Василий Гурковский - Менталитеты

• Название: Менталитеты
• Автор: Василий Гурковский
• Жанр: Приключения
• Год: 2017

Роман «Менталитеты» знакомит читателя с жизнью людей молдавского села за семидесятилетний отрезок времени (с 1944 года по 2014 год). О любви и дружбе, о желании сделать людей счастливыми, об отношении к семье, к работе, к месту проживания, к детям, о взаимоотношениях между людьми, независимо от их национальностей, убеждений и возможностей. О том, как в этот период, молдавское село, стараниями многих достойных людей, достигло невиданного расцвета и, о том, как опять же, стараниями других, чужих и чуждых для этой прекрасной земли людей, в молдавские села пришел полнейший развал, комплексная социально-экономическая катастрофа, отбросившая цветущее молдавское село, назад, в средневековье. Роман, в первую очередь, – о менталитетах людей, менталитетах добрых и злых, привитых вроде бы к одинаковому первичному людскому «подвою», но, из-за абсолютно разных «привоев», выдавших в результате противоположные по сути, побеги – Добра и Зла.

---

Андрей снял фуражку, поклонился, поздоровался. Военный тоже поздоровался, сказал – оставь все эти ненужности – поклоны, и спросил, кто он, откуда, что у них в селе сейчас и в чем его проблема. Андрей быстро и сбивчиво объяснил, что у него стряслось. Офицер ничего больше не стал выяснять, позвал дежурного и за кем-то послал. Через пару минут к нему в палатку зашел тоже военный, но в белом халате, наверное, врач. Командир быстро ему все объяснил, потом повернулся к Андрею и участливо проговорил: «Понимаю вас, но доктору надо несколько минут, чтобы собраться, дело для нас необычное, а вам я предлагаю пройти с моим помощником в столовую, думаю, вам не до этого всего было – поэтому попьете чаю, перекусите». Видя, что Андрей нетерпеливо встал, командир добавил: «Не беспокойтесь, успеете перекусить, пока доктор соберется, да лошадь запрягут». Андрей поблагодарил командира и пошел в палатку – столовую. И, правда, минут через двадцать, Андрей, доктор и солдат – ездовой, рысью помчались на повозке в село. А еще через два часа – на свет появился новый житель, мальчик, живой и здоровый. А еще через время – ослабевшая Надя, смогла первый раз покормить новорожденного. Доктор все это время находился в доме Андрея, и уехал только тогда, когда убедился, что все обошлось.

Андрей не знал, как его и командира отблагодарить, потом – решился, – достал с чердака ящик соленого сала, а в двухведерный дубовый бочонок налил холодного домашнего вина из погреба и передал солдату, потому, что доктор отказался что-то у них брать. Доктор оставил кое-какие лекарства на первый случай и дал рекомендации молодой маме и тете Андрея. Когда они отъезжали, Андрей спросил доктора, как его зовут, тот ответил – Николай. Тогда Андрей, в присутствии тети, сказал, обращаясь к доктору: «Если вы не будете против, – мы назовем сына Николаем, в честь вас, нашего спасителя! Будете ему крестным отцом; Большое вам спасибо, еще раз!». Доктор смутился, но возражать не стал. С тем они и уехали. Эта небольшая войсковая группа направлялась куда-то в сторону города Бельцы, и, пока они находились вблизи села Андрея, доктор еще пару раз приезжал к ним, проверял состояние Нади и малыша.

Так много всего свершилось в тот день, что и сам Андрей, и его семья, посчитали все это, как дар Божий, и не знали чем, как, и кого еще, надо благодарить за это. А то, что это Чудо все-таки было не сном, – подтверждал маленький улыбающийся Коля, на руках веселой, ожившей Нади!

От доктора они и узнали, что буквально несколько дней назад, в Бессарабию вошли советские войска. Вошли без боя, тихо, мирно, но быстро. Должны были войти еще быстрее, но случились непредвиденные обстоятельства: в буквальном смысле слова, продвижению войск…мешали люди. В каждом большом или малом населенном пункте, военных встречали возбужденные и радостные толпы людей, собирались стихийные митинги. Военных встречали хлебом-солью, ликующими возгласами, красными флагами и, конечно же, домашним вином. Все это тормозило продвижение военных в сторону Кишинева, и вместо того, чтобы войти в город к обеду, колонны прибыли туда только к ночи.

И в Кишиневе люди встречали приход «наших» войск с искренней радостью, флагами, транспарантами, приветственными речами. На многотысячном митинге выступал командующий специальной Южной группой войск, генерал армии Жуков Г.К., партийные и хозяйственные руководители региона, вышедшие из подполья и прибывшие с левой (советской) стороны Днестра представители Молдавской АССР. Люди ликовали и наполнялись надеждой на лучшую жизнь, по сравнению с предыдущими 22-мя годами румынской оккупации, когда Румыния под разными надуманными предлогами, пользуясь временной слабостью и занятостью на многих фронтах гражданской войны, советской России, просто оккупировала территорию Бессарабии и «забыла» потом оттуда выйти… Это был тяжелейший для России 1918 год. Все эти 22 года, (до 1940 года), Советский Союз не раз напоминал Румынии, что не смирится с аннексией части его территории, на что румынские власти, откровенно издеваясь и надеясь на поддержку других государств, отделывались ничего не значащими отписками и просто тянули время. Но, всему, даже наглости, бывает предел и вот наши войска здесь, в Бессарабии. И слава Богу, что обошлось без крови. Румыны понимали, что уже не 1918 год, и СССР уже не тот и Красная Армия тоже не та, что была 22 года назад. Да и «друзья» на Западе, «запели» совсем по-другому…

Поэтому все румынские войска оперативно были выведены за пределы Бессарабии. С ними вместе «ушли» и бывшие представители румынской власти всех уровней. Уже к концу второго дня – наши войска вышли на границу (бывшую Российскую, по реке Прут).

