Ирина Кир - Орден Ранункулюс

• Название: Орден Ранункулюс
• Автор: Ирина Кир
• Жанр: Русское современное

Зародившаяся в начале восьмидесятых годов XX века дружба трех подростков перенесет читателя в недавнее прошлое и рассмешит до слез. Пронесенные через годы отношения также вызовут слезу и желание кое-что переосмыслить в своей жизни… однако это произойдет не скоро, а пока неунывающие друзья приглашают всех желающих на археологические раскопки в Крым. Ребята одержимы идеей найти клад, и он действительно обнаружится. Только тридцать лет спустя. Что это за находка и для чего послана?

---

– Нет.

– Значит, все это ерунда! Никакое это не состояние! И кожа не сайгака! Кто этому Рашидовичу сайгаков позволит убивать? Ты еще скажи динозавра!

Рауль еще больше обиделся и дальше с расспросами не приставал.

Вечером того же дня Раман и Петр, уже вдвоем, сидели в семьдесят девятой квартире и играли в переводного дурака.

– Слушай, Глинский, – Ромка пошел с шестерки крестей, – а как ты догадался так четко ответить Рульке?

– Да это не я, – ответил друг и совершенно недружественно перевел на Рому шестерку червей. – Это батя…

– Ну ты, остров Жапонез, поджидал меня со своей шестеркой, – пробурчал приятель и забрал обе карты себе. – А дядя Коля тут при чем?

– Да было дело. – Петька положил на стол восьмерку. – Ты же знаешь, батя ведь слышит, что в механизме не так. Вот однажды его и спрашивает один мужик: «Как ты, Колюня, это делаешь?» А тот отвечает: «Ты водку любишь? А как это?» Бито! Ну, давай, давай мне в обратку свои шестерки, изоморфия!

***

Не знаю почему, но к еде в моей семье относились пренебрежительно. Мама почти не ела. Худющая – почти дистрофик. Но красивая. До сих пор такая. Готовить, соответственно, не умела. Отец к пище был равнодушен и ел что дают. Порой даже не смотрел в тарелку, закрывшись книгой или журналом. Всех нас кормила папина сестра, которая ему вовсе не сестра… но он к ней относился как к сестре… короче, не про нее сейчас речь – у плиты стояла Валентина Николаевна. Все ее звали Колавна. То, что готовила тетка, называлось кормом. Много, питательно и никакого вкуса. Я не голодал, хотя удовольствия от еды дома почти никогда не получал. Почему почти? Потому что к нам приходили гости!

Какой же это был для меня праздник! Отец антиквар – полуподпольная профессия! Так что случайные люди в дом не попадали и для них, дня за два до даты, в кулинарии ресторана «Прага» заказывались салаты, горячее и закуски. Вытаскивались деликатесы. Родители почему-то считали, то я так же безразличен к еде, как и они. И даже когда, узнав о приходе гостей, я пускался пляс – они трактовали это по-своему. Дело в том, что с младых ногтей из меня лепили продолжателя отцовского дела, то есть эрудита, интеллигента, человека, разбирающегося в искусстве. А каким образом я мог им стать в обыкновенных Черемушках с «пьяной лавочкой» под боком? Только через общение с соответствующими личностями – друзьями моих родителей! И они приходили в наш дом: коллекционеры, искусствоведы, библиофилы, всех не упомнишь… Вели застольные разговоры о возвышенном, а я, с куском колбасы за щекой, на этих диспутах присутствовал. И родители с умилением смотрели на мое счастливое лицо – думали, что я радуюсь общению. Как бы не так! Во вкус этих бесед я, конечно, вошел, но значительно позже. Однако… существовал один гость, который затмевал собой все котлеты по-киевски, финские сервелаты и салаты «оливье». Его прихода я ждал с придыханием. Звали того человека Арнольд Иванович Сухарев.

По профессии Арнольд Иванович был археологом. Действующим. Еще он читал лекции и вел кружок юного археолога в Музее Востока. Не существовало темы, в которой он так или иначе не разбирался. «Я археолог, – говорил Арнольд Иванович, – а следовательно, должен иметь понятие о строительстве, фортификации, военном деле, сельском хозяйстве, торговле, металлургии, метеорологии, астрономии, астрологии. Я обязан представлять мифологию, религию, социологию, географию, не говоря уже об истории, топографии, картографии – это мой хлеб». Походный быт научил Арнольда добывать еду, разводить под дождем костер, экономить воду, ориентироваться в облаках на случай непогоды, накладывать жгуты и шины, прижигать раны, делать «сухую баню» – это когда собираются камни, на них ставится шалаш или палатка, внутри разводится костер и после того, как огонь почти погас, очаг окатывается водой. С раскаленных камней поднимается пар, и внутри можно мыться в любую погоду. Вот чьи рассказы я мог слушать до бесконечности! К тому же, по моему внутреннему ощущению, археолог Сухарев был вовсе не гробокопателем, как он шутя себя называл, а прекрасным актером и декламатором.

