце
• Автор: Мария Фомальгаут
• Жанр: Русское современное

Луна рассказывает вкратце, Как никнут белые цветы – Как важно к очагу добраться До наступленья темноты. Успеем в двери постучаться, Где в очаге хрустят дрова В тот час, когда стемнеет в чаще И трижды прокричит сова…

---

Состояние здоровья – удовлетворительное (травма коленного сустава, удален желчный пузырь)

Конышев Алексей Антонович

Г.р. 2037

Образование – высшее, первое образование – инженер-технолог, второе образование – астрофизик. Дополнительно: курсы навигации, курсы СТО.

Предыдущие места работы: нет

Особые пометки: окончил школу с золотой медалью, два красных диплома.

Характер – ровный, спокойный, замкнутый, на контакт идет неохотно

Состояние здоровья – отличное.

Перечитываю досье, нда-а, характер спокойный, нордический, в порочащих его связях замечен не был…

– А дальше?

– Что дальше? – спрашивает Заморский.

– Досье…

– Три человека в корабле были, какое вам еще досье надо?

Людка ржет, как лошадь. Хочется застрелить её на месте.

– Ну что, начитались? Пойдемте уже, на месте посмотрим…

На месте… почему-то не хочется заходить на это самое место. Совсем. Приближаешься к стальной громадине, думаешь, какое расстояние пересек челнок, и становится страшно.

– А с радиацией тут как? – осторожно спрашиваю.

– Зашкаливает, вы даже не переживайте, – Заморский смеется. Первый раз вижу Заморского без девок, даже без Людки, это плохо, что без девок, значит, и правда тут небезопасно…

– Ничего не трогали? – спрашивает Заморский притихших мужичков.

– Да нет, вроде…

– Вроде или нет?

– Нет.

Говорят так, что уже понимаю – сами не помнят, тут тронули, там сдвинули, сям толкнули.

– Ну-ну…

Оглядываю широкий холл, стол посередине, начинаю понимать, что тут и правда невозможно что-то сдвинуть, столы, стулья, стеллажи привинчены к полу. А вот это не привинчено, маленький кольт в углу…

– Ваш? – спрашиваю у мужчичков.

– Чего?

– Ваш кольт?

– Не-е, мил человек, нам начальство не даст… а у меня дробовичок дома…

Холодеет спина, значит, кольт лежал здесь до того, как «Ариэль» опустился на землю. Или не здесь, или на столе, или еще где, почему-то представляю себе, когда «Ариэль» опускался, здесь все ходило ходуном…

Ищу следы, какие там следы, все покрыто пылью, откуда она вообще в челноке. Припоминаю досье, годы рождения, какая-то нехорошая догадка…

– А сколько челнок летел?

– Туда-обратно лет двадцать.

Чуть не хлопаю себя по лбу. Если здесь что и было, то исчезло давным-давно.

Черт…

– А я-то что могу сделать?

– То есть, семь лет криминалистику учили, и ничего сделать не можете? – вопрошает Заморский.

Девки хохочут, Людка заливается смехом. Чувствую себя беспомощным, в универе все как-то просто было, отпечатки пальцев, допрос свидетелей, алиби, мотивы преступления… а тут нате вам…

Хочется встать и уйти. Встаю и ухожу, пошли они все к черту. Вспоминаю что-то про срок давности, что было десять лет назад, на то вообще смотреть нечего…

У выхода спохватываюсь:

– А… эс-тэ-о, что такое?

– Кто из нас криминалист, вы или я? – взрывается Заморский.

– Да это вроде специальная теория эта… относительности, – бормочет Людка. Оторопело смотрю на неё, странно так, будто обезьяна заговорила или комнатная болонка. Специальная теория… что-то вертится в голове, какая-то мысль, никак не могу за неё ухватиться…

– А если это…

– Чего?

– А если…

– Ну, вот видите… если «Ариэль» пустить со сверхсветовой скоростью…

– Законом запрещено, – отзывается штурман, худой, бескровный, безликий, кажется, он даже не представился, когда мы вошли, а может, у него и имени нет.

– Я говорю, если пустить Ариэль со сверхсветовой скоростью… время пойдет назад, увидим, что там было…

– Людей-то всё равно не воскресить, – не соглашается штурман. Видно, что не хочется пускать ему Ариэль на всех парах, ой, не хочется.

– Хоть узнаем, кто кого убил.

Или не узнаем, мысленно добавляю про себя.

Пятно крови темнеет, растет, чуть поодаль появляется еще одно пятно, так и хочется подойти к нему, проверить, точно ли кровь, только не подойдешь сквозь экран, сквозь километры…

Кольт в углу вздрагивает, взлетает в воздух. Жду, что он упадет – не падает, парит в пустоте…

Вот черт…

Людка визжит, убегает вон из комнаты. Перевожу дух, меньше народу, больше кислороду…

Первое пятно крови стремительно сжимается, вытягивается в тонкую трубочку, поднимается в воздух. Мой желудок подкатывается к горлу, только бы не стошниться здесь…

– Смотри… вишь? – Заморский показывает на дрогнувший кольт.

