Александр Грин - Морские волки. Навстречу шторму (сборник)

• Название: Морские волки. Навстречу шторму (сборник)
• Автор: Александр Грин
• Издательство: ЛитагентКлуб семейного досуга7b51d9e5-dc2e-11e3-8865-0025905a069a
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-9013-9, 9789661490122

В сборник вошли следующие произведения:

Юрий Лисянский – Путешествие вокруг света корабле "Нива" в 1803–1806 годах

Александр Бестужев-Марлинский – Мореход Никитин

Константин Станюкович – Беспокойный адмирал

Борис Житков – "Погибель"

Борис Житков – Вата

Борис Житков – Механик Салерно

Александр Грин – Бегство в Америку

Александр Грин – "Бегущая по волнам"

Николай Трублаини – Шхуна "Колумб"

Виктор Конецкий – О матросском коварстве

Виктор Конецкий – Невезучий Альфонс

Виктор Конецкий – О психической несовместимости

Виктор Конецкий – Сценаристы и режиссеры в море

---

Глава четвертая. Плавание корабля «Нева» от острова Кадьяка до Ситкинского залива

Отплытие корабля «Нева» к Ситкинскому заливу. – Свидание и переговоры с ситкинскими посланниками. – Осмотр горы Эчком. – Прибытие тайона Котлеана в Новоархангельскую крепость. – Целебные воды. – Отплытие корабля от Ситки

Июнь 1805 г. В 11 часов до полудня при маловетрии и довольно ясной погоде мы снялись с якоря. При нашем приближении к узкой части пролива ветер стал встречным; однако вскоре подул юго-западный ветер и вынес корабль «Нева» на свободную воду. Бандер проводил нас за остров Лесной, где, распрощавшись с нами, отправился обратно, а мы в 5 часов пополудни направились дальше, пройдя северным проходом, который, как уже сказано прежде, можно всегда предпочитать южному.

При нашем проходе мимо Павловской крепости нам салютовали из нее пушечными выстрелами, а жители обоего пола, собравшись на берег, в знак своего пожелания благополучного нам пути кричали «ура!».

20 июня в четвертом часу пополудни открылась на северо-восток 6° гора Доброй погоды, а вскоре показались и другие возвышенности, между которыми гора Эчком была видна в 40 милях [в 74 км], на юго-восток 60° по правому компасу. Мы надеялись через несколько часов достигнуть якорного места, но настала тишина, и мы были вынуждены любыми способами не приближаться к берегам, покрытым снегом и при ночной темноте казавшимся очень неясными даже на близком расстоянии. Эта осторожность была для нас полезна, так как течение, подвинувшее корабль к востоку на 2° 47´, по-видимому, все еще продолжалось.

21 июня. Утром мы подошли к горе Эчком, которая вместе с возвышенностями Ситкинского пролива представляла собой картину, подобную той, что открылась мне при первом взгляде на остров Кадьяк.

Гора Эчком с северной стороны была еще покрыта снегом, свидетельствуя о том, что в этой стране зима еще не совсем сдалась, хотя в других местах уже давно царствовало лето. По наблюдениям, сделанным мной в полдень, мы находились тогда под 57° 00´ 30˝, а так как мыс Эчком был в это время на северо-восток 69° по компасу, то и получается, что он лежит под 57° 00´ с. ш. После полудня задул юго-западный ветер, и наш корабль шел довольно скоро, но, не доходя до островов Средних, ветер утих. Тишина продолжалась недолго. Подул легкий южный ветерок и продвинул нас к тому самому проходу, которым прошлой осенью корабль «Нева» выходил из гавани. Тут течение переменилось, и нас начало было прижимать к подветренному берегу, в связи с чем и следовало к ночи удалиться за Средние острова.

