Нина Визгина - И полон мир чудес. Повести и рассказы

• Название: И полон мир чудес. Повести и рассказы
• Автор: Нина Визгина
• Жанр: Русское современное

Кто не любит тайны и загадки? Если не удается в них поучаствовать, почему бы тогда их не загадать? Сколько неизведанного, более похожего на удивительные миражи, таит наша жизнь! И ведь бывает! Бывает же! Или может быть? Или быть может…

---

– А относительно своего имени ты не права. Вспомни, как трактуется твое имя в святцах.

– Чего мне вспоминать, если я не имею ни малейшего представления об этих самых святцах.

– Ты не ходишь в церковь.

– Надо же, и как ты догадался? – не удержалась я от ехидства, постепенно заводясь от его самоуверенности, что все стали верующими. Да, может и хотелось иногда уверовать если и не в Бога всемогущего, то хотя бы в некую силу свыше, чтобы защитила, помогла, уберегла. Но что поделаешь, коли относилась я к поколению, которое не верило ни во что – ни в бога, ни в черта, ни в светлое будущее всего человечества, а вынуждено было верить только в собственные силы и карабкаться или выкарабкиваться согласно обстоятельствам, уповая на свои способности и выносливость.

– Имя твое и есть то, что услышала ты недавно от супруга, так что напрасно встревожилась, – ничего не изменилось в твоей судьбе, а если немного и сдвинулось что-то в твоей жизни, то, поверь, только в лучшую сторону, – не обращая внимания на мое возмущение, мягко продолжал Владимир.

И я внезапно успокоилась. Не потому, что поверила его увещеваниям, а просто взглянула на все происходящее глазами трезвого человека – будто меня холодной водой окатило. Ну, что я тут делаю, зачем вернулась? Слушать бредни свихнувшегося человека? Чего испугалась? Сейчас наберу номер мужа и прямо спрошу, с какой такой стати он стал называть меня старинным именем. Но связи на холме не было.

Мне вдруг нестерпимо захотелось как можно быстрее уйти отсюда, убежать, скрыться, чтобы никогда больше не видеть ни этого странного человека, ни величавого храма, который приютил меня на одну ночь, а сейчас, казалось, выталкивал отсюда меня, неверующую, неблагодарную. Я поспешно достала чужой носовой платок и протянула Владимиру, прощаясь скупо и стараясь не глядеть на собор, но не удержалась и все же подняла голову. В меня брызнул солнечный луч, отраженный золоченым куполом и я на мгновение зажмурилась. Когда открыла глаза, Климов стоял возле центрального входа, держа в руке тот самый конверт, что вынул из кармана пальто накануне вечером, когда накидывал мне его на плечи.

– Вижу, ты успокоилась и готова уйти. Прощай. Знаю, не вернешься сюда никогда, по крайней мере, пока я здесь живу. Да и не надо тебе этого, но об одном попрошу. Все в этой жизни предопределено. И раз появилась ты здесь, значит, так судьбе надо было – моей судьбе, – пояснил он с нажимом. – Пожалуйста, когда меня не станет, выполни мою последнюю просьбу. Тебя это не затруднит, а мне намного легче думать, что мою последнюю волю исполнит не совсем чужой человек.

– Ты, что помирать тут собрался, – довольно резко вырвалось у меня, скорее от неожиданности подобного поворота разговора, нежели от грубости.

Собеседник никак не прореагировал на мой выпад. Окончательно войдя в образ священника, Климов стал обстоятельно разъяснять, что всего лишь просит в нужное время вскрыть конверт со своим завещанием, которое намерен передать мне на хранение. Я старалась отказаться от столь неожиданной обязанности, мотивируя тем, что не представляю, как смогу узнать об его кончине вовремя, да и потом, где гарантия, что к тому времени сама буду жить на белом свете. Свои возражения я легко проговорила одним духом, поскольку последние слова бывшего одноклассника лишний раз убедили меня в его ненормальности.

Я так и не взяла конверт у отца Владимира. Вернувшись, наконец, домой я с пристрастием допросила своих домочадцев, как они провели без меня прошлую ночь, но ничего странного или непонятного в своем доме не заметила – ничего, кроме того, что отпала необходимость моя в очках, а муж продолжал называть меня непривычной интерпретацией моего имени. Но ответ на эту загадку оказался довольно прост.

Коротая вечер в одиночестве, супруг мой решил почитать книжку, и первое что ему попалось на глаза в нашей собственной библиотеке, оказался толкователь имен и снов. Я смутно помнила, что когда-то в командировке на небольшом полустанке во время короткой остановки от нечего делать купила эту аляповатую брошюрку. Там и нашел муж несколько вариантов моего имени, его старинное звучание ему очень понравилось.

