Дмитрий Саввин - Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

• Название: Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни
• Автор: Дмитрий Саввин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95139-0

Эта книга – открытое окно в провинциальную российскую церковную жизнь начала XXI века, через которое каждый может увидеть основные ее узлы, линии разлома и те повороты, которые, возможно, оказались роковыми. Через призму ярких, но при этом и очень типичных и легко узнаваемых художественных образов перед читателем раскрывается церковная реальность начала «нулевых», а за вымышленными сюжетными линиями угадывается документальная точность.

В книге сохранено авторское написание приставки «без», соответствующее дореформенной орфографии

---

После 1991 года все эти ограничения были отменены, однако отец Ярослав, воспитанный старым, советским священством, вполне перенял его обычаи и по улицам города ходил в обычной гражданской одежде. Но сейчас ему было не до выбора гардероба. Он понимал, что завязавшийся узел нужно рубить как можно быстрее и решительнее, иначе потом у него просто не достанет душевных сил.

И вот знакомая остановка – троллейбус с его потными и любопытными пассажирами уезжает дальше – и знакомая, много раз уже хоженая дорожка, состоящая из асфальтовых заплаток и песка. Общежитие располагалось на окраине города, почти посреди поля, заросшего полынью, и до него еще нужно было дойти. А окна той комнаты, в которой жила Наталья, как раз выходили на троллейбусную остановку. Когда Ярослав приезжал, предупредив ее заранее (а он почти всегда ее предупреждал), он неизменно видел в окне ее силуэт. Летом, когда светло допоздна, это была светлая, как будто серая из-за висевшего на окне тюля, фигура – которая тут же начинала махать рукой, когда он выходил из троллейбуса. Зимой, когда темнело рано, это был черный силуэт на фоне неяркого желтого света, который источала единственная лампа, висевшая под потолком. Ярослав очень любил смотреть, как она машет ему рукой из своего окна, любил эти несколько минут, пока он шел от остановки к подъезду, когда столь ясно и столь отчетливо ощущалось, что он идет к действительно любимой и любящей его женщине.

Сейчас он шагал быстро и торопливо, не поднимая глаз. «Да и не ждет она меня», – подумал он, но глаза все-таки поднял. И с удивлением обнаружил, что Наташа и в этот раз была у окна и, как обычно, не отрываясь смотрела на него. Он остановился и неловко улыбнулся. В ответ она помахала рукой – тоже как будто неловко. Ярослав пошел дальше.

На первом этаже, как и полагается в общаге, находился КПП. Иногда там никого не было и его удавалось благополучно проскочить, иногда – нет. В этот раз случилось именно последнее.

– Вы куда? – громко, визгливым и одновременно скрипучим голосом спросила его вахтерша, когда он попытался ее «не заметить».

– На восьмой этаж… – ответил Ярослав.

– Куда?

Он назвал комнату и фамилию.

Вахтерша склонилось над журналом посещений и стала сосредоточено записывать полученные данные. Но где-то на середине этого процесса прервалась, и подняла на него свой остренький, усиленный толстенными линзами очков взгляд:

– Вы верующий? – спросила она так громко, что ее, наверное, услышали как минимум в половине комнат первого этажа.

«Вот тебе дело!» – с горечью подумал Ярослав и ответил коротко:

– Да.

Вахтерша снова уткнулась в журнал. Наконец, дописав все, она милостиво разрешила ему пройти.

Лифт, по обычаю, не работал. Отец Ярослав волновался, и подъем на восьмой этаж, вкупе с летней жарой, заставил его попотеть. Дверь в комнату Натальи была приоткрыта – как и всегда, когда она его ждала.

Ярослав почувствовал, что у него немного перехватывает дыхание – и отнюдь не от подъема по лестнице. Вот еще несколько шагов – и он должен будет сказать ей то, что должен сказать. Что на этом – все. Конечно, она не закатит истерики… Ну или скорее всего, не закатит… А может, и закатит… Но какая разница? С истерикой или без нее, здесь и сейчас, он со всем этим покончит. Он будет верен своей священнической присяге. Он… Он будет жить без нее. Он. Жить. Без нее.

– Привет! – как всегда, на пороге Наталья его обняла и поцеловала. Он тоже неловко обнял ее.

– Привет, – ответил он тихо.

– А я не ждала, что ты приедешь. То есть ждала. Почему-то думала, что ты приедешь.

– Правда? – так же тихо и несколько смущенно спросил он.

– Да. А впрочем, я тебе соврала: я знала, почему. Соврала потому, что волнуюсь…

Стало совсем тяжело. В книжках, конечно, очень много написано про то, что любящие люди чувствуют друг друга даже на расстоянии. И среди этих книжек есть не только сентиментальные романы, но и святоотеческие труды. И то, и другое Ярослав читал. Но вот теперь он, священник, прослуживший уже более десяти лет, сотни, если не тысячи раз принимавший исповедь, кажется, впервые с этим столкнулся.

– Волнуешься?.. Я тоже, мне тебе надо кое-что сказать… – Ярослав приготовился произнести самые важные и самые тяжелые слова.

– И мне тоже! – перебила его Наталья. Она вновь подбежала, почти подскочила к нему, обняла и сказала на ухо:

– Славушка, я беременна!

