Владислав Солоницкий - Бенкендорф любит всех нас

• Название: Бенкендорф любит всех нас
• Автор: Владислав Солоницкий
• Жанр: Современные любовные романы

Было бы здорово, если бы каждый из нас мог обменивать годы своей жизни на любые желания. Но тогда подростки выменивали бы всякие глупости и едва доживали до совершеннолетия! Поэтому желания можно выменивать только по достижении 20 лет. Но как рассчитать, сколько мы проживем?! Ведь одним может быть дано сто лет, другим тридцать! Поэтому все люди будут жить до 50-ти. Но кто будет выносить справедливую цену желаниям?! – Вархуил Бенкендорф.

---

– Останься с женой, – ответил Фрэнк, толком не осознавая своего решения, так как на закрытых веках уже проецировался какой-то сон.

– Фрэнк, да я с радостью останусь. Да вот только как мне с ней быть? Другой раз мне кажется, она убьет меня ночью, и я не проснусь. Лилит знает обо всех моих изменах.

– Убьет – значит, любит. Мол, не достался ей – не доставайся же никому.

– Фрэнк, я жить хочу. Понимаешь меня? Да и сынишке не понравится навещать меня на старом кладбище, а мать свою в тюрьме.

– Тогда уходи. Иди к любимой, – изменил свое решение Фрэнк, летая где-то там в облаках в спутничестве множества прекрасных нимф.

– Но что подумают люди? – озадачился и схватился за голову Санни.

– Если люди начнут думать, – ненадолго оживился Фрэнк, замочив скорбное лицо, – я стану за них бескрайне рад.

– Вот что я делаю не так? Хоть вешайся. Откуда вообще взялась моя любимая?

– Да-да, давай, вини ее во всех своих грехах.

– Отставь сарказмы, Фрэнк. Мне плохо. Я серьезно.

– Если ты был таким же серьезным, когда давал клятву в алтаре, оставайся с женой.

– Ох, Фрэнк, я был серьезен. Я, мои намерения, Лилит, сынишка, сидевший на тот момент в ее животе – всё это было серьезно и по-настоящему.

– Тогда просто останься с женой и мучайся до конца своих дней, – подытожил наш герой, уже почти уснув: его голова вот-вот должна была скатиться с опоры в виде руки и упасть на стойку.

– Моя любимая меня совратила. Я не мог удержаться, Фрэнк…

– Потом совратила опять, потом опять, и так сотню раз? Ты грешник, Санни.

– А что мне оставалось? Я люблю ее!

– Ты давал обещание, Санни. Обещание – самое святое. Дал обещание, держи его. Не нарушай. Ты же мужчина! У мужчины всегда должны быть четкие регламентированные правила, сотворенные обещаниями. Мужчина всегда должен быть тверд. Понимаешь? Ты должен был быть ходячей эрекцией, Санни!

– Теперь-то поздно, Фрэнк. Я разрушен.

– Ты – нет. Жизнь твоя – вот, что разрушено.

– Не понял, – тряхнул головой Санни.

– Честно, сам не понял. Чушь какую-то смолол.

Фрэнк ненароком провел глазами по часам и встрепенулся. Четвертый час. Пора домой – высыпаться.

Таксист, коим пришлось побывать мне, последние пятьдесят минут поддерживал беспрерывную зрительную связь: держал на мушке своих глаз Фрэнка и его алко-компанию, чтобы никто из них не разрушил задуманные гениальные планы. Он был готов лично вывести из строя каждого, кто мог свести Фрэнка с дистанции, которая должна была привести парня прямиком в автомобиль. Таксист ждал. Объект наблюдения поднял пятую точку и шаткими шагами побрел к выходу. Время действовать.

Человек в песчаного цвета свитере (опять же я) поправил круглые солнцезащитные очки, приспустил картуз, наивно полагая, что пьяный Фрэнк в состоянии распознать его личность, и, опережая нашего героя, снося встречную полосу нетрезвых танцоров, направился к автомобилю.

– Такси! – закричал я, как только показалось зыбкое тело, вывалившееся из бара. Но так как ни Фрэнк, ни Санни не услышали мой пригласительный позыв, я сделал пару скачкообразных шагов в их сторону и прокричал снова: – Такси! Недорого! Не выспаться к завтра – окажется в разы дороже!

– О! По нашу душу, – заулыбался Санни. – Знаю этого таксиста – это он познакомил меня с моей любимой. Человек-судьботворец! – воскликнул он. – Такой не только привезет домой, но и спать уложит.

– Сделает то, что я пытаюсь осуществить последние шестьдесят минут? Пока не выдаст скидочную карту, никуда не поеду.

– Довезу вас бесплатно, – встрял я. – Вы тысячные клиенты.

– Другой разговор, – икнул Фрэнк, и два тяжелых мешка погрузились на заднее сиденье желтого авто.

Где-то вдалеке хлыстали молнии, а через двадцать секунд доходил глуховатый раскат, – обычное дело в сыром и дождливом Цайтгарденбурге. Оттого здешний промозгший воздух так сильно раздражал меня – на тот момент он нервировал еще сильнее, так как мешал комбинации, воплощенной моим гением на карте маленького городишко.

– Хороший ты водила, – с заднего сиденья вякал Санни.

– Вы меня с кем-то путаете, мистер, – ответил я, ниже приспустив козырек картуза.

