Николай Солярий - Исповедь мага. Роман в четырех частях

• Название: Исповедь мага. Роман в четырех частях
• Автор: Николай Солярий
• Жанр: Русское современное

Книга ненавязчиво уводит нас в мир, где реальность перемещается в измерения, неведомые нам: тогда – не то действительность соприкасается с мистикой, не то мистика рождается в нашем сознании и влияет на восприятие происходящего в книге. Психологически точные, достоверно выписанные персонажи соседствуют в ней с несуществующими фантомами, их окружением, колдовскими чарами, отмеченными духом язычества… Неистощима фантазия автора, которому не без боязни вверяешь свою читательскую судьбу.

---

– По стране ездишь, много видел. Взял бы меня ассистенткой, надоело мне тут гонорею лечить.

– Ты же знаешь, Наташа, моя ассистентка должна обладать экстрасенсорными способностями и знать что-то о мистических учениях, может быть, даже предвидеть или предсказывать.

Мишка, слушая этот разговор, вклинился в наш диалог:

– Давай, Наталья, проверим: если сейчас правильно истолкуешь мой сон, который я сегодня видел, значит, годишься ты в ассистентки, и тогда езжай с Николаем на все четыре стороны. А снилось мне, будто иду я домой вечером, у подъезда стоит чемодан, а вокруг никого. Ну, думаю, подфартило мне, хватаю его – и в подъезд. А на лестничной площадке второго этажа останавливает меня милиционер: «Что несёшь?» – спрашивает. «Да вот, вещички». – «Открывай». Раскрываю чемодан, а он доверху деньгами набит. Милиционер предлагает: «Бери, сколько унесёшь, остальное моё. Хватаю я пачки денег и по карманам распихиваю, думаю – мало, и начинаю деньги в штаны толкать. Набил штаны деньгами до упора, уже не входят. Просыпаюсь весь в поту и вижу: лежу на кровати и всё одеяло к себе в трусы запихал.

Мы с Натальей слушали его, впитывали каждое слово, анализируя сон. Как только Мишка завершил рассказ, на какое-то мгновенье воцарилась тишина, а затем, не сговариваясь, с истерическим хохотом мы оба упали на диван. Ну и подшутил над нами тогда Мишка.

Ну вот к кому ещё, как не к Мишке, обратиться мне со своим горбом? Предварительно созвонившись, я поехал к нему домой. Осматривали они мою спину вдвоём и тут же меня успокоили: «Страшного ничего нет, обыкновенный жировик, не поднимай панику. Уберу в два счета, делов тут на пять минут, даже больничный лист не понадобится. Через два дня у меня дежурство в травмпункте, подъедешь ко мне вечером попозже, шишкарь мы твой аннулируем. Сколько я вскрыл их на своём веку: и на лбу, и на лице, и на спине, на жо… – пожалуй, не меньше, чем ты дал концертов».

Через два дня, под вечер, я поехал в травмпункт. Мишка встретил меня со словами:

– А я тут с утра скальпель на тебя точу, но ты не пугайся, зарежу тебя не больно. Завещание составил?

– Миш, последняя просьба к тебе: содержимое горба не выбрасывай, дай рассмотреть.

– Старик, тара есть? Ну ладно, упакую в полиэтиленовый мешочек, унесёшь домой – картошку на нём жарить будешь, – цинично пошутил Мишка. – Раздевайся – и на стол, протру тебя спиртиком. Если есть желание, можно принять внутрь.

Такого желания у меня не было, и я отказался.

– Ну что ж, другого наркоза предложить не могу. Залью тебя хлорэтильчиком.

Лежал я лицом вниз. Ассистировала Мишке медсестра. Боли я не чувствовал совсем, спина между лопатками словно одеревенела. Услышал только треск – это расходилась кожа под скальпелем. Хирург продолжал острить, и от этого было спокойно на душе.

– Ну, вот и распороли мы тебя, – и вдруг замолчал.

Ойкнула медсестра, Мишка на неё цыкнул и приказал:

– Поднос, быстрее.

Медсестра стояла с противоположной стороны от хирурга и помогала ему что-то складывать на поднос.

– Они разбегутся!

– Залей всё спиртом и подожги, – сказал Мишка.

Я понял, что происходит что-то неординарное, поинтересовался:

– Что там?

– Всё нормально, старик, вот немножко подчищу – и порядок.

– А что жечь собрались? Ты мне обещал показать.

– Поверь мне, это лучше не видеть.

– Миша, после этого ты мне больше не друг.

– Подожди сжигать, – придержал он медсестру. – Покажи ему.

Она показала поднос: на нём шевелился огромный серый клубок вшей, растекавшийся, словно лужа, по подносу. Мишка заштопал меня быстро и безболезненно, так же, как и разрезал. Он был шокирован не меньше, чем я.

– Давай, старик, спиртику махнём, чтоб заросло на тебе всё как на собаке.

– Пить я совсем не хотел, но обижать эскулапа не хотелось, и я согласился принять парочку мензурок, разумеется, разведённого.

– Мишка, скажи, как часто приходилось вскрывать такие нарывы?

– Старик, уверяю тебя, впервые в истории медицины такой случай. Бывало, конечно, подобное, мы это в институте проходили: кровососущие откладывали свои личинки под кожу, но чтобы вши, тем более в таком количестве! Прекрасная тема для диссертации.

– Только мы собрались выпить ещё по одной, как открылась дверь и в комнату на носилках внесли окровавленную женщину.

– Дорожка, – сказала медсестра, – давление шестьдесят на тридцать.

