Владимир Владыкин - Расслоение. Историческая хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965

• Название: Расслоение. Историческая хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965
• Автор: Владимир Владыкин
• Жанр: Русское современное

Новый исторический роман В. А. Владыкина «Расслоение» – состоит из двух книг. Первая – «Излом деревни», вторая – «Удар по деревне». В первой – автор показывает последние годы жизни И. В. Сталина, его окружение, которое боролось за личную власть… Во второй книге художественно исследуется весь период нахождения у власти Хрущёва, и в художественной форме подробно рассказывается о новочеркасских трагических событиях летом 1962 года.

---

Если бы Сталин не поверил всем наветам на своего преемника, если бы в тот момент он действительно в полной мере проявил свой прозорливый гений и раскусил то, чего от него добивалась четвёртка «соратников», то и его самого судьба сложилась бы не так печально. Но Сталин, хотя и мог всё осознавать, что обстоятельства складываются не в его пользу, надо было действовать быстро, на что, собственно, и решилась «четвёртка». И он повёл атаку против Берии по прекращению «ленинградского дела», и тем самым включил у того защитные рефлексы.

И неправы те историки, которые считают, что «ленинградское дело» инициировал Сталин, что к преклонным годам у него усилилась подозрительность, наоборот, к концу жизни у него ослаб инстинкт самосохранения, значит, и подозрительность при таком состоянии была не способна обостряться. Он мог только по представленной служебной записке признать доказанность вины Вознесенского и на её основании разрешил открыть против него уголовное преследование, но он до последнего не верил в представленные обвинения и заставил дополнительно расследовать…

«Лаврентий, чего ты хочешь, чтобы я расстрелял Вознесенского и всю его цепочку, а ты тогда успокоишься и будешь ждать, когда я тебе передам все свои полномочия?» После этих слов Сталин так грозно посмотрел на Берию, что у того всё внутри похолодело.

«Он нас всех перестреляет»! – в паническом ужасе позже на ухо шептал он Хрущёву, И к тому же Берия не мог забыть, как Сталин после заседания Политбюро Маленкову и Булганину явно многозначительно обронил: «Ищите большого мингрела». И тут же машинально посмотрели на Берию.

Но Сталин, натравливая против Берии, на тот момент его же сторонников, как раз этого не учёл, считая, что они не посмеют объединиться, чтобы выступить против него, Сталина. Хотя это уже было вполне очевидно; он даже не мог предположить, что для них быстро стареющий вождь был ещё опасней, чем двадцать лет назад, так как и с возрастом, он вовсе не стал менее подозрительным, наоборот, по их представлениям, мания преследования и вынуждала его прибегать к репрессиям. Они были убеждены, именно этим способом он всегда поддерживал в стране взаимные подозрения.

А когда созданная атмосфера подозрительности была в действии, то есть, когда народ не един, а разрознен, им, в атмосфере страха, было легче управлять.

Можно признать, что Сталин действовал так же, как поступал на заре своей политической карьеры с помощью карательного органа, не учитывая в современных условиях новых реакций своих соратников.

Берия же украдкой ото всех продолжал изучать шпионское дело и знал, что делалось как на Западе, так и внутри страны. Он и внедрял новые приёмы по устранению неугодных так же, как и контрразведчиков. Эти новые методы по подрыву несокрушимых авторитетов и высокой репутации политиков он применил по устранению секретаря А.Н.Поскрёбышева, главного охранника Сталина Н. С. Власика, искусно оговорил Н.А.Вознесенского. А говоря точнее, помог провести Маленкову операцию ареста и по сбору немедленного компромата на всех их общих противников.

И, как мы уже знаем, и против самого Сталина, о причинах внезапной болезни которого сегодня трактуют и так и этак. Но многие историки сходятся в одном: Сталин не умер своей смертью, просто ему помогли уйти, то есть уход ускорили бездействием. Можно только предполагать, не отстрани от себя Молотова, Кагановича, Микояна, Ворошилова он мог ещё управлять странной столько, сколько было бы ему отведено времени Богом по пребыванию на этом свете.

