Нина Визгина - И полон мир чудес. Повести и рассказы

• Название: И полон мир чудес. Повести и рассказы
• Автор: Нина Визгина
• Жанр: Русское современное

Кто не любит тайны и загадки? Если не удается в них поучаствовать, почему бы тогда их не загадать? Сколько неизведанного, более похожего на удивительные миражи, таит наша жизнь! И ведь бывает! Бывает же! Или может быть? Или быть может…

---

Так! Загадки Вовки Климова продолжались. Увиденная картина напомнила мне голографическое кино, что так любят показывать в современных фантастических фильмах, но в жизни с пространственным изображением я никогда не сталкивалась и не имела ни малейшего представления, как такое может быть сделано. Одно мне было ясно – каким-то образом я увидела Климова, скорее всего работающего в своем кабинете. А вот происходило это сейчас, или то была запись прошедшего момента, оставалось только гадать.

Голова разболелась нестерпимо, хотелось глотнуть свежего воздуха – от сильного аромата, идущего из центрального зала храма, меня уже начинало тошнить. Я открыла входную дверь, но снаружи шел такой сильный ливень, что мне тут же расхотелось покидать помещение. Как бы мне здесь не нравилось – все же пережидать ночь под крышей приятнее, нежели искать новых приключений на свою бедную голову на скользком склоне. Я решила плюнуть на все выкрутасы сумасшедшего физика и спокойно дождаться утра, постаравшись удобнее пристроиться за столом.

Как не мостилась я на жесткой лавке, все равно никак не могла принять более или менее удобное положение. Меня снова стало охватывать неприятное ощущение внутреннего холода. Чтобы не схватить простуду, необходимо было немедленно подвигаться. Так я снова очутилась в зеркальном коридоре.

На этот раз я решила в целях разминки обходить кругом каждую большую икону. Было довольно необычно видеть чередование лика святых с собственным изображением. Наконец я согрелась и, зачарованная видом восхитительной в своей красоте росписью потолка, остановилась в самом центре зала. По верху ярко-синего свода на фоне белоснежных облаков летела женщина в серебристой одежде, удерживая в руках младенца.

Неожиданно свет внушительного верхнего паникадила усилился, и все пространство залилось яркими сполохами, точно на лазерном шоу. От резких бликов заломило в висках. Непроизвольно зажмурив глаза, я присела на ближнюю деревянную скамью, уютно прикрытую темно-синим плюшем. Тишина и покой окутали меня, и я провалилась в долгожданный сон.

Мне четырнадцать лет, за окном золотая осень. Я так любила это время года, когда еще тепло, но уже никто не кусается – нет ни комаров, ни паутов. Лес продолжал шуметь листвой, а осенние цветы гореть разными красками. Даже начало учебного года не омрачало юную жизнь.

Шел урок математики. Нет, не так. Раньше уроки разбивались – отдельно шли занятия по алгебре и геометрии. Так что начинался урок алгебры. В класс вошла запыхавшаяся математичка Александра Леонидовна, высокая молодая женщина с огненно рыжими кудрями и ослепительно белой кожей. Она решила проверить, насколько хорошо мы отдохнули, проводя первую контрольную – иными словами – проверить насколько хорошо мы забыли материал, который она вдалбливала в наши юные головы весь предыдущий учебный год.

Достав свои записи, Александра Леонидовна аккуратно выписала на доске три варианта заданий. Отряхнув привычным жестом перепачканные мелом пальцы, она присела за стол, открывая новый учебник, по которому предстояло учить нас в предстоящей четверти. В классе тишина – дети старательно списывали с доски контрольные задания. Все настроены очень решительно, стараясь доказать любимому педагогу, что не совсем съехали с катушек от летней свободы.

Я тоже внимательно смотрела на доску и… ничего не видела. Нет, я, конечно, видела и доску, и учителя, и ребят, но то, что было написано на доске, казалось мне сплошным белым пятном, я не могла разобрать ни строчки. От испуга и напряжения на глаза навернулись слезы, сквозь которые я немного различила строчки уравнений, но слезы скатились, и все написанное на доске опять слилось вместе.

Я не понимала, что со мной случилось, но чувствовала, что произошло что-то очень нехорошее. Урок близился к концу, а я так и сидела в полном оцепенении, ничего не написав. Через неделю на школьных занятиях я уже сидела в очках. В чем крылась причина моей внезапно возникшей сильной близорукости, врачи тогда объяснить так и не смогли.