От главного направления (на Кишинев) – отдельные группировки войск продвигались вдоль Днестра на Юг и на Север Бессарабии. Вот одна из таких групп и расположилась на отдых, недалеко от их села.

Так что теперь они (Андрей и его семья), будут жить на своей, советской земле, а их сын, Коля, так вообще родился уже в Советском Союзе! И пусть у них начнется новая счастливая жизнь, без чужих «хозяев-эксплуататоров». Вот все, что мог сообщить им спаситель – доктор. Другая информация в село еще не поступала, просто не успела. Доктор даже выписал Коле справку о рождении, в качестве временного метрического свидетельства.

Уже позже в село прибыли представители новой власти, были митинги, собрания, и в селе начала возрождаться другая, пока не понятная для всех – жизнь.

Дело в том, что в жизни села в политическом плане – да, появилось что-то новое, а в текущей жизни, все осталось по- старому. Главным экономическим хозяином села оставался помещик, было еще с десяток крепких хозяйств, из тех, что в предвоенной России называли «кулацкими», а все остальное население, не имевшее в собственности ни земли, ни каких-либо других средств производства, – так и продолжало работать на «хозяев». Попытки начать «коллективизацию» в молдавских селах правобережья, в сороковом году, – ни к чему не привели, по разным причинам, главными из которых были – наличие мощной эксплуататорской прослойки, а также – неготовность, нежелание населения, и скрытое противодействие землевладельцев.

Андрей работал на небольшом винном заводе, принадлежавшем местному помещику, Надя – занималась маленьким Колей. Жизнь начала потихоньку налаживаться, но, не прошло и года, как пришла новая Страшная Война! В селе даже не успели привыкнуть к новой власти…

Пришло горе на бессарабскую землю в очередной раз. Объединенные германско-румынские войска, перейдя реку Прут, вторглись, в июне месяце 1941 года, сплошным фронтом по всей советско-румынской границе на территорию СССР, и, в течение месяца, вышли на Днестр, оттесняя советские войска к Одессе.

Андрей, прибывший из поездки на север Молдавии, куда он ездил за оборудованием для винзавода, успел только забежать домой, обнять и поцеловать Надю, годовалого Колю, тетю, и тут же отбыл с группой мужчин села в военкомат, а оттуда – прямо на фронт, который был буквально рядом. С тех пор об Андрее никогда и ничего никто не слышал. Что с ним сталось в первые (самые страшные и непонятные) дни войны, так и осталось покрыто тайной навсегда…

Через непродолжительное время в селе появился глава сельской администрации, «примарь», по-румынски. Молодой, франтоватый румынский «локотенент» (лейтенант), с двумя жандармами; и жителям села очень быстро и внушительно напомнили, кто в селе законный хозяин и какие теперь будут порядки, с учетом того, как они радостно год назад встречали советскую власть и, кроме того, – что сегодня действуют еще и законы военного времени. А что это такое – жители села очень скоро узнают.

Новый примарь начал с того, что провел инвентаризацию всех сельских (по его мнению – бесхозных) помещений, имущества, транспортных средств и различного оборудования, собрал все, что возможно на территории бывшей боярской усадьбы и объявил свое распоряжение, запрещающее кому-либо что-то трогать из реквизированного имущества, под страхом ответственности по законам военного времени. Саму же усадьбу, точнее, наиболее сохранившуюся ее часть – он занял под примарию или сельскую управу. В усадьбе и сам проживал, вместе с двумя жандармами.

Не терял времени зря и подбирал себе рабочие кадры. Там нужны были технические работники, писарь, счетовод и т. д… Так как в селе в то время более половины населения были украинцы, остальные – молдаване, то предпочтение отдавалось все же молдаванам, хотя румынским (молдавским) языком, свободно владели практически все жители села.

В такие моменты всегда находятся «нужные» люди; и не только «перевертыши – предатели» или чем-то недовольные на прежнюю власть люди, но чаще всего просто хитрые и расчетливые, живущие по обстоятельствам, для которых какие-то убеждения – просто удобные слова. Поэтому, технический штат примарии, был быстро заполнен, в абсолютном большинстве молодыми женщинами; и замужними, мужья которых ушли с нашими войсками и свободными – незамужними. Так как они пошли на работу к румынам без всякого принуждения, добровольно, то параллельно с должностными обязанностями, они, все без исключения, «обслуживали» представителей власти по полной программе и после работы… Варили еду, стирали, шили, собирали продукты по селу, спиртное, и выполняли другие «отдельные» поручения. То, что люди их ненавидели и презирали – их особо не волновало. Они считали себя что-то вроде «при хозяевах». Понятно – участвовали во всех мероприятиях, проводимых по линии примарии и последующих застольях. Через этих штатных «помощников», примарь привлекал к разовым «мероприятиям» и других женщин, когда село посещали представители уездной или даже центральной (кишиневской) власти.