– Извиняй, старик, у меня работа. Ложись на кушетку, отдыхай до утра.

– Какой тут отдых, да и не поздно ещё совсем, на автобусе уеду. С Мишкой вот только попрощаюсь. Я заглянул в операционную: картина неприглядная – хирург ножницами разрезал одежду на бесчувственной женщине. «Ладно, отвлекать не буду, – решил я, – созвонимся».

Меня обуревали смешанные чувства: не знал, радоваться мне или насторожиться, какая расплата ждёт меня за это. Вряд ли есть человек, который мог бы сказать, как дальше вести себя в данной ситуации. Михаил уж точно не подсказчик. Какой-то страх и подавленное настроение. Может, это ещё повлиял на меня вид той женщины, попавшей в дорожное происшествие? Вот так живёшь и не знаешь, какая опасность может поджидать тебя в следующую минуту. Только я подумал об этом, выходя на парадное крыльцо травмпункта и сделав глубокий вдох, как тут же получил могучий пинок под зад. Словно чурбан, летел я вниз, перебирая ногами по ступеням и растопырив руки вперёд и в стороны, шмякнулся лицом вниз на асфальт, но, к счастью, разбил только колени и ободрал ладони. Оглянулся – за моей спиной никого.

Прихрамывая дошёл до остановки и доехал до дома без приключений, но, подходя к своему подъезду, услышал задорный смех: из-за угла дома прямо на меня ехал стог сена, на нём сидели два белобрысых парня, один держал в руках деревянные грабли и пел частушку «Эх грабли мои, грабли новые, сторублёвые», а другой смеялся, показывая белые, как снег, зубы. От страха и недоумения я прижался к стене дома, стог проехал мимо меня и скрылся за аптекой.

Ну и дела, если я и попаду сегодня домой, то, как пить дать, сумасшедшим или инвалидом. Войдя в комнату, я уже не очень удивился, увидев Черчилля, сидящего на столе. В глазах его было столько гнева, что мне показалось: он сейчас закатит истерику и меня испепелит взглядом. Но голос его был на удивление сдержан:

– Что ж ты наделал? Лучше бы ты чеснока нажрался! Выходит, что тебя совсем без присмотра оставлять нельзя. Объясни сейчас же своё неразумное поведение.

Я присел на кровать и начал оправдываться:

Сил больше не было таскать этот горб на спине, да и не только это, жениться я собрался, влюбился, не могу без неё. Без того у меня с ней не всё ладно получается, а тут ещё ты со своими заморочками. Ты поверь, я чуть с ума не сошёл, когда в зеркале себя не увидел, пойми, слабоват я для этих дел, давай найду себе достойную замену, у меня такие знакомые экстрасенсы есть – они просто братья тебе по духу.

Чер чилль почесал подбородок.

– Кто ж такая твоя избранница, хотел бы я знать. Ни за что не поверю, что ты ради бабы отказался от того, что тебе предложено. Президент, по сравнению с тобой, пацаном выглядеть будет. Знаю, пишут в книжках про любовь, и, выходит, ты их начитался. Ну был бы ты в возрасте Ромео, куда ещё ни шло. Но я развею этот миф. Откуда она взялась? И кто такая?

– Её нет сейчас в городе, думаю, через неделю приедет. Отпусти ты меня, Аббат, ты ведь сам говорил, что добра мне желаешь!

Да, желаю, и не только тебе, но и невесте твоей. Хочешь расстаться с нашим братством – катись куда хочешь, но с условием одним: подругу свою мне оставишь. Это тебе мой ответ.

– Что ты, Аббат. Да не пойдёт она, не такой человек. Да и как я без неё?

– Пойдёт, не пойдёт – не твоя забота. Приведёшь её к себе, всё снимешь с неё до нитки, сделаешь как положено: огонь, зеркало, вода и книга, дашь прочесть ей последнюю страницу. Через неделю её не будет – читать страницу будешь сам. И горе тебе, если ослушаешься меня. А сейчас принеси с кухни водички холодненькой, у меня от тебя всё в глотке пересохло.

Вернувшись с кухни со стаканом воды, Чер чилля я комнате не застал: исчез бесследно. Не раздеваясь, я завалился на кровать и, скорчившись, заснул. Правильно говорят: утро вечера мудренее.

Наутро, расхаживая по комнате взад и вперёд, я подумал: «А что если… Да простит меня Всевышний, другого выхода нет». Я погладил себя по голове и произнёс почти пушкинскую фразу: «Ай да Колька, ай да сукин сын» и помчался на почту дать телеграмму с текстом следующего содержания: «Ты мне срочно нужна, без тебя не могу, приезжай скорей. Люблю, скучаю. Николай». Ну, всё дело сделано, лишь бы приехала, и оставит меня наконец-то Черчилль в покое.

Вновь я попробовал представить себе Шурочку, чем она сейчас занята: наверное, проводит время в молении, у неё, скорее всего, маленькая келья с иконами, она сидит у окна, любуется пейзажем и тяжко вздыхает, когда вспоминает меня. Может, она носит воду в вёдрах, и вёдра эти наверняка огромные, и у неё уже болят руки. Нет-нет, никогда в жизни не позволю поднимать ей что-нибудь тяжёлое. Но, судя по времени суток, там сейчас раннее утро, и она наверняка молится, и может быть, даже за нас. Бедная Шурочка, с кем ты связалась? Если бы наше знакомство состоялось месяца на два раньше, всё могло быть по-другому. Как же ты мне нужна!