Алексей Сокин - Проблемы западноевропейской морской торговли XIII – XV века в освещении российской медиевистики

• Название: Проблемы западноевропейской морской торговли XIII – XV века в освещении российской медиевистики
• Автор: Алексей Сокин
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9909029-0-9

Монография описывает особенности исторических исследований вопросов западноевропейской морской торговли. Обзор исследований включает в себя дореволюционную, советскую и постсоветскую литературу, исследуются и критически оцениваются взгляды отечественных медиевистов на вопросы морской торговли XIII–XV века.

Издание предназначено для учёных-медиевистов, также будет интересно всем, интересующимся вопросами западного средневековья.

---

Н. Н. Мурзакевич затрагивал и экономическую сторону венецианско-генуэзского соперничества. В соперничестве Таны и Кафы он усматривал больше не политических, а экономических мотивов. Само возникновение Кафы он представлял как необходимый шаг для торгового равновесия венецианцев и генуэзцев в бассейне Черного моря. Кафскую торговлю он анализировал на фоне итальянской морской торговли в целом, связывая с ней лишь одно направление торгового обмена – черноморское. «Чем Генуя была для западной торговли, тем Кафа для восточной»[201]. Сюда стекались все восточные товары (пряности, предметы роскоши и т. д.) и съезжались все купцы, желавшие торговать с Востоком. Мурзакевич полагал, что экономические выгоды вели за собой политическую власть, в частности, генуэзской Кафы.

На взаимосвязь экономических и политических факторов в развитии средневековой морской торговли указывал и профессор Казанского университета Иван Смирнов (1856–1904)[202]. Так, венецианцы смогли достичь своих политических целей благодаря торговым отношениям с Далмацией. Кроме того, И. Н. Смирнов отмечал обоюдное влияние колоний и метрополий, что нашло поддержку у его рецензента Николая Осокина[203]. Как утверждали исследователи, с одной стороны, Венеция получала свои выгоды от торговых сделок с Далмацией, с другой – местные общины не раз прибегали к правосудию Венеции для предотвращения кровопролитных столкновений, и последняя всегда брала сторону этих общин.

Последним важным вопросом, который затрагивали исследователи южного направления морской торговли, был вопрос работорговли. Необходимо отметить, что данная проблема не имела своей давней традиции в западноевропейской историографии, вследствие отрицания факта существования рабов в христианском мире. В итальянской и германской литературе эта проблема впервые заявила о себе лишь к середине XIX в. В отечественной историографии одновременно с западной во второй половине XIX в. появились исследования, посвященные работорговле итальянских республик[204].

Как писал член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук Иван Лучицкий (1845–1918), «торговля человеческим телом была вполне правильно организована, поставлена под особое покровительство законов, оформлена ими, составляла предмет постоянных сделок» между продавцом и покупателем и являлась «немаловажным фактором в жизни европейского общества»[205]. Этот историк в своей работе останавливался на двух главных вопросах: общей характеристике работорговли и причинах ее развития. В общей характеристике он обращался к определению основных центров и путей работорговли и ценовой политики на этот товар. Крупнейшими центрами работорговли, как считал Лучицкий, были Венеция и Генуя, причем первая включилась в этот процесс еще в X в. Со второй половины XIII в. наступил расцвет итальянской работорговли, продлившийся вплоть до XV в. Историк рассматривал эволюцию торговли рабами и выделял два этапа: до XIV в. в связи с земледельческими нуждами большим спросом пользовались мужчины, а в XIV–XV вв. расширение домашнего хозяйства увеличило потребность в прислуге, где теперь главным товаром стали женщины, среди которых высокие цены устанавливались на русских, а низкие – на татар. Как отмечал Лучицкий, изменилась и национальная структура рабов: «христианский, европейский элемент совершенно исчезает, рабами являются исключительно одни чужеземцы… с конца XIV в., русские и славяне»[206]. Историк обратил внимание, что расцвету этого, казалось бы, несовместимого для христианского мира явления способствовало оригинальное итальянское мировоззрение, основанное на теории первобытной свободы, которая исключала из круга верующих всех, не исповедовавших католическую веру, и воспринимало состояние рабства как Божье наказание. Раб в представлении итальянцев не только исключался из круга верующих, но и лишался статуса человека, он приравнивался к движимости, товару, о чем свидетельствовали статуты морского права Флоренции, Генуи, Венеции и др.[207]

Венецианское законодательство на протяжении нескольких столетий закрепляло бесправное положение рабов. И. В. Лучицкий обратился к анализу причин, приведших к расцвету рабства и росту работорговли и опроверг мнение западноевропейских исследователей о том, что в ее основе лежало «сильное развитие торговли с Левантом». Как отмечал историк, «рабство было, прежде всего, институтом экономическим»[208], а рост работорговли объяснялся потребностями домашнего хозяйства в рабочих руках, в прислуге. Была и другая причина явления – нравственно-общественная, заключавшаяся в разложении христианской морали и устоев семьи[209].

