Сергей Баранов - Путь. Поиск Истины в Мире Лжи

• Название: Путь. Поиск Истины в Мире Лжи
• Автор: Сергей Баранов
• Жанр: Эзотерика

Необычная история обычного человека, поиск истины и смысла жизни которого в конечном итоге приводит автора к самому себе – к внутреннему состоянию человека, из которого начинается настоящая жизнь. Родившись в СССР, он перемещается по миру в поиске своего пути. Изучение восточной философии приводит его к священным растениям-Учителям, которые были и до сих пор используются шаманами Южной и Северной Америки. Погружаясь в духовные практики древнего мира, автор проходит через процесс глубокой личностной трансформации, что приводит его к образу жизни, который возможно не был предначертан ему судьбой. Книга «Путь» заинтересует любого духовного искателя, который ценит искренность выше всего.

---

Между этими муками я занимался боевыми искусствами, читал восточную философию, мечтал о шаолиньском монастыре, в чем находил свой покой. В шаолиньских монахах, мастерах кунг-фу, кроме подвижности, легкости и физической выносливости, меня привлекала духовная сторона. Мне тогда казалось, что дисциплина в мире монахов-бойцов была основана на понимании каких-то принципов, о которых мне очень хотелось узнать.

В семнадцать лет в мою жизнь вошел великий персидский мудрец Омар Хайям, чьи рубаи манили глубиной понимания человеческой жизни. Осмысление произведений философа было похоже на вдохи чистого воздуха посреди духовного вакуума повседневной жизни. Детское чувство, что чудесное рядом, сохранялось во мне и продолжало расти и крепнуть на почве философии восточных мудрецов, стихотворений и притч. Я искал знания в книгах, проводя свободное от тренировок время в городских библиотеках. Помню, как впечатлили меня «Кентерберийские рассказы» Джеффера Чосера, в которых легко узнавалась наша современная жизнь. Написанное им семьсот лет назад было весьма актуально и сегодня: в людях с тех пор мало что изменилось, другим стал только внешний облик.

Но, несмотря на то что понимание новых для меня вещей было отдушиной, я также сознавал, что даже самые умные книги не могут привести человека к себе. В лучшем случае они способны только вдохновить и направить, как суфийская музыка или дудук Дживана Гаспаряна, в котором слышна тоска по чему-то далекому и неизвестному, но в то же время знакомому до боли души.

На Четвертом Пути: первые прозрения

Мне было девятнадцать, когда один мой приятель подарил мне первый том Карлоса Кастанеды «Учение дона Хуана: Путь знания индейцев яки». С первых страниц я ощутил нечто знакомое, преследовавшее меня с детства. Истории о загадочном кактусе Пейоте и шаманах Мексики только усилили во мне огонь, который давно пылал внутри. Я проводил ночи, глядя на звездное небо, молил о встрече, но поиски дона Хуана в далекой Мексике для меня на тот момент были такими же неосуществимыми, как и полет на Луну. Только спустя пять лет судьба забросила меня в Америку, откуда и начался реальный поиск пути.

Мне исполнилось двадцать четыре года. Я уехал в Калифорнию после того, как присоединился к некой эзотерической школе, центры которой были разбросаны по многим странам мира, в том числе и России. Это была школа Четвертого Пути, основанная на учении Г. И. Гурджиева, П. Д. Успенского, русских философов-мистиков 20-го века. О ее существовании я узнал еще за несколько лет до того, как вступил в нее, от того же человека, который и подарил мне первый том Кастанеды. Но меня туда не тянуло до того момента, пока я не познакомился с некоторыми трудами П. Успенского. Особенно меня затронула его маленькая повесть «Странная жизнь Ивана Осокина», которая буквально упала мне в руки с полки в книжном магазине, а также «В поисках чудесного». Ее я прочел залпом, ощущая всю искренность и глубину поиска автором пути. Прочитав обе книги, я захотел посмотреть на людей и узнать подробнее о «работе», как ее называли «четверопутчики».

После прослушивания трех вступительных лекций в Тель-Авивском центре Содружества Друзей международной школы Четвертого Пути мы с другом решили стать учениками «просветленного» учителя, о котором нам говорили на вступительных лекциях, который якобы достиг духовного совершенства по системе Г. Гурджиева, став человеком «номер 7», живя в Калифорнии. Студенты считали его полубогом и годами ждали с ним встречи.

Шли месяцы. Формальные встречи проходили два раза в неделю, их вели «старые студенты» (так называли тех, кто провел в школе более 10–15 лет). Здесь рассматривались идеи Четвертого Пути, основателями которого были Г. Гурджиев и П. Успенский. Помимо этого общения, мы собирались и в другие дни в домах единомышленников для дальнейшего обсуждения «рабочих идей». Это называлось «школьной жизнью».

