Олег Жирнов - Актуальные проблемы Европы №2 / 2011

• Название: Актуальные проблемы Европы №2 / 2011
• Автор: Олег Жирнов
• Жанр: Экономика
• Год: 2011
• ISBN: 2011-2

Анализируется политика Европейского союза (ЕС) и России на постсоветском пространстве в отношении отдельных постсоветских государств и регионов. Особое внимание уделяется таким инициативам Евросоюза, как Европейская политика соседства, «Восточное партнерство», направленным на укрепление влияния ЕС в бывших советских республиках. Оцениваются перспективы включения некоторых из них в состав Евросоюза. Рассматривается также политика России в отношении своих ближайших соседей.

---

Заинтересованность в энергетических ресурсах Центральной Азии может сделать Евросоюз менее требовательным к соблюдению прав человека в этой части постсоветского пространства. Спецпредставитель ЕС в Центральной Азии уже успел заявить о «чрезмерном внимании в рамках отношений ЕС и ЦА к проблеме прав человека» [Central Asia]. Представителям местных неправительственных организаций (НПО) было крайне сложно участвовать в работе «комиссий» ЕС–Туркмения и ЕС–Узбекистан по правам человека. Отсутствует четкая информация относительно использования финансовой помощи ЕС в центральноазиатских странах (314 млн. евро в 2007–2010 гг.), материальной поддержки местных НПО [Melvin, Boonstra]. Германия при поддержке Франции, Польши и Испании выступала за отмену ограничений в выдаче виз властям Узбекистана, так как, по мнению Берлина, режим санкций оказался неэффективным и лишь мешал развитию диалога по правам человека. В любом случае в обозримом будущем влияние Москвы на пространстве бывших центральноазиатских республик СССР может сдерживаться, во-первых, скорее Китаем, а не Евросоюзом, и, во-вторых, слабостью «пророссийского лобби» в регионе.

Санкции Евросоюза против постсоветских стран также не были достаточно эффективными. Например, в начале 2000-х годов меры по увеличению экспорта стали из Приднестровья в ЕС привели лишь к переориентации торговых потоков, а Украина отказалась принимать участие в запрете на выдачу виз политическим лидерам ПМР. Разнообразные санкции в отношении Белоруссии, введенные Евросоюзом еще в 1996–1997 гг., так и не смогли серьезно повлиять на режим А. Лукашенко. Подчеркнем, что и формат, и целесообразность санкций в отношении Минска вызывали и вызывают разногласия внутри Европейского союза. В 2006 г. попытки Словакии, Польши, Чехии и Литвы расширить список официальных лиц Белоруссии, которым автоматически отказывали бы во въезде на территорию ЕС, не нашли понимания у остальных государств – членов Европейского союза. Показательно, что в последнее время в отношении Минска ЕС стремится действовать больше «пряником», нежели «кнутом», т. е. санкциями: в октябре 2008 г. мораторий на выдачу виз руководителям и высшим чиновникам Белоруссии был отменен.

Конфликт в Закавказье летом 2008 г. ужесточил риторику ЕС в отношении России, высветил противоречия между Москвой и Брюсселем. Однако, с моей точки зрения, все это не привело к какому-либо значимому переосмыслению действий Евросоюза на постсоветском пространстве. Очевидно однако, что эскалация конфликта между Грузией, с одной стороны, и Абхазией и Южной Осетией – с другой, ускорила процесс окончательной подготовки программы «Восточное партнерство» и придала ей более жесткие формулировки. Напомним, что совместная польско-шведская инициатива «Восточное партнерство» была впервые озвучена еще в мае 2008 г. [Polish-Swedish proposal]. Если в первоначальном варианте документа говорилось, что «новая политика ЕС вторична по отношению к взаимодействию с Россией и лишь дополняет его», то в итоговой версии указывается, что «Восточное партнерство будет развиваться параллельно сотрудничеству с Россией». C моей точки зрения, «Восточное партнерство» нельзя рассматривать исключительно как ответ на действия России в отношении Грузии. Конфликт в Закавказье в августе 2008 г. ускорил процесс разработки этой программы, но российский фактор не был причиной или целью разработки «Восточного партнерства». «Восточное партнерство» связано, в первую очередь, с попыткой (пусть и не совсем удачной) повысить эффективность Европейской политики соседства, а также позволить «новым» государствам – членам ЕС заявить о своих внешнеполитических приоритетах. Напомним, что Польша (2001), Венгрия (2003), Чехия (2008) уже выступали с различными предложениями по развитию отношений Евросоюза с постсоветскими странами. Отметим, что запустить «Восточное партнерство» удалось только заручившись поддержкой «старого» государства-члена, а именно Швеции (первоначально Варшава предполагала развивать «Восточное партнерство» в тандеме с Германией). Скорее всего интенсивность функционирования «Восточного партнерства» будет зависеть от национальных приоритетов государств – членов ЕС, находящихся на посту страны-председателя. Тем не менее различия в национальных приоритетах не стоит абсолютизировать7, и проект «Восточного партнерства» будет развиваться с инерционной скоростью.