22 июня в час пополуночи мы начали лавировать к гавани при маловетрии с северо-запада. Течение хотя и было для нас попутное, однако корабль ушел бы недалеко, если бы ему не помогли присланные Барановым три байдары и наши гребные суда. Они помогли нам достигнуть якорного места по восточную сторону Новоархангельской крепости. Я было и сегодня старался войти проходом, которым выходил в прошлую осень. Однако из-за сильного отлива моя попытка опять осталась тщетной, а потому, опустившись к северо-востоку, я прошел между другими островами. Лишь только мы успели убрать паруса, как к нам приехал Баранов, порадовавший меня тем, что он полностью вылечился после раны, полученной им в прошлом году в правую руку. К вечеру мы легли на два якоря, так что Новоархангельская крепость была от нас к западу-северо-западу, а мыс Колошенский – к востоку-северо-востоку, отдав по канату на восток и запад, плехт имел под собой 15, а даглест[145] – 14 сажен [27,5 и 25,5 м], грунт – ил с песком.

23 июня. С самого нашего прибытия погода, судя по местному климату, стояла хорошая. Около десятого часа я сошел на берег и, к величайшему моему удовольствию, увидел удивительные плоды неустанного трудолюбия Баранова. Во время нашего краткого отсутствия он успел построить восемь зданий, которые по своему виду и величине могут считаться красивыми даже в Европе. Кроме того, он развел пятнадцать огородов вблизи селения. Теперь у него четыре коровы, две телки, три быка, овца с бараном, три козы и довольно большое количество свиней и кур. В этой стране это драгоценнее всяких сокровищ.

29 июня. Вместе с Барановым и со своими офицерами я ездил на то место, где некогда стояла наша крепость Архангельская. Там мы нашли остатки строений, уцелевших от пламени. Отобедав на этих развалинах и пожалев об участи тех, кто под ними лишился жизни, к вечеру мы возвратились домой.

2 июля я дал поручение своему штурману Калинину объехать гору Эчком и, отыскав за нею пролив, ведущий в Крестовскую гавань, его подробно описать. Баранов уже давно ожидал посещения ситкинских жителей, но, не видя ни одного из них, послал вчера переводчика уведомить, что корабль «Нева» пришел из Кадьяка и привез одного из их аманатов (после победы, одержанной нами прошлой осенью над ситкинцами, я взял всех аманатов с собой на Кадьяк, откуда привез обратно только одного из ситкинцев и двух, принадлежавших другим народам). По словам Баранова, ситкинцы не слишком желают с нами дружить. Хотя переговоры продолжались всю зиму, до сих пор ни один тайон не явился в нашу крепость. Зимой они жили порознь, но теперь опять собрались вместе и против селения Хуцновского (в проливе Чатома) построили себе крепость. Из разных сообщений видно, что все народы, живущие около Ситкинских островов, принялись за укрепления. А так как по проливам ежегодно ходят суда Американских Соединенных Штатов и меняют там ружья, порох и прочие военные материалы на бобров, то следует ожидать, что наши земляки в скором времени будут окружены довольно опасными соседями.

7 июля поутру Калинин возвратился из своего путешествия, выполнив данное ему поручение. Описав вышеупомянутый пролив, он отделил остров, на котором возвышается гора Эчком, и предоставил мне возможность назвать его Крузовым в память адмирала Александра Ивановича Круза (этот почтеннейший человек помогал мне с детства и вдохновил меня на служение моему отечеству[146]), которому я многим обязан. Сегодня на место старой бизань-мачты, уже вышедшей из строя, мы поставили новую.