– Ты? Беременна? – переспросил Ярослав. Нервное напряжение внезапно обернулось разлившимся по всем мышцам расслаблением, и он присел на край стоявшей тут же кровати. После нескольких секунд ошеломления в голове лихорадочно стали мелькать мысли.

– Но как? – начал быстро спрашивать он. – Ведь я же… Или от кого?

Наталья отшатнулась от него. Ярослав почувствовал, что в этом движении был даже не гнев и не порицание, но скорее ужас.

– Как от кого? Неужели ты…

Он схватил ее за руку и поцеловал ее холодные пальцы.

– Прости! Я не хотел… Да, от меня, конечно… Просто помнишь, я ведь тебе, кажется, рассказывал…

Наталья осторожно вынула свою ладонь из его судорожно сжавшейся руки.

– Да, Славушка, ты говорил: про жену, про то, что ты не можешь иметь детей. Но я беременна, и забеременеть могла только от тебя, – тут он почувствовал в ее голосе слезы, и дальше уже не мог удержаться от того, чтобы обнять ее.

– Значит, можешь! – уже сквозь слезы говорила, а вернее, кричала она. – Значит, это Богу угодно! Почему ты вообще решил, что не можешь?

«Действительно, почему?» – задумался Ярослав. И только тут, впервые за много лет, его осенило: никаких оснований считать именно себя безплодным у него не было. Да, у них с Еленой нет детей. Но почему, собственно, следует думать, что дело в нем, а не в Лене? Ведь за все это время ни одного медицинского обследования он так и не прошел. А то, что у Лены когда-то дети были, а от него она родить не смогла, еще ничего не означает. Могла ли Наталья ему изменить?..

– Я все понимаю, – чуть более твердым голосом продолжала Наташа. – Я ничего от тебя не требую… Просто… Просто чтобы ты знал!.. – тут она наконец разрыдалась.

«Что ж, я должен был решить проблему, и она и решилась», – подумал Ярослав. Он усадил Наталью рядом, на ее кровать, бывшую, кроме стула, единственным местом для сидения в ее комнате.

– Моя жена хочет со мной развестись, – сказал он. – Да и давно пора.

Наташа кивнула, вытирая маленьким скомканным платочком слезы.

– А я… Я женюсь на тебе, – завершил он.

Наташа удивленно посмотрела на него:

– Женишься?..

– Ну, если ты не против, – Ярослав впервые за несколько дней искренне, тепло улыбнулся.

– Нет, конечно, – ответила она. – Но ведь ты же не можешь? Ты же не сможешь быть священником?

Ярослав вздохнул, слегка отвернувшись от Натальи.

– Посмотрим. Может, и смогу – есть ведь второбрачные попы. А может, и не смогу. Как Бог даст. Но вот что для меня точно невозможно, так это быть священником, зная, что где-то без меня растет мой сын. Или моя дочь.

Наталья ничего не ответила. Какое-то время они молчали вместе. Затем она спросила:

– А что ты мне хотел сказать?

– В смысле? – немного удивленно, как будто выйдя из ступора, переспросил Ярослав.

– Ну, ты же что-то хотел сказать, когда приехал?

– Ах, ты про это… Ну вот про жену, про развод…

– Только про это?

– Да… Все остальное… Все остальное уже неважно.

Наталья кивнула, и больше в ту их встречу вопросов не задавала.

Вечером следующего дня, как и было условлено, отец Ярослав позвонил благочинному.

– А, отец Ярослав! – услышал он голос Васильева. – Ну, как дела?

– Жена решила разводиться и со съемной квартиры собирается съезжать, так как квартиру снимает приход.

– Ясно, – коротко и удовлетворенно ответил благочинный. – А по… второму вопросу?

– По второму вопросу все немного сложнее.

– То есть? – голос Васильева снова начал звучать, как ружейный затвор.

– Подробности я бы хотел рассказать не по телефону…

– Ну, смотри… – начал было, не дослушав, говорить Васильев.

– …рассказать Владыке, – договорил отец Ярослав.

– Вот так? – спросил благочинный.

– Так, наверное, будет правильно, – ответил Андрейко.

– Ну, смотри сам, – сказал благочинный. – Это все?

– Да.

– Ну, с Богом, до свиданья!

– До свидания!

* * *

– Видишь? – спросил епископ Евсевий благочинного, показывая ему на огромный чертеж, разложенный на столе в его кабинете. Огромный лист бумаги не умещался на столе, свешиваясь с него, как скатерть, поверх которой лежало несколько журналов и больших фотографий.

– Да, Владыко! – ответил отец Василий. Чертеж был большой, и он его, конечно, видел.

– Во-о-от, вот такой нам надо построить! – протяжно сказал архиерей, любовно поглаживая схему и в очередной раз беря в руки фотографии, чтобы вновь их рассмотреть. На снимках был запечатлен один из новых кафедральных соборов, построенных в Центральной России. Быть может, он и не отличался особым архитектурным изяществом, но Евсевию нравился. У этого собора было одно несомненное достоинство: по своей величине он занимал второе место после храма Христа Спасителя в Москве. Это очень нравилось архиерею, ибо строить он любил. И, естественно, строить что-то грандиозное ему было гораздо интереснее, чем что-то небольшое.