Александр Грин - Морские волки. Навстречу шторму (сборник)

• Название: Морские волки. Навстречу шторму (сборник)
• Автор: Александр Грин
• Издательство: ЛитагентКлуб семейного досуга7b51d9e5-dc2e-11e3-8865-0025905a069a
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-9013-9, 9789661490122

В сборник вошли следующие произведения:

Юрий Лисянский – Путешествие вокруг света корабле "Нива" в 1803–1806 годах

Александр Бестужев-Марлинский – Мореход Никитин

Константин Станюкович – Беспокойный адмирал

Борис Житков – "Погибель"

Борис Житков – Вата

Борис Житков – Механик Салерно

Александр Грин – Бегство в Америку

Александр Грин – "Бегущая по волнам"

Николай Трублаини – Шхуна "Колумб"

Виктор Конецкий – О матросском коварстве

Виктор Конецкий – Невезучий Альфонс

Виктор Конецкий – О психической несовместимости

Виктор Конецкий – Сценаристы и режиссеры в море

---

Во время моей проездки по острову мне самому приходилось это видеть. Я даже мерял многие конурки, которые обычно вырываются в земле на 2/3 аршина и так плохо покрыты, что в плохую или холодную погоду вредны для здоровья.

Из разных болезней, которым бывают подвержены кадьякцы, наиболее частыми являются венерические, простуда и чахотка. Средств, используемых для излечения недугов, три: шаманство, или колдовство, вырезание больной части и кровопускание. Говорят, что при первой степени венерической болезни употребляется взвар из кореньев, когда же она переходит в нос, то прорезают ноздри, а в других случаях прокалывают хрящ.

Воспитание детей у кадьякцев ничем не отличается от воспитания у других подобных народов. Они с младенчества приучаются к стуже купанием в холодной воде и другими подобными процедурами. Нередко случается, что мать, желая унять раскричавшегося ребенка, погружает его зимой в море или реку и держит до тех пор, пока не прекратятся слезы. Для выработки привычки к голоду не требуются никакие наставники, а каждый сам в свое время привыкает его выносить. Нередко им случается, из-за недостатка в съестных припасах, оставаться несколько дней подряд без всякой пищи. Мужчины заблаговременно приучаются делать и бросать стрелки, строить байдарки, управлять ими и прочее. А девочки также с юных лет начинают шить, вязать разные шнурки и делать многие вещи, свойственные их полу. Все здешние мужчины занимаются рыболовством и промыслом как морских, так и наземных зверей. Лишь ловлей китов занимаются особенные семейства, она переходит от отца к тому сыну, который в этом промысле показал больше всех искусства и расторопности. Впрочем, китовую ловлю кадьякские жители еще не успели довести до того совершенства, в котором она находится у гренландцев и у других народов. Кадьякский промышленник нападает только на малых китов и, сидя в однолючной байдарке, бросает в него гарпун, древко которого при ударе отделяется от аспидного носка и остается на воде. Таким образом, кит, получив рану и имея в своем теле упомянутый аспидный носок или копье, уходит с ним в море и потом выбрасывается на берег, а иногда и совсем пропадает. Поэтому никто из китовых промышленников не уверен в своей добыче.

Что же касается морских бобров, то разве что сотый из них может спастись от своих гонителей. Их промышляют следующим образом. В море выезжает множество байдарок, и как только какая-нибудь из них подъедет к бобру, охотник, бросив в него стрелку или не делая этого, гребет на место, где он нырнул, и поднимает весло. Все остальные байдарки, увидев этот знак, бросаются в разные стороны, и около первой байдарки составляют круг сажен до 100 [метров 180] в поперечнике. Лишь только животное вынырнет из воды, как ближние байдарки бросают в него также свои стрелки, а самая ближайшая, став на месте, где нырнул бобер, опять поднимает весло. Другие располагаются так же, как и в первом случае. Охота продолжается таким образом до тех пор, пока бобер не утомится или потеряет силы от потери крови. Я слышал от искусных промышленников, что иногда двадцать байдарок бьются с одним бобром полдня. Бывают даже и такие животные, что своими лапами вырывают из себя стрелки, однако же большей частью через несколько часов становятся добычей охотников. Из опыта известно, что бобер, нырнув в первый раз, остается в воде более четверти часа, но в последующие разы это время мало-помалу уменьшается, и, наконец, бобер настолько обессиливает, что совсем не может погружаться в воду. Жалкое зрелище открывается перед чувствительным человеком, когда промышленники гоняются за самкой бобра, при которой малые дети. Материнская привязанность должна бы тронуть каждого человека, но кадьякский житель не испытывает ни малейшей жалости. Он не пропустит ничего, плавающего по морю, не бросив в него своей стрелки. Лишь только бедная самка увидит своих неприятелей, то, схватив бобренка в лапы, тотчас погружается вместе с ним в море, а так как он не может быть долго под водой, то, невзирая ни на какую опасность, она опять поднимается наверх. В это время промышленники пускают в нее стрелки, которыми она и бывает ранена, стараясь укрыть своего малыша. Случается иногда, что при внезапном нападении бедное животное оставляет свое дитя, но в таких обстоятельствах оно неизбежно погибает, ибо покинутого бобренка очень легко изловить, а мать, слыша его голос, уже не в состоянии удалиться. Материнская привязанность влечет ее к своему детенышу. Она тотчас подплывает к байдарке, стараясь освободить его, и тогда-то получает от промышленников многочисленные раны и неминуемо погибает. Если у самки двое детей, то она старается спасти обоих, но в случае неудачи одного из них разрывает сама или оставляет на произвол судьбы, а другого защищает всеми способами. Кадьякцы, занимаясь этим промыслом с самых юных лет, делаются со временем великими в нем искусниками. В тихую погоду они узнают места, где нырнул бобер, по пузырям, остающимся на поверхности воды, в бурное же время бобры ныряют, по их наблюдению, всегда против ветра. Меня уверяли, что если бобер приметит где-нибудь не занятое байдарками место или промежуток между ними шире других, то он непременно туда устремится. Он старается высмотреть это место, высовываясь из воды до пояса, но вместо спасения подвергается неминуемой опасности. Убить бобра считается у промышленников большим торжеством. Оно обыкновенно выражается странным криком, после которого следует разбирательство, кому принадлежит добыча. Главное право на нее имеет тот, кто первый ранил пойманного зверя. Если несколько человек вдруг бросили в него свои стрелы, то правая сторона берет преимущество перед левой, а чем рана ближе к голове, тем важнее. Когда же несколько стрелок, у которых моуты (моут – жильный шнурок, которым стрелка или ее наконечник привязывается к древку) оторваны, находится в обычных частях тела, то тот, у которого остаток длиннее, считается победителем. Хотя вышеупомянутых правил достаточно, при всем том происходит множество споров между промышленниками, которые часто приходят к русским для их решения.

