Михаил Буканов - На заборе сидит заяц, ломом подпоясанный. Поэзия

• Название: На заборе сидит заяц, ломом подпоясанный. Поэзия
• Автор: Михаил Буканов
• Жанр: Поэзия

Итак, панове и гражданы, дамы и паненки, а также господа из мира мне лично недоступного, то есть, прозаики и поэты! Тут всё для вас. С Божьей помощью приступим. И, как говорят мои нынешние сограждане, наслаждайтесь!

---

Гениальное

Как-то рифмы враз тю-тю,
С песней мимо кассы,
Ну, а я себе бухтю
Стих толкаю в массы.

Ничего, что мыслей нет,
Я же не философ,
Но, всегда даю совет,
Это – без вопросов!

Вот попробуй, зарифмуй
Паклю и селёдку,
Разорвись, но обоснуй,
Двух предметов сходку.

Тута навыки нужны,
Рифмоплёта руки.
Ничего, что всем странны
Творчества кундштюки.

А потом орлися в высь,
Там где пашут мэтры.
От живущих отделись,
Юзай гекзаметры.

Мало кто из нас вот так
Сцепится с Гомером.
Быть, в натуре, не пустяк
Слова инженером.

Я легко им быть могу,
Творчество – не мука!
Хвать Пегаса на бегу,
Поработай, сука!

Небеса из полотна.
Холодно и сыро.
В небе сделана Луна
Из головки сыра!

Обостренья доктор ждёт
Свалит, как из пушки,
Тихо, санитар идёт,
Урки, под подушки!

Крещатик

Баррикады на Крещатике
Под луной застыли в статике.
Мифология сознания
Без живого опознания.

Нет студентиков с романтикой,
Западенцев с их семантикой,
Есть бомжатники с бомжарами,
С грязью, вонью, тары-барами!

Не нужны стране убогие,
Проститутки колченогие,
В камуфляже грязном сотники,
Словом, все вы не работники.

Как о тряпку ноги вытерли,
И из жизни прошлой выперли.
Скоро здесь пройдут со щётками,
Ну, а вам бежать со шмотками.

Вы – прореха человечества,
И не гордость для Отечества.
Дураков всегда сливают,
Если их не убивают!

Голубой Дунай!

(был такой шалман у «Шарика»! )

Легко вздымаются стаканы,
Рядами кружки с шапкой пены.
Здесь облегчаются карманы,
Рабочих, что идут со смены.

Шалман, а рядом проходная,
Ты от станка и к расслабону.
Предверье дружеского Рая,
Потом домой, а время к сону.

Напрасно ждёт жена получку,
Шалман, их старый однокашник,
Позолотил сегодня ручку,
А остальное шасть в загашник.

Тебе бы, баба, быть мудрее,
Ловить как все, на проходной!
Пока, в предчувствии добрея,
Муж не добрался до пивной!

Паук

Что за дела? – спросила муха,
Какие могут быть микробы?
Я что-то слышала в пол уха,
Пока исследовала сдобы.

Варенье ваше, из кизила,
Чрезмерно сладко, липнут ноги.
Я в нём все лапы извозила,
Пирог на «пять», компот убогий.

Паук сидел себе и слушал,
А муха комару внушала,
Что зря халву тот недокушал,
Жеманник и воображала.

Комар и муха на веранде,
Где только что семья отъела.
В каком-то мелком реприманде
Комар затрахан до предела.

А пауку тот стол до-фени,
Достал несчастных насекомых,
Поел, затем в предсонной лени
Всплакнул, о жертвах незнакомых!

Такая Одесса

Биндюжник – ясно что в Одессе,
Как Ланжерон или Привоз.
Как сын несчастной тёти Песи,
Иль, в драку лезущий матрос!

Дюк Ришелье на постаменте,
Весной Фонтана благодать,
Утёсов, вышедший из песни,
И урки, что б лохов кидать.

Шаланды, полные кефали,
Семь сорок, скрипка, вечный смех.
И запах гари и печали,
Как горе, что легло на всех!

Весною кончилась Одесса,
Прошла судьбы водораздел.
Согласна жить под тягой пресса,
И наплевав на беспредел!

Да, одолели вас раздоры,
Легко скрутили вас селяне.
Пришли насильники и воры,
А вы им кукиш, но в кармане!

Не ждите, не придёт Котовский,
У Красной армии проблемы.
И бдите, вечен Паниковский,
Он вас продаст без всякой схемы!

Я.

Вот бегу себе с горы,
И почти взлетаю,
Я же просто царь горы,
Думаю и таю!

Если б в горку я бежал,
Только б пот по телу,
От напряга весь дрожал
По такому делу.

Вдруг под ногу камень мне,
Миг, и я в полёте.
Ров с крапивой, мир в огне,
Зря девчонки ждёте.

Если б в гору и упал,
Только отряхнулся.
А теперь весь пыл пропал,
Во как наебнулся!

Ужас чего в голову сдуру лезет!

Карусель летит по кругу,
Крик народа с перепугу,
Ничего себе подарки,
После двух стаканов «старки».