Я успокоилась. Но, отсутствие очков на собственном носу, как ни странно, меня раздражало. Возможно потому, что я чувствовала себя немного виноватой, что напрасно набросилась с упреками на Климова, а скорее всего от того, что не взяла у него конверт. Я не нравилась себе в зеркале без привычного блеска стразов, модно украшавших мои прежние окуляры. В конце концов, чтобы окончательно придти в себя, да и во избежание лишних вопросов, я стала носить очки с простыми стеклами.

***

Прошло более двух лет. В разгар новогодних праздников на Рождество, когда город заливался колокольным звоном, приснился мне удивительный сон. Сновидение было таким четким, будто в голове прокрутили видеоролик. Снилось, что время уже позднее, в доме моем все мирно спали, но ночную тишину вдруг нарушил настойчивый звонок в дверь.

Мне очень не хотелось выползать из теплой постели, а звонок все никак не прекращался, и мне пришлось встать на его тревожный зов. Но, еще не дойдя до входа, дверь неожиданно исчезла, а за порогом оказался отец Владимир. Климов стоял в белом балахоне, весь в ярком сиянии солнечного света. Мужчина безмолвно и спокойно смотрел на меня, будто это и не он вовсе только что так настойчиво трезвонил в мою дверь. Только я попыталась спросить, зачем он тут, как видение исчезло, а я проснулась. Сердце бешено колотилось в груди, во рту пересохло. Мне понадобилось несколько минут, чтобы придти в себя и осознать, что это сон. Всего лишь сон!

Под впечатлением странного сна я находилась все те несколько дней, что оставались до выхода на работу. Первый же рабочий день преподнес мне большую неожиданность. Никита Андреевич вместо обычной просьбы о доставке документов, протянул пакет со словами, что пришла бандеролька по адресу его конторы, но на мое имя.

Вскрыв пакет, я обнаружила внутри стандартный конверт, который мне показался знакомым. Ну, конечно же, это тот самый, с завещанием, который просил не так давно принять на хранение Климов. В конверте лежал электронный диск и записка, в которой Владимир просил меня лично передать все это в университет на кафедру, где работал в студенческие годы. И ни слова о своей жизни, если жив, конечно.

Я выполнила просьбу необычного ученого. Весной, проезжая по той кривой дороге, что привела меня когда-то к восстановленному храму, я не удержалась и решила вновь побывать на величавом холме. На этот раз при свете дня первое, что бросилось в глаза, это полное отсутствие сияния церковных куполов.

Двери собора были приоткрыты. Когда я зашла туда, никто не обратил на меня внимания. Несколько женщин, закутанных в темные платки так, что невозможно было определить их возраст, не спеша расставляли вазы с цветами по центральному залу. В дальнем углу, за которым, как помнилось, находился вход в зеркальный коридор, никого не оказалось. Я медленно направилась туда, намереваясь незаметно заглянуть внутрь, но неожиданно уперлась в глухую стену. Только сейчас, оглядевшись, я почувствовала, что изменилась вся геометрия внутреннего помещения церкви – стены будто раздались в стороны, а потолок стал ниже. Не было и того лучезарного сияния, что заманило меня в это место два года назад.

Покидая собор, я не удержалась и спросила одну из женщин, что случилось с отцом Владимиром, и почему нет теперь прежнего света на холме. Пожилая прихожанка не стала откровенничать со мной, просто ответила, что, значит, пришло его время, вот и перешел человек в иной мир, одно жаль, и небесный свет с собой унес. В ту ночь, когда умер Владимир, даже гора скорбела так, что стены храма содрогались от горя. Прихожане боялись, что останутся без собора, но стены выдержали, хотя свет божественный исчез.

Я не стала более расспрашивать местное население. Мне и так стало все понятно. Скорее всего, предчувствуя близкую кончину, Климов уничтожил все свои научные изыскания, раздавив стенами центрального зала зеркальный коридор, и замуровав таким образом свой кабинет. Из четырех пристроек я нашла только одну комнатку, ту самую, в которую привел меня тогда Климов. В ней продавали нехитрые церковные принадлежности, но никакой дверцы, выходящей внутрь собора, там не оказалось. Глухая стена в том месте была сплошь заставлена полками с церковными книгами.

На склоне недалеко от памятной калитки я приметила небольшое захоронение. Еще не дойдя до оградки, я догадалась, кто там был погребен. Судя по дате на табличке, прикрепленной к простому деревянному кресту, тогда ночью на Рождественской неделе во сне со мной прощался Вовка Климов на девятый день своего небытия. Что он передал своему университету, какие тайны науки открыл, меня не интересовало. Неординарного человека не было больше в живых – кончилась Сказка Вовки Климова. А моя кривая вернула меня на прямую дорогу, к счастью ли, к сожалению? Не знаю…