Наталья Богранд - Сказки бабушки Параски. Ярмарка в Крутоярах

• Название: Сказки бабушки Параски. Ярмарка в Крутоярах
• Автор: Наталья Богранд
• Жанр: Поэзия

События сказок бабушки Параски разворачиваются во второй половине 19 века и описывают один календарный год из жизни жителей маленького городка Посад. «Ярмарка в крутоярах» – это первая сказка из цикла, знакомящая читателя с героями и описывающая их приключения во время путешествия на ярмарку…

---

И лишились вмиг бород.

Савел: Как курчат нас осмолили!

Диколоном сверх полили —

Хороши, как женихи,

Дурачины от сохи!

Протас: Да, два олуха небесных!

В городу искали честных,

Только в данной местности

Не способны к честности.

Денег нет, а впечатленье —

Выплата за исцеленье.

Сколь хитрюг тут обитает!

Савел: Зла на оных не хватает!

Как с деньгой ты, все тут вьются,

А теперь, поди, смеются.

Однако посадцы и не думали смеяться над незадачливыми селянами, а если и смеялись, то незлобиво. Ведь они также любили позубоскалить и друг над другом, причём с самым невинным видом и даже с некоторым сочувствием.

Доставалось и горожанам попавшим впросак или в какое-то щекотливое положение, причём частенько из-за болтливости собственных жён, и даже уже известным нам вдовушкам Марефе и Евлохе по причине их нестандартных фигур. Бедные вдовы за всю свою жизнь уже столько наслушались показного сочувствия и нелесных эпитетов, регулярно доходивших до них благодаря словоохотливости подруг, что уже и обижаться перестали на насмешки и сомнительные комплименты.

Дело в том, что Евлоха страдала излишней худобой, а Марефа – чрезмерной тучностью, и так как подруги были практически неразлучны, то контрастность телосложений особенно резко бросалась в глаза, о чём любили позубоскалить все местные мужчины, мысленно раздевая и сравнивая подруг. Что и говорить, полнота одной и худощавость другой являлась притчей во языцех на Посаде, породив массу шутливых поговорок: «Глянь, вдовица со вдовицей – как клубок с вязальной спицей!» или: «Во, мешалка и горшок, катышок и черешок!». Навязчивое сопереживание совсем не радовало бедных вдовушек, заставляя думать, что они не такие, как все, однако ломать многолетнюю дружбу подруги не собирались! Но больше от всеобщего «сочувствия» страдала всё-таки Евлоха ввиду того, что её чрезмерно хрупкая, почти невесомая худощавость расценивалась согражданами как некий физический недостаток сравнимый с уродством. Так, например, печник Кочуб, разговаривая со знакомым из Повельи, пытался сосватать ему Евлоху, однако, когда сват показал предлагаемую невесту, интереса у жениха не возникло, и во время последующей пирушки приятели основательно повеселились.

Приятель: Эта что ль, белявая?

До чего ж костлявая!

Кочуб: Ну, худа.

Приятель: Тоща, как спица!

Кочуб: На мощах не сладко спится?

Сны голодные что ль снятся?

Можно местом поменяться,

Самому чтоб снизу лечь.

Приятель: Друг, мечтаний не калечь!

Неуместно замечанье.

Где любовь, когда бренчанье:

Будь хоть сверху, хоть внизу,

Грохот, будто на возу

Скобяной товар нагружен.

Не прельщает вид наружен.

Обнадёжили Петрушку,

Пригласивши на пирушку.

Тот готовился, не ел —

Помереть вперёд успел.

Кочуб: Да уж вижу: рад мощам,

Как собака кислым щам!

Приятель: При такой худо́блости

Выпуклые области

У неё – как вмятины.

От такой поснятины

Не подавишься слюной.

А чтоб взять её женой —

Это надобно решиться!

Без рыбёшки – не ушица,

Как и женщина без форм.

Нарушенье внешних норм!

И бывший моряк Коца тоже частенько сокрушался о сухощавости данной сударыни, беседуя с женой Мала́фьей, довольно соблазнительной особой. Так же моряк весьма скептически, но с сочувствием обсуждал желание вдовушек обрести мужей в новом браке.

Малафья: Вся иссохлась, вот бедняжка!

Коца: Не конфетка, не вкусняшка!

Внешний вид готический

Мало эротический.

Оттого не вижу шанса.

Взять эпоху Ренессанса:

Те великие холсты,

Те полотна. Как чисты,

Как раскормлены натуры,

Хоть в картине, хоть скульптуры!

Что за прелесть в каждой даме!

С грудью, с формами, с задами…

Однако расплывшиеся формы Марефы у такого великого критика и ценителя женской красоты, каким считал себя Коца, также не вызывали восхищения, ибо он считал их «переизбыточными».

Коца: Ну а энту взять женой —

Кто согласен спать с копной?

Разве только на копне!

Так, случись, столкнуться мне…

Малафья: Я тебе щас так столкнусь!