В дореволюционной отечественной историографии последней трети XIX – начала XX вв. тема средневековой мировой торговли получила разностороннее освещение. В основном исследователей интересовал политический аспект этой темы.

Уже в это время можно четко выделить два направления исследования вопросов морской торговли: южное и северное. Интерес к этим направлениям во многом исходил из специфики отечественной истории. И те, и другие авторы пытались найти общие точки пересечения западноевропейской и русской истории. В рамках северного направления ученых интересовала Великая Немецкая Ганза и организация купеческих союзов в бассейне Балтийского моря. Ганзу историки считали важной вехой в экономическом и политическом развитии средневековой Европы, закат которой пришелся на эпоху Великих географических открытий. Исследователи северного направления (Ф. Я. Фортинский, А. К. Дживелегов и др.) отмечали экономическую обусловленность западноевропейской политики в бассейне Балтийского и Северного морей, где торговля являлась основой общественной системы Западной Европы. В рамки этого направления отечественные исследователи пытались вписать и отечественную историю, отводя ей значительное место в развитии западноевропейской торговли, что подтверждают выводы по новгородской истории. Исследователи южного направления морской торговли находили меньше точек соприкосновения истории итальянских морских республик и России, но и они выходили на болезненную тему византийского наследства и татаро-монгольского нашествия, где Россия сыграла решающую роль. В развитии политической системы итальянских морских республик исследователи видели высокий уровень общественного устройства, который, по их мнению, обладал сугубо средневековым характером и не смог выстоять против внешнеполитического фактора – нашествия турок.

Глава 2. Советская медиевистика о торговой колонизации XIII–XV века

2.1. Методологические особенности развития советской историографии

Построение второй главы напрямую связано с особенностями советской историографии, отмеченными еще основателем кафедры истории Средних веков Ленинградского университета Осипом Вайнштейном (1894–1980). Интерес к истории морской торговли проявился в работах советских ученых с разных сторон и был обусловлен «духом эпохи», определенным идеологическим, социальным заказом.

О. Л. Вайнштейн выделял три периода, «главных этапа» развития советской медиевистики 1917 – 1966 гг. Сегодня такая периодизация может вызывать скепсис, она чересчур отягощена идеологическими штампами, пронизана пафосом охранительства чистоты марксистской методологии. Первый этап (1917 – начало 1930-х гг.) Вайнштейн характеризовал как период борьбы (первоначально скрытой, полемической, литературной, а с середины 1920-х гг. и открытой, физической, направленной на уничтожение представителей дореволюционной профессуры), борьбы между старыми дореволюционными представлениями о прошлом и новыми, строившимися на так называемой «марксистско-ленинской» методологии. В этот период среди печатных изданий встречались интересные труды старых профессоров и первые опыты молодых советских историков. Этот, казалось бы, мирный этап сосуществования разных методологических направлений, конкретно-исторических исследований, своеобразной «интеллектуальной демократии» закончился полным разгромом старой профессуры. Склонность к теоретизированию, построению новых концепций определила отход от конкретно-исторической проблематики, особенно в области истории Средних веков, эпоха капитализма стала объектом повышенного внимания молодой советской науки. Естественно, что в это время проблемы развития морской торговли в Средние века не могли вызвать особый интерес, но косвенное обращение к этой теме все-таки наблюдалось. Это было связано с другой особенностью раннего периода советской исторической науки, которую впоследствии подвергли резкой критике, – увлеченность экономическим фактором исторического процесса. По выражению О. Л. Вайнштейна молодые советские историки, стремясь приблизиться к марксистскому пониманию исторического процесса, сползали на позиции «географического экономизма»[210], что выражалось в усиленном внимании к истории торговых путей и связей.