Такие мероприятия я старался посещать как можно чаще, чтобы глубже проникнуться «работой», и месяца через три после вступления переехал жить в Тель-Авив, где тогда находился центр. Снимал комнату у одного из студентов. Все было бы ничего, если бы только не возникшее ощущение несоответствия между тем, что я сам понимал, читая «рабочие» книги, и тем, как трактовались эти идеи в центре. Тогда я подумал, что, возможно, все это связано с большим расстоянием между «сердцем школы», находившимся в Калифорнии, и Тель-Авивским центром. Вероятно, влияние учителя не доходило до центра в полном объеме, что и отражалось на общем уровне понимания студентами эзотерических идей. С такими мыслями я решил ехать в Аполо (одно из вечно меняющихся названий поместья «учителя» в Калифорнии) для более глубокого осмысления учения и погружения в «работу». Для того чтобы разобраться во всем, требовалось время.

От поездки в Калифорнию меня отговаривали старые студенты, которые уже имели опыт пребывания там. Они утверждали, что мне будет очень трудно. Кроме того, в школе существовало правило, запрещавшее посещать Аполо, где жил учитель, не проучившись как минимум год. Несмотря на все препятствия и отговорки, как только я получил визу в Америку (что само по себе было чудом), тут же купил билет и пришел попрощаться с людьми в израильском центре, которых тогда еще уважал.

Мой отъезд стал неожиданностью для многих, ведь получить десятилетнюю визу в Америку, не имея в Израиле ничего, что гарантировало бы мое возвращение, было практически невозможно. Я помню, как пришел в американское посольство в Тель-Авиве, где, поговорив с консулом, который, как мне показалось, во время нашего недолгого разговора пребывал в состоянии транса, я получил то, за чем пришел. Я впервые почувствовал незримую помощь свыше, которой старые студенты нашли объяснение как «помощь богов, напрямую работающих со школой». Воодушевленный встречей с учителем, я собирал свои вещи, в душе понимая, что навсегда покидаю родительский дом, родные места, друзей и безнадежное будущее, которое сулил мне Израиль. Отъезд в Америку родители поддержали, собрали в дорогу все, что могли. Через девять месяцев после вступления в школу я уехал.

Как стирали личности и опустошали кошельки

В Калифорнийском центре моему приезду никто не обрадовался. Встретили меня без особых почестей, более того, сказали, что рано, мол, приехал, нужно было бы больше времени на прежнем месте побыть, но раз приехал, то вот тебе лопата – будешь ямы копать. Учитель наш, мол, эстет, любит в саду погулять, вот ты и такие, как ты, ему красоту создавайте. Идея рыть ямы меня огорчила, но вспомнилось прочитанное некогда в литературе Востока о необходимости дисциплины и подчинения своей воли учителю на духовном пути: избегая их, человек обнажает свою слабость и демонстрирует неготовность быть учеником. Я успокоил себя мыслью, что это проверка, и решил, что мое ученичество началось.

Вскоре после приезда у меня начались конфликты с коллегами, а затем и с самой администрацией. Я увидел здесь то же самое, с чем уже сталкивался в Израиле на разной работе, на которой долго не задерживался: уходил сам или меня выгоняли. Но в школе, кроме скотского отношения к людям, я наблюдал некую «пустоту» в самих студентах, которую они пытались заполнить «формой школьной жизни», состоявшей из постоянных «событий» – встреч и обедов. Причем за участие во всем этом студенты должны были вносить отдельную плату, помимо ежемесячной за обучение, составлявшей десять процентов от зарплаты или минимум четыреста долларов для тех, кто работал в жизни, то есть за пределами Аполо.

«События» вел учитель, и состояли они из встреч, завтраков, обедов и ужинов, за которые студенты платили отдельно: пятьдесят долларов за стоячие и сто пятьдесят за сидячие места. Желающие могли пригласить учителя домой. Это считалось самым престижным событием. Дом студентов буквально «вылизывали», накрывали богатый стол. Приезжал учитель и также заводил свою шарманку на час, только в этот раз за восемь тысяч долларов. Хозяин пира (студент, в чьем доме это происходило) очень важно потом себя чувствовал, хотя, вероятно, в душе сожалел о потраченных деньгах.

Тем, у кого денег не было, предлагались учительские ваучеры, которые студент мог заработать за день физической работы: рытьем траншей, канав и ям, посадкой пальм разных размеров, обработкой камня в «каменоломне». Так мы называли место, где изготавливался белый камень для строительства несанкционированного местными властями амфитеатра, на представления в котором еще в недостроенном состоянии уже приглашались танцоры из Большого театра. Билеты на их выступление продавались по разным ценам. Танцоры были единственными «людьми из жизни» (так презрительно в школе называли не студентов), которые не только имели право появиться на территории Аполо, но и лично пообщаться с учителем, разделив с ним трапезу. Такую расстановку событий объясняли любовью учителя к балету.