Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север. Восхождение

• Название: Очень Крайний Север. Восхождение
• Автор: Валерий Лаврусь
• Жанр: Прочие приключения

Когда аспирант Юра Серов в марте 90-го по приглашению старшего брата Славы приехал на Север, он надеялся всего лишь пересидеть семейные проблемы. Но Север не отпустил его, задержав на долгие годы. Полевые работы, дружба, любовь, предательство, вещие сны. Только смерть брата подводит черту северной жизни. Но и тогда Север не отпускает Юрку и, спустя много лет, уводит в горы, где он вдруг встречает брата. Книга посвящена всем, кто гордо говорит: «Я жил и работал на Крайнем Севере!».

---

Юрка нехотя поднялся. Они вместе сдернули верёвку и пошли к палаткам. Колька шёл и рассказывал историю «про любовь».

– Любовь у тебя… Конечно, любовь! Только и она разная бывает. – Колька шёл своим чётким вымеренным шагом – этот его талант часто использовали на полевых работах, им мерили расстояния.

– Жил у нас в деревне дед Митрич. Местный Щукарь. Вечно попадал в разные истории. Раз поехал зимой в Тюмень к сыну, к Саньке. Погостил, а на обратной дороге решил выпить в аэропорту пива. Давно не пил. Выпил пару кружек – и в самолёт. Самолёт Ан-2, местные авиалинии. Взлетели, летят… и тут Митричу в туалет приспичило, по-малому… Идёт он в кабину к пилотам, стучится, второй пилот открывает, спрашивает: «Тебе чего, дед?» А Митрич: «В туалет бы, сынки…» Пилот посмотрел на него, улыбнулся хитро, подмигнул и говорит: «Ссы в штаны, дед – нет в кукурузнике туалетов», – и закрыл дверь. Митрич постоял-постоял и пошёл на место. «Потом, – рассказывает, – сижу… ага, а мочи уже нет терпеть-то… и начал, значит, потихоньку себе в штаны пускать… А штаны, мол, «ватны, толсты, не промокат снаружи, а снутри впитыват». В общем, справил нужду. Хорошо ему стало, и в штанах тепло. А тут и прилетели. Пока с районного центра в неотапливаемом автобусе доехал, штаны промёрзли и колом встали. Пришёл он домой, а Дуси, жены его, нет. Штаны снял и от греха на печку закинул, чтобы Дуся, значит, не ругалась. Сидит без штанов, чай пьёт. Тут Дуся от соседки вернулась, и носом… носом: «Чо это у нас, старый чёрт, ссаньём вонят?» А Митрич таким тонким голоском: «Енто откудова, Дусечка? Чать в доме маленьких-то нету». «Да я – говорит, – чую, что маленьких-то нет – пахнет-то, как от старого кобеля!» И на печку шасть, нашла Митричевы штаны и давай его ими охаживать. Потом бросила и говорит: «Чёрт с тобой! Надоел. Живи, как хошь, а я к Саньке уехала!» Деньги собрала, оделась и ушла, хлопнув дверью. А Митрич обрадовался, положил опять штаны на печку, достал заначку – бутылку самогона, – налил, выпил, закурил и говорит: «Ну и хрен с тобой, дура старая! Сама надоела!» И ещё налил.

Загулял Митрич. По-чёрному загулял. Сначала всё в доме выпил, потом с друганами все деньги из заначки пропил. Неделю гулял. Через неделю пить стало нечего, денег нет, друганов тоже…

Лежит Митрич в нетопленой избе под одеялом, с похмелья помирает. А на дворе скотина ревёт. Корова не доена, не кормлена. Овцы голодные – все плетни погрызли.

И тут распахивается дверь, врывается жена и с кулаками: «Ты чего, мать твою суку, устроил, гад фашистский, а?! Решил мне хозяйство угробить, ага?! Убью!»

А Митрич потом вспоминал: «Лежу я, слухаю её – а у самого слёзы текут: Дусечка моя любима приехала…»

С того майского дня Юрка с Николаем сдружились. Юрка не особо распространялся о личных делах в коллективе, а с Колгановым он мог вволю наговориться, и часто бывал у того в гостях. Познакомился и с Варей, и с его сыном Сашкой. Они – младшие Серовы и Колгановы – потом даже «породнились», «поженив» домашних питомцев. Свели серовского кота Василия с колгановской Мусей. И котят потом вместе раздавали. Но это было уже позже, когда Юрка привёз в Северный семью.

К середине 90-х Николая назначили начальником партии. Партия была в кризисе, Колька хотел её вытянуть, но руководство «подставило» его. То ли у Колганова деньги какие-то пропали, которых и так не наблюдалось, то ли ещё что-то стряслось – в общем: беда. И Колька, махнув на всё рукой, запил не хуже того Митрича. Потом выкарабкался, но запал прошёл. В поля ездить перестал, историй не рассказывал. Время от времени происходила в нём реанимация того, прежнего Кольки Колганова, и тогда в партии его можно было найти по громкому дружному хохоту. Но чаще это было связано с выпивкой…

В 96-м Юрка из партии ушёл. С Николаем они стали видеться реже. А в 98-м, когда из партии ушёл Славка, отношения братьев с Колгановыми практически прекратились.