– Бескрайние степные просторы простираются с запада на восток, с севера на запад, и все они принадлежат моему племени – племени скифов, – вдохновенно начинал Арнольд Иванович.

После каждой экспедиции он приезжал к нам в гости (это был своеобразный ритуал) и докладывал о раскопках. Я каменел от восторга.

– Меня интересуют царские скифы – самое сильное из четырех скифских племен. Их владения начинаются вот здесь, – гость указывает на солнечное пятно на обоях, – охватывают Одесскую и Запорожскую области, – рука заходит на дверцу шкафа, – полностью покрывают Крым, – рук не хватает, и лектор перебегает в другую сторону, – а дальше уходят к Курску, Воронежу, Кубани и Ставрополю. Понятное дело, тогда не было никакого Воронежа, и реки именовались иначе, но оцените масштаб!

Я оценивал! Половина стены моей квартиры! И даже папа, который, в отличие от меня, знал, кто такие скифы, почтительно качал головой:

– Надо же, Арнольдий, я никогда об этом не думал…

Свое уважение друг к другу они выражали особым способом: отец, будучи старше археолога, называл его Арнольдием, но на «вы», а тот, в свою очередь, обращался к старшему товарищу по имени-отчеству, но на «ты».

– Выжженная степь… – продолжал Арнольдий, – и вдаль, к горизонту, уходят крытые кибитки, стада коров, табуны лошадей. Впереди, размытые жаркой дымкой, струятся копья воинов. Неужели мой народ решил покинуть эту землю? Нет! Конечно же нет! Это очередной военный поход на Восток! Кибитка – это дом, штаб, военная палатка, госпиталь, мастерская. В случае осады она переворачивается и становится лучшей защитой в степи, где и ворону не укрыться! В кибитках едут кузнецы и ремесленники, жрецы и врачеватели, портнихи и прачки, женщины и дети. Но не верьте мне! Не верьте! И впереди, в авангарде, и здесь, в арьергарде, – Арнольд указывает пальцем на стол, – едут воины! Поголовное ополчение! Включая женщин и детей. Те самые загадочные амазонки древнегреческого эпоса и есть скифские женщины-воительницы! С малолетства скифы учатся держать лук, обращаться с пикой, мечом, справляться с маленькими шелудивыми лошаденками! Ах, не торопитесь смеяться над этим смешными существами! Их убогость обманчива! Когда сицилиец или фессалиец выбивается уже из сил, спотыкается и пускает пену изо рта, скифская лошадка только разгоняется! Горе той армии, что столкнется со скифской конницей!

– Уж не они ли, Арнольдий, разнесли Ниневию? – спрашивает отец.

– Они, Юхан Захарович, они самые. В 612 году до нашей эры вместе с мидийским царем Киаксаром.

– А что это такое Ниневия? – спрашиваю я и нарываюсь на гневный отцовский взгляд.

– Неуч! Срамота! Ниневия – древняя столица Ассирийского государства! Наша с тобой историческая родина! В ней жили айсоры-ассирийцы!

– А где она тогда находится? – не унимаюсь я.

– Уже нигде, – миролюбиво отвечает Арнольд Иванович. – Юхан Захарович, не обижайся на ребенка. Он же не может знать, где находится государство, которого уже не существует. Кстати, приблизительно с того самого 612 года до нашей эры.

– Скажите, Арнольдий, – вмешивается мама, – а что, в этот раз вы нашли что-нибудь стоящее?

– Нашел! Целый скифский курган! Уникальное место!

– Курган – это горка такая? – влезаю я, и отец тягостно вздыхает – зря меня, видать, кормит.

– Горка, только погребальная, – отвечает археолог, – могильник, одним словом. Захоронение амазонок. Потрясающие красавицы! Сколько силы и женственности!

Мама морщится. Она не понимает, как трупы могут быть красивыми. Арнольдий замечает ее гримасу и объясняет:

– Красивы с археологической точки зрения. На амазонках бусы, золотые украшения, расшитые пояса. Рядом лежат зеркала, инкрустированные гребни, луки, колчаны со стрелами, ножи, дротики. Сразу представляешь себе эту женщину в полном облачении – высокую, длинноволосую, в бусах, сарафане и с натянутой тетивой в руках!

– А бусы красивые? – спрашивает мама.

– Не то слово! – радостно откликается Сухарев. – Да ты сама, Женечка, посмотри. Вот фотографии.

– Боже! Какая прелесть! Я тоже такие хочу! Арнольдий, а их можно… ну… купить, к примеру?

Лицо Арнольда Ивановича темнеет, и он становится невероятно серьезным:

– Дорогая моя, запомни это раз и навсегда – ничего, что находится на покойнике или принадлежит ему, ни в коем случае нельзя брать или, тем более, на себя надевать. Даже в мыслях нельзя себя в вещах покойного переставлять! И любой археолог тебе это подтвердит. Никогда! Запомни это.