Первоначально и российский МИД, и большинство российских экспертов критически восприняли эту внешнеполитическую инициативу ЕС. Высказывались опасения, что «Восточное партнерство» будет создавать новые разделительные линии в Европе и ставить страны региона перед [Лавров; Нестеренко] искусственным выбором между сотрудничеством с Москвой или Брюсселем. А.Суздальцев, сравнивая «Восточное партнерство» и ГУАМ, пишет, что обе структуры объединяют «обиженных» Россией и призваны застопорить развитие таких интеграционных объединений, как ЕврАзЭС, СНГ и т. д [Суздальцев].

Каких же результатов удалось достичь программе «Восточное партнерство» в рассматриваемый период?

В рамках «Восточного партнерства» были начаты переговоры по подготовке новых продвинутых соглашений об ассоциации с Украиной, Молдавией, а также тремя закавказскими республиками [Ashton]. Отмечается, что в этих документах более четко будут сформулированы требования Евросоюза по гармонизации национального права с нормами права Евросоюза (acquis communautaire). Представляется, что именно более четкий акцент на адаптацию acquis и составляет основной эффект «Восточного партнерства», он же несет в себе риск для российских интересов. Мониторинг реализации «Планов действий» говорит о том, что, по всей вероятности, успешнее будут перениматься экономические нормы, а не положения, связанные с принципами «хорошего управления». Отчасти это связано и с позицией самого Евросоюза. Несмотря на постоянную критику судебных систем стран региона, Совет ЕС отклонил предложение Европарламента направить так называемую «rule of law mission» в Молдавию весной 2009 г. [Jarabik]. К сожалению, пока отсутствуют комплексные оценки уровня адаптации постсоветских государств к acquis communautaire. Никуда не денутся и сугубо технические проблемы адаптации норм права ЕС, с которыми столкнулись даже ориентированные на Брюссель власти Украины [Muraviov]. Зачастую в некоторых сферах уровень гармонизации российского права с acquis communautaire выше аналогичных показателей в шести странах – участницах «Восточного партнерства». В этой ситуации Москва может «реэкспортировать» некоторые нормы уже из своего законодательства, а не правовой системы ЕС, становясь каналом своеобразной «юридической модернизации» постсоветских стран8. Тем не менее следует учитывать, что даже в Белоруссии с конца 2009 г. наметилась тенденция на заимствование отдельных незначительных элементов acquis. Хотя данный факт связан скорее с конъюнктурными соображениями, диктуемыми желанием улучшить отношения с Брюсселем, сам по себе он является весьма показательным. Представляется, что для Москвы было бы крайне полезно создать рабочую группу для сравнительной отраслевой оценки правовых систем Евросоюза, России и постсоветских стран. Такого рода мониторинг позволил бы четко представить степень «продвижения» норм права ЕС в постсоветском регионе и соответствующим образом корректировать российскую политику. Без комплексной оценки степени соответствия законодательства России, Европейского союза и постсоветских стран невозможны ни проведение четкой внешней политики Москвы в регионе, ни реализация программы модернизации, объявленная российским руководством. Важно иметь четкое представление о том, какие нормы права ЕС будут заимствованы в российском законодательстве, какие – нет, и соответствующим образом отслеживаться развитие нормативной базы постсоветских стран.

Были выработаны и утверждены рабочие программы для четырех тематических платформ «Восточного партнерства» на 2009–2011 гг. В рамках платформы «Демократия, хорошее управление и стабильность» основной акцент будет сделан на реформировании судебной системы, государственного аппарата и борьбе с коррупцией. О потенциальных успехах и возможностях «Восточного партнерства» влиять на состояние демократии в постсоветских странах красноречиво говорят рекомендации, подготовленные в период председательства Щвеции и в преддверии Саммита гражданского общества [Eastern partnership: towards]. Во-первых, было предложено выработать четкие критерии оценки состояния демократии и соблюдения принципов правового государства (rule of law). Контроль за этими процессами должны были осуществлять не только Еврокомиссия, но и Европарламент. Во-вторых, Еврокомиссии рекомендовали уделять внимание не только принятию тех или иных законов, но и их конкретному применению на практике. В-третьих, Евросоюзу предложили выработать четкие критерии применения политической обусловленности9. Фактически в сфере продвижения и поддержки демократии «Восточное партнерство» сталкивается с теми же проблемами, что и Европейская политика соседства.