Просто жуткая картина,
Я ж поэт, а не скотина,
Всё извергну, дуба дам,
В животе стучит там-там.

Выпить водки модным стало,
Под яишенку и сало,
И проверить на разрыв
Примитивный секспорыв!

Но, какой же идиот
К карусели после прёт?
Слава Богу, кони встали,
Я в кусты, долой детали!

По следам Свифта!

У гуингмов всплеск работы,
От субботы до субботы
Бьют копытами йеху,
Помираючи со смеху!

А йеху стаей всей
Так и рвут от палачей!

Гулливер на раз влюбился,
В лилипутку углубился,
И исчез, пропал, хана,
Нет у лилипуток дна.

Внешность – в сущности обман,
Свифт, пиши другой роман!

Здоровенный обезьян
Был, по-жизни, вечно пьян.
И одна имелась мера
Для него и Гулливера.

Обезьяну что? Уснул!
Гулливер же утонул!

Вон сюжетных сколько линий,
Дрожь по коже, просто иней.
Масса сущностей, идей,
Не роман, а суп-кондей!

Весне навстречу

Идёт весна навстречу
Как воин по татами,
Я ей дорогу мечу
Собачьими следами.

Дрожит моя бульдожка,
Весна, а шкурка тонка.
Промокшая дорожка,
Капель колотит звонко.

У Бульки дела много,
Гораздо выше крыши,
Следов рисунок строго
Она носишком слышит.

Вот здесь прошла гуляя
Соседка с пуделями,
Афганская борзая
Бодалась с тополями.

Овчарки и болонки,
Ротвеллер с водолазом,
Следы остры и звонки,
Невидимые глазом.

Весна – конец покою,
На щепку щепки с хода.
По солнечному крою
Щенков творит природа!

Древесные лягушки

Вы слыхали как поют лягушки,
Нет, совсем не те, что на болоте,
Напружинив головы и тушки
В беззаветной певческой работе?

Среди веток, листьев и заката
Полностью сливаясь с интерьером,
Эти музыкальные ребята
Всем хорам могли бы стать примером.

Нет, что б вечерочком перерваться,
Поискать чего-нибудь по вкусу.
Намертво держась, что б не сорваться,
Поддалися певчества искусу!

И поют, окрестность оглашая
Истинно своими голосами.
Видом проходимцев устрашая,
Кто «фанерит», а поют не сами!

Сон

А я «небо, цвета крем,»
Аж, столовой ложкой ем!
Разошёлся поутру,
И к обеду всё сожру!

Распрекрасные дела,
Окоём как ширь стола,
В целом, надо поспешать,
Люди могут набежать!

Жрать моё на шермака
Массой станут, а пока
Мне раздолье в сна тиши,
Машка! Пятку почеши!

Польские гусары

Чёрные мундиры
На траве,
С саблей командиры
Во главе.

Был приказ к атаке
И «На пшут»!
Всех почти во мраке
Ангелы несут!

Не считает жизни
Пулемёт,
За любовь к Отчизне
В Рай намёт.

Маки Монферино
И луга Полесья
Не затянет тина,
И заплачет песня!

Смерть козла

Какие могут быть дела
У трясогузки и козла?
Вопрос ребром,
Ответа нет,
Коза колом,
И гаснет свет.
Так вот, теперь,
Как результат,
Вот морга дверь,
И в жизни мат.
Распалась дружная семья,
Коза в тюрьме, и нет козла.
Открытость полная была,
Ведь флирт у птички не со зла.
Природа вертит здесь хвостом,
А все инстинкты – на потом!

Сундуки

Как у нашего Нафани
Был со сказками сундук.
А во граде Епифани
На дубу огромном сук.

На суку висел, качался
С колдовским яйцом сундук,
И Кащей сюда примчался
Нудный, словно ультразвук.

Колданул он, было мненье,
Проявляя ловкость рук.
Поменял места храненья
Без каких-то там докук.

И теперь Нафаня прячет
Смерть Кащееву в яйце,
Детвора без сказок плачет,
Сказки в сундуке в ларце!

Что в далёкой Епифани
На цепях и на суку,
Плачьте Тани, Мани, Вани.
Нечем вам прогнать тоску!

Парад 7 ноября 1941

«Ах, зачем, ах, зачем?», —
Голосили трубы.
Среди всех прочих тем,
Примерзали губы.

Был парад и на фронт,
Всяко недалёко.
Вон гремит горизонт,
Ясно видит око!

Шли России сыны
Прямо в бой с парада.
Площадь – сердце страны,
Сам парад – награда!

В Подмосковье снега,
Города сгорели,
Но, разбили врага,
В зимние метели.

И пошли на Закат,
Батальоны, роты.
Шли в атаки под мат,
В рост на пулемёты.

Много лет кровь рекой,
Беды и невзгоды.
Многим смертный покой,
Бой не дни, а годы.

Тот парад не забыть
До скончанья века!
И тоску не избыть,
Слёзы из-под века!

Воровская зона