Робин Хобб - Корабль судьбы

• Название: Корабль судьбы
• Автор: Робин Хобб
• Жанр: Боевое фэнтези
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-389-13347-1

Повелители Трех Стихий, гордые и прекрасные драконы возвращаются в мир. Вырвалась на свободу из векового заточения Тинталья, расправила мерцающие синевой крылья – и обнаружила, что она единственная из своего племени, парящая в небесах. Ведь морским змеям, чтобы превратиться в драконов, нужно подняться вверх по течению реки, к берегам, покрытым песком памяти, а путь туда преграждает отмель. Нет больше Старших, которые издревле помогали драконам и оберегали их коконы. Значит, ничего не остается, кроме как обратиться за помощью к «мгновенно живущим» – людям. Трилогия о живых кораблях переведена мастером художественного слова писательницей М. Семёновой, автором «Волкодава» и «Валькирии».

---

Роника так пристально наблюдала за безжизненно застывшей в кресле Сериллой, что едва заметила, как завершилось собрание. Торговец Двиккер, как и предполагалось, возглавил завершающую молитву, благодаря божество за то, что помогло им всем выжить, и испрашивая сил для дальнейшей борьбы и работы. В голосах, вторивших ему, определенно звучало больше доброй уверенности, чем когда те же самые люди молились в начале собрания. «Добрый знак», – подумалось Ронике. Вообще все, что случилось здесь нынешним вечером, было во благо. Во благо Удачного.

Госпожа Подруга Серилла наконец направилась к выходу. Но не с торговцем Друром, нет – она опиралась на руку Роэда Керна. Рослый смуглолицый красавец свирепо и гордо оглядывался по сторонам, ведя ее к выходу, и не одна только Роника оглянулась им вслед. Ей вдруг пришло на ум, что эти двое выглядят поистине женихом и невестой, идущими к алтарю. И это тоже было бы хорошо, если бы не выражение тоскливого беспокойства на лице «новобрачной». Неужели Роэд пытался принудить ее к чему-либо силой?

Жизнь давно выбила из Роники охоту совершать опрометчивые поступки. Поэтому она не побежала следом и не стала напрашиваться с ними в карету, хотя ей страсть как хотелось узнать, о чем эти двое станут говорить по дороге. И ко всему прочему, ее здорово угнетала мысль о дороге домой, вернее, в дом Давада. О долгой и наверняка опасной дороге сквозь стылую осеннюю ночь. Роника зябко закуталась в шаль Дорилл. Одинокого ночного путника нынче подстерегали опасности, о которых Удачный от века слыхом не слыхивал. Что ж! Как гласила старинная поговорка, «чему быть – того не миновать». Так что чем меньше она здесь будет рассиживаться, тем скорее прибудет домой. Если повезет, конечно.

Снаружи дул ветер. Несильный, но очень холодный и пробирающий до костей. Другие семейства забирались в кареты или повозки. Или шли пешком, но далеко не поодиночке, и у каждого мужчины была при себе, по крайней мере, надежная трость. У Роники недостало ума захватить с собой ни фонаря, ни даже палки. «Старая дура», – сказала она себе и стала спускаться вниз по ступеням. И вот там, внизу, из густой тени выступил мужчина и легонько тронул ее за локоть. Роника от неожиданности так и подпрыгнула.

– Прошу прощения, – смутился Грэйг Тенира. – Я совсем не хотел напугать тебя. Я, в общем-то, имел в виду тебя проводить, чтобы никто не обидел.

Роника обессиленно рассмеялась.

– Спасибо за заботу, Грэйг, – сказала она. – У меня, впрочем, больше нет безопасного дома, чтобы вернуться туда. И ни кареты, ни коляски – лишь вот эти старые ноги. Я сейчас живу в доме Давада, поскольку мой собственный разграблен и осквернен. Между прочим, живя там, я постаралась отследить разные сделки Давада с «новыми купчиками». И думается, нашла несколько очень интересных свидетельств. Жалко, что Подруга Серилла не захотела меня выслушать, когда я к ней с этим пришла. Не то она уже поняла бы, что Давад Рестар никогда не был предателем! И что сама я отнюдь не изменница.

Эти слова вырвались у Роники сами собой, она прикусила язык, но слишком поздно. По счастью, Грэйг выслушал ее со всей серьезностью, даже кивнул. Потом ответил:

– Мало ли что Подруга не пожелала к тебе прислушаться. Не бери в голову! И я, и кое-кто еще готовы очень внимательно изучить все то, что ты разыскала. Сказать по правде, я очень сомневался в верности Давада. Но семью Вестритов я никогда ни в какой измене не подозревал. Несмотря даже на то, что вы связались с работорговлей.

Ронике пришлось склонить голову перед правдой, хоть и была эта правда очень горька. Пусть и не по ее воле – но семейный живой корабль стал-таки невольничьим. Отчего и пострадал. Угодил в плен к пиратам. Она подумала и сказала:

– Я рада буду показать бумаги Давада тебе и другим, кто заинтересуется. Еще до меня дошел слух, что Мингслей сделал от имени «новых купчиков» какие-то предложения. Он, знаешь ли, долго имел дело с Давадом. Вот я и гадаю: не пытается ли он, скажем так, подкупить старинные семьи, чтобы они приняли его точку зрения?