11 июля. Посланный к ситкинцам переводчик возвратился утром с известием, что тайоны все еще не доверяют нам, требуют другого посольства, после которого уже решатся приехать. По его рассказам, новопостроенная ситкинская крепость похожа на старую, но гораздо хуже укреплена. Она стоит в мелкой губе и перед ней по направлению к морю находится большой камень. Получив эти сведения, мы вторично отправили к ситкинцам того же переводчика с подарками и с уверением в нашей дружбе. Он возвратился к вечеру 16-го числа с бóльшим, чем раньше, успехом. С ним приехал ситкинский тайон для переговоров и был принят со всем уважением, так как здешние народы не уступают никому в честолюбии. О скором прибытии тайона мы получили известие поутру, и Баранов приказал приготовиться к его приему. Около 4 часов пополудни показались две ситкинские лодки вместе с тремя нашими байдарками. Все они шли рядом, и сидевшие в них, приближаясь к крепости, запели. В это время начали собираться наши партовщики, а чугачи, назначенные для торжества, одеваться в лучшее свое платье и пудрить свои волосы орлиным пухом. Многие из них расхаживали в одном только весьма поношенном камзоле, а другие, имея на себе исподнее платье и будучи в остальном совершенно обнаженными, хвастались и восхищались своим нарядом не менее европейского щеголя в новом и модном кафтане. Подъехав к берегу, ситкинцы остановились и, подняв ужасный вой, начали плясать в своих челноках. Сам же тайон скакал больше всех и махал орлиными хвостами. Едва они кончили этот балет, как наши чугачи начали свой с песнями и бубнами. Эта забава продолжалась около четверти часа, во время которых наши дорогие гости приехали к пристани и были на лодках вынесены кадьякцами. Я думал, что вся церемония этим кончится, однако же обманулся. Ситкинцы еще на несколько минут остались на своих лодках и любовались пляской чугачей, которые под звуки песни изображали смешные фигуры. После окончания этого представления тайона положили на ковер и отнесли в назначенное для него место. Других гостей также отнесли на руках, только без ковров. Поскольку день заканчивался, то Баранов приказал угощать посольство, переговоры были отложены до следующего утра.

18 июля перед полуднем ко мне приехал ситкинский тайон на ялике Баранова и со всей своей свитой. Не успели они отгрести от берега, как начали петь и плясать, а один, стоя на носу, непрестанно вырывал пух из орлиной шкурки, которую держал в руках, и сдувал его на воду. Приблизившись к нашему кораблю, они остановились, запели песню, производили разнообразные движения и затем поднялись наверх. На шканцах пляска опять началась и продолжалась около получаса. По окончании этой церемонии я позвал в свою каюту тайона, его зятя с женой и кадьякского старшину, а остальных приказал угощать наверху. Напоив своих гостей чаем и водкой, я стал разговаривать с ними о прошедшем и показал им, как несправедливо поступили ситкинцы с нами в старой крепости, тем более что постройка ее была начата с их собственного согласия. Тайон, насколько можно было заметить, почувствовав справедливость моего упрека, признавал своих земляков виновными, уверяя, что он сам не принимал в этом никакого участия, что он всячески старался отговорить и остальных от столь злого намерения, но, не добившись успеха, уехал в Чильхат, чтобы не быть свидетелем их поступка. Он говорил правду, ибо с самого начала заселения показывал свою приверженность к русским и, действительно, не присутствовал при убийстве наших. После этого я призвал к себе аманатов, в числе которых находился и его сын. Это понравилось старику, особенно потому, что мальчик уже подрос и, живя на хорошей пище, поправился. Однако же при этом отец не проявил никакой заинтересованности при первом свидании с сыном, а только благодарил меня за заботу о нем, говоря, что он от многих слышал о моем добром обхождении с аманатами. После этого разговор велся о разных обстоятельствах, относящихся к здешней стране. Между прочим, я узнал, что от прохода Креста до мыса Десижена народ называется колюшами и что он имеет тот же язык, что и жители Стахинской губы (пролив Фридрика). Проведя больше двух часов в разговорах, мы поднялись наверх корабля, и наши гости, поплясав еще немного, уехали с такой же церемонией, с какой и приехали. Эти люди непрерывно пляшут, и мне никогда не случалось видеть трех колюшей вместе, чтобы они не завели пляски.