– Чего?

– Это в него пуля влетела.

– Не вижу пули.

– А её здесь и нет. Это тогда, когда они там друг друга поубивали, вот, видать кто-то из кольта пулю выпустил… застрелил кого-то…

Второе пятно тоже вытягивается в трубочку, кровь вспоминает своё прошлое, как она текла по сосудам, поднимается в воздух, растекается по несуществующим венам, по капиллярам…

Желудок вываливается в рот, поспешно сглатываю жёлчь. Заморский протягивает мне стакан чая, глотни, полегчает…

Глотаю. Привкус во рту уходит, легче не становится. Кольт вздрагивает ещё один раз, еще один выстрел. И тут же опускается вниз, замирает в воздухе.

– В карман положил, – шепчет Заморский.

– К-кто?

– А то сам не догадываешься? Ну, кто двоих-то застрелил?

Прикидываю:

– Этот… мусорщик… без образования…

– Ну конечно, Иваничко их грохнул…

– А… т-тела?

– Оставил где-нибудь… на пыльных тропинках далеких планет… и сам туда же.

Киваю. Смотрю на кольт, как он покачивается в пустоте, расхаживает по комнате, чувствую, как что-то не сходится все больше и больше…

– А в дверь стучать тебя не научили? Ну так я научу. Не видишь, занят…

Вижу я, как ты занят… Людка сидит рядышком, хихикает, ну конечно, обсуждаем рабочие вопросы…

Ладно, некогда. Говорю сразу же.

– Это не Иваничко.

– Что?

– Это не Иваничко.

– Какая еще Иваничко?

– Не какая, а какой… этот… мусорщик… разнорабочий…

– И чего?

– Это не он убил.

– А кто?

– Вы по видео посмотрите, на каком уровне человек кольт держит? Высоко. А рост у Иваничко какой?

– Метр с кепкой.

– Ну. Старший Конышев тоже не бог весть какой высоченный, что остается?

– Думаешь… младшенький?

– Ну. Алексей… убил.

– Стой, что получается-то… видно, Иваничко ему там угрожал чем, или я не знаю, что… восстание. Бунт на корабле. Алексей его и пристрелил… Стой, не сходится, а отца он тогда за что?

Молчу. И сам понимаю, не сходится, так не сходится, что дальше некуда. И все-таки не Иваничко это, не Иваничко, вот провалиться мне на этом самом месте…

Снова звонят. Нет меня, нет меня, нетменя, как это говорят, чем сильнее звонят в дверь, тем больше меня нет дома…

И все-таки иду, открываю, вот вы мне скажите, зачем иду-открываю, кого я жду, нотариуса, который даст мне наследство от не известного мне дядюшки, или людей с микрофонами, поздравляем, вы стотысячный посетитель общественного туалета, вы выиграли миллион долларов… или нет, лучше в евро…

– Привет.

С ума я сошел, что ли… померещилось. Нет, не померещилось, Людка стоит, переминается с ноги на ногу.

– Ч-чего?

– Привет, говорю.

Не понимаю. Хочется вытолкать её за дверь, ненавижу её, ненавижу этот женский смех, как они хохочут, ах-ха-ха…

– Войти-то можно?

Спохватываюсь:

– Чего надо-то?

– Ты смотри, чего я нашла… Вконтакте…

Хочется провалиться сквозь землю, сдурела девка, сейчас будет мне свои луки показывать, или как это называется, ой, миленький, ты смотри, какой котеночек, ми-ми-ми, няшечка, ну поста-а-а-вь лайк…

– Вот, смотри…

Вот, смотрю. Из вежливости. Проклятая вежливость, сколько раз ты мне мешала…

Статус: жизнь – это прелюдия к смерти.

Когда-нибудь я убью отца, он мне за все ответит, за все, за все, за учебу проклятую, за это его бесконечное ты должен, ты-должен-тыдолжен, все дети, как дети, а ты идиотище, семью позоришь…

– Понимаешь? – Людка подмигивает мне.

– Это он их… обоих. Сначала отца, а потом на выстрелы Иваничко прибежал…

– Думаешь, докажем?

– Ой, ты осторожнее… Заморский знаешь, зверь какой, ему слова поперек не скажи, вообще бесится…

– Пусть бесится… – смотрю на экран, все еще не верю себе до конца, – докажем…

Гейм старт

Гейм старт.

Выхожу в мир – чужой, непривычный, где-то враждебный, только я точно не знаю, где.

Что-то врезается в меня откуда-то ниоткуда, мир летит кувырком, больно прижимает, бьет, режет, давит…

Раньше я не знал, что такое больно.

Гейм овер.

Все еще не могу прийти в себя от пережитого кошмара. Осторожно ввожу новую запись, спрашиваю себя – а правильно ли делаю, а нужна ли эта запись вообще…

СОВЕТ 1 Когда выходите в мир, остановитесь: мимо пронесется чудовище.