Последний раз Юрка видел его на прощании со Славкой в январе 2003-го.

***

– Пошли мы с батей рыбу ловить. Понятное дело, что сетку ставили. От деревни отходить далеко не хотелось, но тогда нужно было всю ночь сеть сторожить. Желающих-то стырить сетку – до хрена кругом! И тогда, чтобы не торчать всю ночь возле реки, батя придумал поставить чучело. Обычное чучело: крест-накрест палки, шляпа, куфайка, даже штаны… Сетку поставили и ушли.

Приходим рано утром – сетки нет! Чучело, конечно, на месте. Батя покрутился-покрутился, поискал – нет сетки! Взял он весло, подошёл к чучелу и как даст по нему со всего замаха. Чучело повалилось, а батя ему и говорит: «Херовый из тебя сторож, ага!» Бросил весло и ушёл.

Колька достал сигарету, долго её мял, потупив голову, потом подкурил и, сделав несколько затяжек, подытожил:

– Давно у бати на могилке не был… Надо съездить.

Рассказ второй. В ответе за тех кого приручили…

«Таркосаленефтегаз» выходило на Восточно-Таркосалинское месторождение. Чтобы понимать, в каком состоянии оно находится и как там «не нагадить сверх меры», предприятие заказало аэрокосмогеологам экологический аудит. Это только в жёлтой прессе пишут, что нефтяники и газовики бессмысленно убивают природу и изводят коренное население ради многомиллионных сверхприбылей. На самом деле даже в самые тяжёлые годы, вначале 90-х, нефтегазодобывающие предприятия пытались, по мере возможности, сохранять природные ландшафты и тратили на это немалые деньги, заказывая работы экологам. Хотя, и «гадили» тоже, чего скрывать?

На основе космических снимков космогеологи оперативно отстроили основу аудита – ландшафтную карту. Но карта без наземных измерений – как теория без практики. Нужно на месте и зверушек посчитать, и травки; посмотреть, как ведёт себя мерзлота; где и на какой глубине залегают грунтовые воды. В общем, нужны полевые работы. Нужны, так нужны! Восточно-Таркосалинское месторождение расположено в двухстах пятидесяти километрах к северо-востоку от Северного, в местах необжитых и пустынных. Единственным средством доставки полевой бригады туда был вертолёт. Не привыкать!

В десять утра шестого июня братья Серовы, Юрий Григорьевич Золевский и Игорь Вокарчук с полутонной груза выехали на «уазике» в аэропорт Северного – для вертолётной заброски. С Золевским был его старый пёс, Буран – белая лайка.

Погода стояла гадкая. Начало июня на Севере – переходный период: ни весна, ни лето… ни то, ни сё. На Севере вообще нет в привычном смысле ни весны, ни осени. Климат контрастный: сегодня снег, а завтра вдруг случится жара. Как один хант говорил: «Сначала пыл снек, потом дощ, потом шар, потом комар, потом пах! – снек пошёл». В такой «снек, дощ, шар» они и выезжали.

Мелкий гадкий дождь сыпал с самого утра.

Приехав на вертодром, они загрузили в вертушку шмотки: армейскую палатку с разделкой под печку, печку-буржуйку, пару зиловских аккумуляторов, комплект радиолокационной аппаратуры, мотобур со шнеками, пару ящиков с едой, четыре спальника, доски под спальники, лист плотного брезента под них же (и ещё кучу всякого, казалось бы – ненужного, но на самом деле такого необходимого барахла!) – и стали ждать вылета.

Ожидание – дело тоскливое. Когда вертолёт выпустят, никому неизвестно: ни вертолётчикам, ни диспетчерам. Сколько сидеть – непонятно! В общем-то, ложись и спи, но… На вертодроме всегда смертельно хочется курить. Если бы было можно, то хотелось не так бы… Но на стоянке вертолётов, даже спички в кармане запрещены, не то чтобы курить или, не дай бог, прикуривать!

Через пару часов маеты наконец-то дали отмашку. Полевики пожали руку партейному (именно так! не «партийному», а «партейному», общеупотребимый северный сленг) водителю Гришке Бевзенко, запрыгнули в вертолёт и приготовились к взлёту. Юрка жал аккуратно. За день до вылета он неудачно опёрся ладонью на горячий блин электроплиты, и теперь перебинтованная рука саднила, под бинтом во всю ладонь наливался волдырь.

Борттехник заглянул в салон, пересчитал по головам, махнул рукой и вернулся в кабину. Послышался гул двигателя и в иллюминаторе замелькали тени от лопастей. Вертолёт начал готовиться к полёту.

Интересно взлетают вертолёты из аэропорта. Обычно они, раскручивая лопасти, с лёгким наклоном, почти вертикально, взмывают в воздух и ложатся на курс. В аэропорту же вертолёт изображает приличный летательный аппарат: выполняет рулёжки, выезжает на взлётно-посадочную полосу, встаёт, ожидает разрешения на взлёт, потом… разбегается, отрывается и ещё некоторое время летит над взлётной полосой… И только после этого, свершив пару-тройку эволюций, набирает положенные 150—200 метров и ложится на курс. Чисто Ту-154, а не Ми-8!