Однако случилось то, что должно было рано или поздно произойти по законам той жуткой системы, которую он же сам и создал. И жернова этого аппарата смяли его самого, к тому же рано или поздно надо было всё равно уходить. Но как именно, Сталин, видимо, этого и сам точно не знал, и напрашивается одно, к сожалению, увы, он отдавал себе отчёт о своём 30-летнем нахождении на Олимпе верховной власти. Но ему, как и всякому тирану, было жалко с ней расставаться. И потому, называя преемников, он исходил из здравого смысла, Сталин играл и со своими «соратниками» (открытых врагов у него уже давно не было), и с самим собой, дескать, вот какой я благородный, справедливый, не цепляюсь за трон, я вовсе не узурпатор. Хотя таковым он оставался до последнего вздоха.

А тогда ему было весьма приятно усыплять себя этим, то есть готовностью в свой час передать трон преемнику и ожидать на это желание реакцию приближённых. Но многие историки, писатели, изучая поминутно последние годы и ту роковую последнюю ночь, упускают из поля зрения одно: простилось ли вождю то, что, уничтожая своих бывших товарищей и противников по партии, он нарушал высший принцип пребывания на этом свете человека, что только Бог был вправе распоряжаться всеми судьбами людей, какая б доля им была ни отведена в земной юдоли. Тогда как Сталин взвалил на себя роль Бога, но действовал не от имени Господа, а от сатаны, слугой которого, выходит, он и был. «По делам узнаете его». Между прочим, диктаторы никогда не понимали сути Бога и дьявола, возомнив себя Богами, но вступали в союз только с дьяволом…

Сталинщина – это явление, которое при всём его раскладе, изначально противное Богу, а значит, и нравственности, этике… А может, ему так было и нужно, им, Богом, запланированы эти жертвы, которые навечно остались на совести диктатора, чтобы пробудить из спячки народы, которые были им зомбированы – пропагандой светлой жизни? И в силу этой идеологической обработки всей страны нельзя было привести её в разум, к осознанию своего рабского положения. У народов отняли веру в Бога, но в душе он с ним и оставался, чего не понимал Сталин, а если и стал понимать, так лишь только, когда грянула война. Но тогда было уже поздно, даже Богу, который способен простить любой грех, не под силу это сделать в отношении диктатора, который повернул страну с её исторического эволюционного пути развития в ту сторону, где её ожидал впереди единственно неизбежный тупик. Так происходит лишь тогда, когда нарушаются объективные законы общественного движения вперёд по предопределённому Богом пути. А кто прерывает, тот обрекает и себя, и народы в худшем случае на гибель, а в лучшем – на жалкое, тщетное существование…

Этого таинства не постичь лишь тем, кто напрочь с выхолощенным пониманием сути божественного проявления, у кого религиозное сознание подменено атеистическим, кто совершенно отрицает проявление таинственного проведения, кто отрицает возможность таких явлений, которые нельзя объяснить даже научным подходом.

Всё то, что произошло со Сталиным, а затем и с Берией, не лежит за гранью таинственного, здесь мы видим итог завершения борьбы за власть. А в первую очередь избавление от опасного соперника, который был способен ради достижения высшей власти уничтожить Хрущёва, Маленкова, Булганина и всех тех, кто их поддерживал, чтобы себе обеспечить Верховный трон…

Хрущёв не хуже Берии обладал звериным чутьём неизбежной опасности. И он, когда тело вождя не успело остыть, сказал тихо Булганину:

– Николай, Берия возьмёт два поста министра МВД и председателя КГБ, и тогда он нас уничтожит. А чтобы его опередить, мы должны после похорон ещё тесней сплотиться против этого зверя. Маленков, думаю, согласится, ты поговори с ним… А может, я и сам.., – после паузы прибавил Никита Сергеевич.

– Да, конечно, ты прав, