Павел Манжос - Из песен рождаются звёзды – 1. Философская лирика

• Название: Из песен рождаются звёзды – 1. Философская лирика
• Автор: Павел Манжос
• Жанр: Поэзия

«Философская лирика» – два слова греческого происхождения, которые очень условно отражают суть того, что есть в этой книге. «Просто мысли» – хотел было предложить эти слова в качестве подзаголовка, но это отдает позёрством, а хочется поговорить с читателем на очень серьёзные темы искренне и без притворства. Сегодня накопилось слишком много штампованных, трафаретных рассуждений, мысль загнана, как дикий зверь, и единственное спасение для неё – прыжок за флажки – «жажда жизни сильней».

---

Бессмертие

Когда мы уходим —
Что остаётся от нас?
Неужели одни лишь могилы?
Неужели он так безысходен —
Тот божественный час,
Что познать не смогли мы?

Неужели и вправду:
На пока, не навек
Мы – на дереве слабые листья?
Ради бога, не надо:
Это низкий навет
На бессмертие истин!

Удивительность жизни!
Ты мудрей и всесильней смертей,
А в любви – превращений царица.
Вновь в руках меня стисни,
Брось в горнило страстей —
Всё должно повториться!

Пусть и радость, и горе,
Бренной жизни восход и закат
Возродятся, как Фениксов стая,
И в пьянящем задоре
Златоперстый Слепой Музыкант
Вновь симфонии выдаст блистанье!

И почую я снова
И красу, и безбрежность полей,
Рек чешуйные блёстки,
Соловьиное слово,
И курлычущий всхлип журавлей,
И предзимья наброски…
Мне не надо спасенья
Опавшей безлико листвы,

Мне не надо возврата,
Лишь бы ветер осенний
Нёс чистые лики весны
На кобылах крылатых.
Ивы! В плаче-печали
Не свисайте ветвями ко мне —
Ни к чему сожаленья,
Лишь бы ваше молчанье
Проникало в молчанье камней, —
Вы – моё обновленье!

(1989)

Благодарность

Спасибо, жизнь, за это тело,
За то, что случай выпал мне
В нём тосковать осиротело
О недоступной вышине.

Равно за благо и за худо
Прими признательность мою —
За это трепетное чудо —
Быть, удивляясь бытию, —

Как в неба синее бездонье,
В глаза любимой посмотреть,
Взойти над тьмой и пасть звездою,
И в вечность переплавить смерть.

Сквозь перевоплощенья терний
Пройдёт душа судьбы большак,
Но эта плоть – не луч вечерний
И на пути не лишний шаг.

Пусть наслаждениями скудно
Судьба питает пламень мой —
Мне дорога, как век, секунда
И, как небесный, свет земной.

(27 ноября 2012)

Большая перемена

Грязь прикинулась звёздной высью,
Дума чёрная – светлой мыслью,
За нарядность сошло нагое,
И представилась счастьем горе,

Показалась неволя раем,
Обозначилась тюря – чаем,
Там, где кривда, примстилась правда,
Записалась пером кувалда.

Притворилось коварство честью,
Тень наветная – доброй вестью,
Обернулась молвой базарность,
От похвал расцвела бездарность.

Что же с нами случилось, боже,
Если в зеркале уж – не то же,
А в мечтах завелась угрюмость,
Зреет старость и вянет юность?

В перемен роковой богеме
Затаился недобрый гений.
Стало ясно мне утром этим:
Мы себя, потеряв, не встретим…

(11 декабря 2010)

В гостях (Песенная переделка одноименного стихотворения Н. Жилкина – из предсмертного сборника стихов 1992 г.)

Я был в гостях. Встречал Рашид —
Пёс милый, в меру злится.
Церквушки маковка тепло
Над домом золотится.
Хозяин – славный старичок:
Душа горит-искрится.
Он всё твердил: «Запоминай,
Ничто не повторится.
Запоминай, запоминай,
Ничто не повторится!»

Как солнца луч его жена —
Светла её улыбка.
Ему для радости дана,
Как золотая рыбка.
А фотографий сколько здесь!
А время дальше мчится…
Запоминай, запоминай,
Ничто не повторится!

Подолгу смотрит на портрет
Своей супруги первой.
Глаза в слезах у старика:
Шалят больные нервы.
Она так рано умерла…
Ах, жизнь, ты не водица!
Запоминай, запоминай,
Ничто не повторится!

Здесь чёрный Шива в книжной мгле,
Иконы, статуэтки.
Но не хватает на столе
Черёмуховой ветки.
Открыто в прошлое окно,
Скрипит мне половица:
«Запоминай, запоминай,
Ничто не повторится!»

(2007)

В Начале

Не верю я книге суровой
И хмурю над книгой бровь:
В Начале было не Слово —
В Начале была Любовь.

Она создала все были
И небыли бытия,
Да дети реки забыли
Об истинности ручья.

И нам невдомёк, плечистым,
Спешащим за горизонт,
Что прежде ручьём пречистым
Бил шумно-великий Понт

(1985)

В поезде

Голос вагонов —
железный и жёсткий.
Тени и тени
как гулкие стены,
А за шлагбаумами —
перекрёстки,
А за обыденностью —
перемены.

Новое, светлое
ждёт поминутно —
Там, за разъездом ли,
за полустанком.
Словно к земле
уцелевшее судно,
Поезд летит
к огонькам и стоянкам.

Только бы истину,
самую суть бы,
Не растерять
в этом теле железном!
Грезят в вагонах
обычные судьбы
О необыденном,
о неизвестном.

Знойное поле
мечтает о снеге,
Долгая ночь —
о полуденном часе,
Рельсы дорог —
о стремительном беге,
Сердце – о счастье,
и только – о счастье.

Как отыскать
в мимолётности века
Только своё,
не миражное чудо?
Скоро ли ты,
долгожданная веха,
Где ожидание просто и мудро?

Мимо – деревья,
деревья, деревья,
Мимо – вагоны,
и станции – мимо.
Если бы,
неумолимое время,
Ты не стремилось
так неумолимо!

Вот бы на миг —
хоть на миг – заглянуть бы
В душу дороги,
да времени нету,
И остаются
обычными судьбы,
Переносясь
от заката к рассвету.

Цель без дороги —
 ответ без вопроса,
Брезжит за далью
пустынная даль же,
Катят и катят
стальные колёса,
Шепчут колеса:
«Что дальше?..
что дальше?..»

(1982)

В Пятигорске

«…В Пятигорске имелась целая группа влиятельных врагов Лермонтова во главе с генеральшей Мерлини. «Они действительно интриговали, пытались стравить с поэтом других офицеров (например, молодого Лисаневича). В конце концов, болезненно самолюбивого, комплексующего Мартынова завести удалось». («Аргументы недели», 12 июля 2012.) «С близкого расстояния выстрелил в сидящего на лошади поэта (потому такой угол проникновения пули через тело). После чего бросился к Глебову: «Выручай, была дуэль с Лермонтовым без секундантов. Я его убил!..»

Тамара ДАДИАНОВА, доктор философских наук, профессор филологических наук. Тайны Михаила Лермонтова. Республиканская газета «Южная Осетия» №128, 10 октября 2013 г.

Опять туман на сумрачном Бештау…
Уступы вековечные багря,
Холодная июньская заря
Прошлась росой по сонному каштану.

Но минул час – и нет уже тумана,
Лишь облака разорванно летят,
И небеса ожившие глядят
На пять голов земного великана.

Долины расплетённая корзина,
Эола арфа, трав зелёный плед…
Но дорог этот край невыразимо
Мне тем, что так любил его поэт.

Я снова здесь. Нелепая болезнь
Случайно привела меня к Железной,
Но жизнь его, как прерванная песнь,
Давно звала из сумеречной бездны.

Я рано был бедою ослеплён,
Я в детстве знал недетские печали,
Но вот он, клён – его встречавший клён,
Чьи ветви думы вечные качали!

Пора свои печали завершать:
Своя утрата – это ли утрата?
Я счастлив тем же воздухом дышать,
Которым он дышал и жил когда-то.

И для меня особый альпинизм —
Бродить по тропам в утреннюю пору,
Где он лечил проклятый ревматизм
Упрямым восхождением на гору.

И пусть твердят о нарушенье правил,
Мартынов-де был колкостью задет —
Он ничего на память не оставил,
Лишь пулю – ту и тот лишь – пистолет.

Убит… Ещё один. Нелепый случай —
Прибытие актёра на Кавказ?
Поэты гибнут смертью неминучей
От зависти преследующих глаз.

Но эта смерть – из тех, когда нельзя
Не думать об искусстве лицедеев.
Спектакль у них на славу удался:
Убит? Убит! Иначе, чем Рылеев.

Вот мостовая, знавшая его,
Вот домик, ставший маленьким музеем,
Мы на него отчаянно глазеем,
Не находя такого ничего.

Но там, внутри, он думал и творил
Большой роман о странном офицере,
Который, не мечтая о карьере,
Героем стал, хоть свет не покорил.

И то, что вечно, вовсе не старо:
Пусть этот миг не вечен под рукою,
Но белое невечное перо
Всё ищет встречи с вечною строкою…

(1983)

Вавилонская башня

Мы строили путь осиянный,
До неба добраться хотели,
Но стали чужими друг другу, —
Так сделал разгневанный Бог.
Понять мы не в силах ни слова
Из тех, что другие глаголят,
Мы только себя понимаем, —
Так сделал разгневанный Бог.

Тяжка ты, верховная кара!
Ведь нынче – что башня до неба! —
Халупу, и ту не построишь,
На разных крича языках.
О гордости, чести и славе,
О верности и благородстве,
О долге, о правде, о мире
На разных крича языках.

Все сдвинулись прежние меры,
Все стёрлись былые значенья,
Лишь деньги не вырвала буря,
Но деньги не мерят всего.
Великий хаос в Вавилоне
От грешного столпотворенья,
Великая купля-продажа,
Но деньги не мерят всего.

Несладко и с золотом нищим.
Мы с грустью теперь вспоминаем:
Был песней, связующей души,
Потерянный общий язык.
Когда-то ещё мы отыщем
Согласья чарующий раем,
Ласкающий грубые уши
Потерянный общий язык!

(1985, Трускавец)

Вечерний свет