Антон Лукинский - Становление и развитие института государственной защиты (Историко-правовое исследование)

• Название: Становление и развитие института государственной защиты (Историко-правовое исследование)
• Автор: Антон Лукинский
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4365-0150-5

В монографии рассматриваются проблемы становления и развития института государственной защиты. Проанализированы теоретико-правовые основы генезисы указанного института права. Исследованы причины становления института государственной защиты на основе российского и зарубежного опыта. Рассмотрена трансформация законодательства и организационноправовых основ института правовой защиты. В работе использован значительный массив источников: опубликованные нормативные акты Российской империи, законодательство Советского государства, Российской Федерации, международные правовые акты, законодательство зарубежных государств. Кроме того проанализированы архивные документы, в том числе материалы Департамента по борьбе с организованной преступностью и терроризмом, Управления по обеспечению безопасности лиц, подлежащих государственной защите МВД России.

Монография имеет теоретическое и практическое значение для совершенствования правового регулирования института государственной защиты и предназначена для студентов, аспирантов, преподавателей вузов, практических работников правоохранительных органов, широкого круга читателей.

---

Правовым основанием принятия решения о применении мер безопасности является наличие «реальной угрозы жизни, здоровью и имуществу защищаемого лица», то есть угрозы, которая при разных обстоятельствах может рассматриваться в пределах от субъективно-значимой до объективно-существующей.

Одним из основополагающих элементов, необходимых для реализации положений Федеральных законов, является наличие реальной угрозы жизни, здоровью или имуществу защищаемого лица.

При этом детерминируется вторая часть основного принципа государственной защиты, связанная с тем, что лицу, обратившемуся за применением мер безопасности, должны поступать угрозы, коррелирующие с отправлением правосудия, исполнением полномочий по реализации правоохранительных или контрольных функций (Федеральный закон № 45-ФЗ[66]), либо в связи с участием в уголовном судопроизводстве (Федеральный закон № 119-ФЗ[67]).

Само по себе понятие угрозы не вызывает каких-либо существенных разногласий в его трактовке. Так, в соответствии с толковым словарем русского языка Ушакова[68] «угроза»:

1. Обещание причинить кому- чему-нибудь какую-нибудь неприятность, зло.

2. Опасность, возможность возникновения чего-н. неприятного, тяжкого.

Наиболее соответствующее содержанию предмета исследования понятие предлагает, на наш взгляд, Большой юридический словарь.[69]

Так, Угроза – словесно, письменно или другим способом выражения намерение нанести физический, материальный или иной вред какому-либо лицу или общественным интересам; один из видов психического насилия над человеком.

В уголовном праве Российской Федерации угроза представляет способ подстрекательства, доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ[70]), вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК РФ[71]), незаконного получения сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну (ст. 183 УК РФ[72]), и совершения других преступлений. Угроза применением насилия является также квалифицирующим признаком рядов составов преступлений. Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью представляет собой самостоятельный состав преступления (ст. 119 УК РФ[73]).

Рассматривавшиеся ранее понятия также как и позиция некоторых авторов[74], предполагают, что угроза может быть реальной или потенциальной. Кроме того, угроза может быть надуманной или, другими словами, иллюзорной. Таким образом, действующая редакция Федеральных законов требует проведения четкого разграничения в определении, какая именно угроза является реальной и позволяет применить меры безопасности.

В связи с этим необходимо уточнить, что понимается под термином «реальная» угроза. С одной стороны толковый словарь живого великорусского языка В. Даля[75] определяет «реальный» как дельный, деловой, прикладной, опытный, насущный, житейский.

Соответствующая статья толкового словаря русского языка Ушакова[76]:

1. Действительный, объективно-данный, не воображаемый.

2. Осуществимый, возможный для выполнения.

3. Трезво-практический, основанный на учете действительных условий, соответствующий действительному положению.

4. Применимый в жизни, практический (устар.).

Таким образом, реальное прямо противопоставляется воображаемому, и, следственно, законодателю необходимо отталкиваться от различий объективно существующего материального мира и субъективного представления о нем.

В этом заключается содержание третей части основного принципа государственной защиты, то есть наличие реально существующей угрозы, которая должна находить отражение в объективном мире.