Нерпа считается у кадьякцев первым промыслом после бобра. Ловят ее сетками, сделанными из жил, которые посредством грузил растягивают в воде. Нерпу бьют сонную, но забавнее всего, когда ее заманивают к берегу. Охотник скрывается между камнями и, надев на голову шапку, сделанную из дерева наподобие нерпичьей морды, кричит голосом нерпы. Животное, надеясь найти себе товарища, подплывает к берегу и там лишается жизни.

Ловля птиц, называемых урилами, составляет третий промысел. Их ловят также жильной сеткой, которая внизу растягивается на шест длиной в 2 сажени [3,7 м]. В верхние концы сетей продевается шнур сквозь ячеи и прихватывается по концам вышеуказанного шеста. Поскольку эти птицы обыкновенно садятся на утесы, то охотник, подкрадываясь с собранной сетью и достигнув удобного возвышения, бросает ее прямо на птиц. Испугавшись, урилы стараются улететь и запутываются в сети. Тогда охотник, держа один конец шнурка, тянет другой к себе и собирает сетку в кошель, в котором иногда оказывается целое стадо птиц. Ширина сетки бывает обыкновенно сажени две с небольшим, а длина – до 12 сажен [22 м].

Рыбу по кадьякским рекам ловят руками и кошелями на шестах, а иногда ее бьют вброд копьями. Но в море употребляются костяные уды разной величины, в зависимости от рыбы. На уду вместо линя привязывается морской лук, который бывает длиной сажен в 30 [метров 55], а в диаметре около 1/8 дюйма [0,3 см]. Растение это гораздо лучше жильных шнуров, так как последние, намокнув, слишком растягиваются и не так крепки.

Кадьякское оружие состоит из длинных пик, гарпунов и стрелок, которыми промышляются морские звери: киты, нерпы, касатки и бобры. Когда жители вели войну между собой, то вооружались большими луками, наподобие аляскинских, и стрелами с аспидными или медными носками. Но теперь мало у кого из них имеется это оружие. Китовый гарпун – длиной около 10 футов [3 м] с аспидным копьем, сделанным наподобие ножа, острого с обеих сторон, который вставляется довольно слабо. Нерпичий не короче китового, с костяным носком или копьем, на котором нарезано несколько зубцов; к нему прикрепляется пузырь. Поэтому, хотя животное и потащит его, погрузить в воду не может. Есть и еще особый род нерпичьих стрелок, похожих на бобровые, и отличаются от касаточных только одними носками, ибо у последних они длиннее и вставляются в кость, которая при ударе выпадает. Наконечники указанных стрелок, не исключая нерпичьего гарпуна, привязывают к моутам, или жильным шнуркам, которые прикрепляют к древку. Они вставляются в концы, оправленные в кость, так что, когда зверь ранен, то наконечник выходит из своего места и, оставшись в теле, сматывает шнурок с древка, которое, упираясь непрестанно о поверхность воды, утомляет добычу, стремящуюся поминутно нырять. Стрелки бросают правой или левой рукой с узких дощечек, которые следует держать указательным пальцем с одной стороны, а тремя – с другой, для чего вырезаются ямки. Стрелки кладут оперенным концом в небольшой желобок, вырезанный посреди дощечки, и бросают прямо с плеча.