Очнулась я оттого, что по щекам текли горячие слезы. Я плакала во сне, как тогда в далеком детстве, когда пришлось надеть противные очки. Не столько оттого, что окуляры на моем аккуратном носике казались мне отвратительными, а больше оттого, что не позволяли мне они уже так свободно прыгать и резвиться как раньше.

Конечно, став взрослой, я давно примирилась со своей близорукостью. Но сейчас вполне реальные слезы застилали мне глаза, и как в далеком безоблачном детстве все вокруг виделось смазанным и не четким. Я сняла очки и промокнула глаза чужим носовым платком. Свет в храме не казался уже таким ярким, но неожиданно я четко и очень резко увидела мелкие детали громоздкого иконостаса. Сильнее протерев глаза, я пристальнее вгляделась в изображения и убедилась, что прекрасно различаю мельчайшие детали картин без очков, без тех самых окуляров, которые продолжала растерянно вертеть в руках.

Что-то жуткое, казалось мне, обитало вокруг в воздухе, наполненном церковными благоуханиями. Будь я более подкована в христианстве, возможно лучше смогла бы понять сцены, изображенные на стенах собора, но сейчас они производили на меня гнетущее впечатление. Из ближнего коридора подул ветерок, принося запах горькой полыни, будто дверь где-то приоткрылась наружу. Мне показалось, что я даже уловила шум непрекращающегося ночного дождя.

Я метнулась в коридор, нырнув за следующую икону, но ничего кроме собственного растерянного изображения в тумане зеркала не обнаружила. Пристально рассмотрев себя в зеркале, я очень понравилась себе без модной оправы на носу. Настроение мое к собственному удивлению улучшилось. Я согрелась, меня неудержимо стало клонить ко сну, и, решив отложить изучение загадочного храма Вовки Климова, я снова прикорнула на боковой лавочке в центральном зале.

На этот раз мне приснился парк моей далекой юности, в котором я любила гулять после занятий. По общественной дисциплине, которую неожиданно ввели на последнем курсе согласно новым веяниям политики нашего великого государства, необходимо было написать эссе на произвольную тему, и я сосредоточенно старалась придумать что-нибудь этакое заумное.

Не понятно только, почему во сне я делала это в парке, а не в аудитории. Хорошо помню, что тему тогда выбрала действительно философскую – «Проникновение познания в бесконечность». Стоп! Но ведь я не сдала тогда свое сумасбродное сочинение, вернее мой консультант мне категорически запретил это делать, предупредив, что подобные крамольные мысли могут повредить мне в будущем распределении на работу.

К тому времени в деканате уже лежало мое распределение в то самое закрытое НИИ, где я протрубила потом столько лет. Тогда я послушалась и переписала реферат на довольно скучную комсомольскую тему. Но, по иронии судьбы, именно его отобрали на конкурс, посвященный очередному юбилею молодежной организации, где писание мое даже удостоилось почетной грамоты. Но не это главное, а то, что награждение происходило во Дворце Молодежи, где я и познакомилась со своим будущим мужем.

Я резко очнулась от очередного наваждения. На это раз меня колотила такая нервная дрожь, что зуб на зуб не попадал. Какого же было мое изумление, когда я обнаружила, что сижу в собственном авто на переднем сидении рядом с водительским. Ключи от машины мирно лежали передо мной. Светало, в лесу просыпались птички, с мокрых веток стекали капли ночного дождя.

Я вышла из машины в полном недоумении и обнаружила, что находилась в том самом месте, где накануне вечером съехала с дороги. Пересев на место водителя, я первым делом проверила состояние автомобиля. Моя добрая лошадка послушно завелась, и я с изумлением увидела, что она заправлена под завязку. Вот это да! Это как же крепко надо было спать, чтобы не почувствовать как меня кантовали сюда? Или мне все приснилось? Нет, не приснилось. Я прекрасно помнила, что бензобак был почти пуст, когда съехала на лесную дорогу. Утренняя прохлада заставила меня поежиться в легкой кофточке, что была на мне весь вчерашний день. В голове промелькнуло смутное воспоминание о мужском пальто на своих плечах.

Но чужого пальто на мне не было, как впрочем, и собственных очков, в которых я по-прежнему не испытывала необходимости. Окуляры я нашла в сумочке, где они лежали, аккуратно завернутые в чужой носовой платок. Вот ты и прокололся – позлорадствовала я, обнаружив мужской платок, – хотел скрыть следы, а платок-то и не заметил. И тут меня охватил ужас. А что, если каким-то непостижимым образом, под влиянием той аномалии, которая явно прослеживалась в стенах странного места, где я провела ночь, изменилось что-то в моем прошлом? Сначала исчезла моя близорукость, затем…