– Нет же. Я точно помню твой ангельский склад: плечи, шея…

– Вас куда? – спросил я, эффектно выражая свою безучастность в прошлом занудливого итальянца.

– Эх, ты… создание черти-чего… вези меня на Братский бульвар. Вспомни, как это было три года назад. Выкинь под надпиленной хвоей – оттуда сам дойду.

– Как скажете, – проворчал я и, крутя баранку рулевого колеса, помчал на Братский бульвар, а уже оттуда, сбавив ход, покатил на средний мост через безымянную реку. Скорость едва доходила до тридцати километров в час.

– Что-то должно произойти? Звездопад? – спросил Фрэнк, приметив мои частые подглядывания на запястье, где находились мои верные часы.

– Да, именно звездопад, – проговорил я, продолжая засекать время.

Конечно, ни о каком звездопаде речь не шла. Всё было, куда ярче – моя комбинация должна была сотворить вспышку ярче сотен солнц. К этому я и подводил обстоятельства, скрепленные моим наручным механизмом.

– Что ж, поглядим, – говорил он, впадая в транс сна.

– Ты-то гляди, – тревожил я, – не спи. Тебе-то и нужно глядеть. Вот уже скоро. Потерпи.

– Не проще ли ограбить меня, когда я усну? Остановишь колымагу, разденешь меня со своей шайкой и сбросишь в реку.

Ну вот как после этого не любить Фрэнка? Я его обожаю.

– Нет же, гляди в окно. Можешь считать до сорока шести. Отмеряй, как секундная стрелка.

Фрэнк начал отсчитывать вслух. Немногим это действовало, как пусть в сон (то же, что и считать овец), но парень держался и даже, как то было задумано, смотрел в окно. Мы въезжали на мост.

– Что она здесь делает? – озадачился наш герой, не досчитав пяти оставшихся секунд.

– Вы о ком? Звездопада нет – я ошибся.

– Останови, – скомандовал тот. – Это Ева. Моя знакомая. Стоит на мосту. Мерзнет.

– Воля ваша, уважаемый пассажир. Так или иначе, поездка была бесплатной.

Таксист высадил нашего героя и поспешил на набережную, в привычное место, откуда наиболее удобно наблюдать за нашей парочкой.

– Ева? В том же месте, не в то же время? Что вы тут делаете?

К счастью, – впрочем, по задумке, – оба героя были достаточно выпившими. Оставалось, чтобы их тела соприкоснулись, и произошло замыкание. Они должны ярко гореть.

– Не думала встретить вас здесь, Фрэнк. Вы как всегда появляетесь в самый неподходящий момент, – прокомментировала она и окунулась во встречный ветер, чтобы наш парень вновь оказался позади. Думаете, в этом какой-то зловещий замысел? Нет. Просто девушка крайне недоверчива к прямым взглядам.

– Что ж, было такое разок – в день моего рождения. Шел серьезнейший футбольный матч – отец разрывался от несовместимых чувств: смотреть футбол или поехать к жене и новоиспеченному сыну.

– Где же вы были раньше, Фрэнк? – спросила Ева, как только парень перемахнул через бордюр, отделявший полосы автомобильного движения от тротуара.

– Всегда был в одном и том же месте – в болоте левого Цайтгарденбурга.

– Тогда где была я?

– Отец его знает… или мать… Они ж еще живы?

– Всё, что изображено на моих полотнах, живо и будет жить.

– Хм.

– Так где была я? – вновь потребовала ответа она.

– Рисовала? – расставил руки Фрэнк, раскачиваясь вне зоны видимости девушки, слева от нее.

– Я была везде, но не там, где нужно, – ответила она.

– И где же было нужно? – прищурился он.

– Всё, отстань, – проворчала Ева ни с того ни с сего и разом скукожила прошлые мысли.

Должен заметить, как грациозно виляла из стороны в сторону обоюдная циничность: как ловко собеседники подбирали культурные конструкции, везде вставляя приятное «Вы», и как лихо простреливали выхлопы, срывающие маски и открывающие настоящие лица. И за это я тоже люблю людей. Обожаю эти людские игры.

– День рождения не задался? – сочувственно заметил Фрэнк.

– Он был не самым лучшим, – ответила Ева.

– Тебе действительно интересно, как провел свой праздник я?! – удивился парень, наиграв небольшую сценку.

– Ах да: как прошел твой день рождения?

– Он не прошел – он пробежал. Словно стадо гиппопотамов гналось за мной весь вечер. Сейчас бы прилечь.

– Иди домой, – подсказала Ева.

– Как же ты? – с долей заботы поинтересовался Фрэнк.

– Останусь, – ответила она. – Моё место здесь. Я тут учусь летать. – Она вновь провела по волосам, которые, подхватываемые потоками ветра, вились, как флаг на флагштоке.

– Идем со мной? – предложил Фрэнк, недолго думая.

– Идем, – ответила она, подумав ровно столько же.

Холодное утро. Видимо, кто-то по-пьяному задел рубильник электрического обогревателя в доме прошедшей ночью. И теперь восемь градусов выше Цельсия, что флуктуировали за тонкими окнами, холодом передались в атмосферу дома. Но не в спальню – не на кровать – не под одеяло, под которым, обнявшись и скрючившись, крепко спали Фрэнк и Ева.