В то же время необходимо отметить, что в соответствии с «Критическим словарем психоанализа» Ч. Райкрофта[77] существуют две реальности, а именно объективно существующая и субъективно значимая:

«Психоанализ сочетает приверженность здравому смыслу, или естественнонаучному взгляду, согласно которому может быть сделано различие между внешними явлениями, которые "реальны" или "действительно существуют", и психическими явлениями, которые являются субъективными образами, с убежденностью, что психические явления – суть динамические следствия, и поэтому, в определенном смысле, тоже реальны. В результате психоанализ использует понятие "реальный" в значении или объективно существующего, или субъективно значимого. Он также полагает, что все объективные явления расположены в пространстве, внешнем по отношению к субъекту и называемом внешней реальностью (или реже объективной реальностью), а образы, мысли, фантазии, чувства и т. п. расположены в пространстве внутри субъекта называемом внутренней, или психической реальностью. И внутренняя, и внешняя реальности являются теми сферами, в которых существуют явления и происходят процессы….

… Психоанализ, таким образом, постулирует две реальности: внешнюю (объективную) и внутреннюю (психическую, субъективную). В таких понятиях как тестирование реальности, адаптация к реальности и принцип реальности "реальность" означает "внешнюю реальность"; дереализация, однако, относится к психической реальности, поскольку пациенты с этим симптомом жалуются, что, хотя они и воспринимают внешний мир правильно, он для них больше не значим, он кажется "нереальным"…»

В этой связи представляется уместным обратиться к точке зрения исследователя Бабкиной Л.И., которая четко отследила особенность российского законодателя, представляющего себе свидетеля как некое абстрактно-идеальное лицо, начисто лишенное эмоций с одной стороны и обладающего неограниченным чувством долга – с другой. В то же время результаты проведенных ею исследований, показывают, что более трети граждан, ставших очевидцами совершения преступления, не будут заявлять об этом в правоохранительные органы из страха потенциального возмездия со стороны преступников[78], то есть даже не получившие каких-либо угроз вовсе.

В рамках настоящего исследования представляется важным отметить, что практика применения норм Федеральных законов наталкивается на насущную необходимость подтверждения реальности существующей угрозы жизни, здоровью и имуществу защищаемого лица. При этом не учитывается отношение самого защищаемого лица к угрозе. С одной стороны это приводит к тому, что отдельные, особо мнительные лица, не подпадают под государственную защиту, в связи с чем из страха за свою жизнь, здоровье и имущество не принимают участия в уголовном судопроизводстве, а с другой стороны некоторые лица отказываются от применения в их отношении отдельных мер безопасности и нарушают требования органов, обеспечивающих их безопасность, что может привести к возникновению дополнительных опасностей жизни, здоровья и имущества таких лиц.

Учитывая изложенное, представляется целесообразным уточнить редакции Федеральных законов таким образом, чтобы при решении вопроса о применении мер безопасности и при их избрании учитывалось субъективно значимое мнение самого защищаемого лица об угрозе.

Описанный выше подход позволит повысить эффективность института государственной защиты в целом, а также сформулировать основной его принцип следующим образом:

«Подлежащее государственной защите лицо, которое реально опасается за свою жизнь, здоровье и имущество из-за угроз, связанных с исполнением его обязанностей по отправлению правосудия, вправе рассчитывать на обеспечение своей безопасности».

Помимо своего очевидного практического значения, такая формулировка представляется оптимальной для обеспечения баланса между гарантиями прав лиц, совершивших преступления, и гарантиями прав иных участников уголовного процесса, которые в настоящее время значительно ниже.[79]

Опасность для жизни и здоровья, в частности, защищаемого лица должна быть конкретной, а не абстрактной.[80]

«Орган, осуществляющий меры безопасности» определен в статье 12 Федерального закона «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов»[81] и в статье 3 Федерального закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства».[82]

Помимо органов внутренних дел меры безопасности осуществляют также и иные органы, так для Федерального закона «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов»[83] это органы федеральной службы безопасности, таможенные органы, федеральные органы государственной охраны, органы по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждения и органы уголовно-исполнительной системы.

Кроме того предусмотрено, что в органах внутренних дел, органах федеральной службы безопасности, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, таможенных органах, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ и федеральных органах государственной охраны в целях обеспечения безопасности защищаемых лиц создаются в установленном порядке специальные подразделения.