– Обязательно посмотрю найденные тобой записи, – повторил Грэйг. – Но прости, сейчас моя первейшая обязанность – доставить тебя в целости и сохранности домой, где бы ты теперь ни жила. Кареты у меня, правда, нет, но мой конь достаточно силен, чтобы увезти двоих. Если ты, конечно, не возражаешь прокатиться со мной.

– Спасибо, – сказала Роника. – Но… почему?

– Что – почему? – удивился Грэйг.

– А вот что. – Роника заговорила со всей прямотой пожилой женщины, которой нет более дела до всяких там тонкостей великосветского обхождения. – Не возьму в толк, почему ты так стараешься ради меня, Грэйг? Моя дочь Альтия отвергла твое ухаживание. Мое доброе имя в городе смешали с дерьмом. Ты ведь рискуешь собственной репутацией, поддерживая меня. Зачем было настаивать на рассмотрении обстоятельств смерти Давада? Что движет тобой, Грэйг, расскажи мне?

Он опустил голову и постоял так. Потом выпрямился, и ближний фонарь озарил его профиль, зажигая огнем синие глаза. Грэйг горько улыбнулся, и Роника спросила себя, каким это образом ее безумная дочь могла не принять в свое сердце такого чудного парня.

– Прямой вопрос, – сказал Грэйг, – заслуживает столь же прямого ответа. Видишь ли, я сам считаю себя до некоторой степени виновным и в смерти Давада, и в том, что случилось той ночью с тобой, Кефрией и детьми. Нет, я ничего дурного не совершил… просто кое-что проморгал и не все сделал, что мог. А что касается Альтии… – тут он вдруг усмехнулся, – что касается Альтии, то я, в общем-то, еще не пошел на попятный. Я, понимаешь, не из тех, кто так просто сдается. И вот я подумал: а может, лучший путь к ее сердцу – это пара-тройка любезностей в отношении ее матушки? – И Грэйг откровенно расхохотался. – Са свидетель, все остальное я уже перепробовал! И решил, что, если ты замолвишь за меня словечко, может, тут-то потайной замо́к и откроется? Идем, Роника. Мой конь стоит во-он там…

Глава 7 Корабль-дракон

Уинтроу плавал в тишине и темноте, наслаждаясь безопасным уединением, точно младенец в материнской утробе. Окружающий мир не существовал для него, он осознавал лишь собственную плоть. Тело пребывало далеко не в полном порядке, оно требовало приложения усилий, и Уинтроу трудился над ним, как когда-то – над цветными стеклышками для витража. С той только разницей, что сейчас речь шла не о сотворении чего-то нового, а скорей о починке. Тем не менее работа доставляла ему тихое удовлетворение. Она даже чем-то напоминала игру в кубики, которой он предавался когда-то, когда был совсем мал. Задачи, стоявшие перед ним теперь, казались совсем простыми и даже очевидными и вдобавок не блистали разнообразием. На самом деле он занимался тем, что приказывал своему телу со всей быстротой делать то, что оно постепенно сделало бы и так; его осознанная воля подстегивала и направляла работу. Все остальное ускользало от сознания как неважное. Душа была слишком занята восстановлением животной оболочки, в которой ей выпало обитать. Ощущения были примерно те же, что испытываешь, когда сидишь у огня в уютной маленькой комнате и занимаешься любимым рукоделием, слушая в четверть уха, как ревет за стенами свирепая буря.

Хватит, проворчала наконец драконица.

Голос звучал раздраженно, и Уинтроу съежился еще плотнее, беззвучно взмолившись:

«Но я еще не закончил!»

Хватит, я говорю. Остальное исцелится само – если ты будешь как следует кормить свое тело и время от времени напоминать ему о работе. И так уже я слишком долго ждала. Зато теперь ты окреп в достаточной мере, чтобы мы все трое сумели разобраться, понять и принять, чем же мы на самом деле являемся. Ибо нам без этого не обойтись!

Уинтроу показалось, будто огромная лапа подхватила его и подбросила высоко в воздух. И, как перепуганный кот, он размахивал руками и ногами в полете, силясь хоть за что-нибудь зацепиться.

И зацепился-таки.

За Проказницу.

«Уинтроу!..»

Это был не столько вскрик радости, улавливаемый обычным слухом, сколько пульсирующий толчок восстановившейся связи. Они заново ощутили друг друга, и стали духовно едины, и в этом единении оба обрели утраченную полноту. Она опять была с ним, она волновалась и переживала, она вместе с ним обоняла, осязала и воспринимала вкус при посредстве его органов чувств. Она ощущала его боль и страдала его страданием. Она вмиг постигла все его мысли и…

Когда человеку снится падение в пропасть, он всегда успевает проснуться прежде, чем долетит до дна. Но не в этот раз. Уинтроу очнулся, и это-то пробуждение стало ударом о дно. Волна преданности и любви, которую устремила к нему Проказница, натолкнулась на его мучительное знание – новооткрытое знание о том, что она собой представляла. Его мысли были зеркалом, в котором она должна была увидеть собственное лицо… лицо трупа. Стоит ей заглянуть в это зеркало – и она больше не сможет отвести глаз. Так и случилось. И Уинтроу угодил вместе с ней в ту же ловушку. И вместе с ней стал погружаться все глубже в бездну отчаяния.