Ишь с каким подходцем гусь!

У Коцы была привычка называть жену всякими звучными именами. Посадцы дивились такому обстоятельству, а Малафья привыкла и не обижалась.

Коца: Дорогая Лорелея,

Для меня ты всех милее

Прочих – толстых и худых,

В возрасте и молодых.

Так как обе вдовицы приятельствовали с Кульбачихой, дед был осведомлён обо всех перипетиях их жизни и тайных мечтаниях более, чем положено знать постороннему лицу, однако и он не очень-то верил, что при таких своеобразно-отличительных достоинствах бабке когда-нибудь удастся пристроить подружек замуж. Такое неверие раздражало Кульбачиху, и она начинала выговаривать деду, что он ничего не смыслит в женской красоте: «Чё б ты, старый, понимал? Ты б меня не донимал! Капиталей есть у вдов! Этот довод стопудов!». В ответ дед начинал иронизировать над бабкиными критериями привлекательности, сотрясаясь от смеха и кашля вперемешку, выплетая Бог знает что: «Что сказать о той-другой? Образ видится нагой и такое лепится, что кругом нелепица. В чём моя инспекция? Данная комплекция столь оригинальная, что мечта финальная не в ближайшей перспективе. Так что ты крутись ретиве!». Своими сомнениями дед как-то поделился с забежавшим к старикам Еросимом.

Кульбач: Тут у нас в достатке вдов

Мается по столь годов.

Бабка всё у них сидит,

В уши вдовушкам дудит,

Обещая новый брак.

Те в плену у ейных врак.

Обещаешь – так добудь!

Еросим: Мож пристроит как-нибудь.

Кульбач: Ну, нашла б хоть инородца,

Аль калеку, аль уродца.

Кульбачиха: Им такие не нужны.

Им наружности важны

И вообче обеспеченье.

Кульбач: Сами-то – не огорченье?

Взять хоть ту бабёнку то́щу —

Не возьмёшь рукой на ощупь.

А как с тучной закрутить?

Рук не хватит обхватить!

Кульбачиха: Не тебе же их хватать!

Так что нечего мечтать!

Кульбач: Там – сплошные плоскости,

Там – одне громоздкости.

Ту бы надо обстругать,

Той бы сала подстегать.

Но философически,

Всё в них специфически.

Крупом та внушительная,

Нравом – нерешительная.

А подружка, хоть тщедушна,

До мужчин неравнодушна.

Взгляд-то – ищущий и ждущий,

С тайной мыслью, как крадущий.

В данной ситуации

Нет ажиотации,

Чтоб подружками пленяться.

Еросим: Да, такие не приснятся!

Кульбач: А приснятся – страх, кошмар!

Кульбачиха: Ха, ваш брат-мужик – комар:

Присосётся – будь здоров!

Кульбач: Вновь поклёп на комаров!

Комарихи не сосут?

Их на выгонах пасут?

И даже уже известные нам кумовья Евлам и Сидорий, ничуть не озадаченные тем, что сами женаты отнюдь не на писаных красавицах, любили позубоскалить, причём смачно и с толком, обсуждая параметры фигур несчастных вдов.

Сидорий: Таковой была рождённой

Полноты непревзойдённой.

Та худее вон на сколь,

Раздери её куколь!

Евлам: Очень уплощённая,

Как неоснащённая

Женской принадлежностью,

Что с призывной нежностью

Так и колыхается.

Энта – задыхается

От чрезмерности огромной,

Но глядится очень скромной.

Сидорий: Да, невероятная —

Просто необъятная!

А подружка в тех порах —

Как тычинка – глянуть страх!

Евлам: Энта сверхдостаточная,

Ну а та – остаточная.

Сидорий: Дак, выходит, так, Евлам:

Не делили пополам,

Потому одной – ого,

А подруге – ничего!

Бог чуток перемудрил.

Как такими сотворил?

Евлам: Над мордашками трудился,

А потом распорядился

Подмастерьям долепить.

Тех лыдявых бы лупить

За такую лепку-шалость:

Той – с лихвой, а этой – малость.

Сидорий: Эти несуразности

Для разнообразности

Человеческой породы.

Божьи люди – не уроды!

При великой множести

В людях много схожести.

Ну а тут в обличии

Полное различие.

Красота не с образца

По велению Творца.

Евлам: Кто б за внешность их корил?

Бог такими сотворил.

Но однако для мужчины

Ни копёшки, ни хвощины

Интереса не имеют.

Сидорий: Значит вкус они имеют.

Сам мужик, хоть будь сморчком,

Лишь бы хвост торчал торчком.

Таковы были посадцы, умеющие и поиздеваться, и посочувствовать. Первое время Посад, как новое поселение, был освобождён от податей и повинностей, поэтому довольно быстро поднялся вровень с Пове́льей. Дед Кульбач частенько рассказывал соседским парням историю возникновения города.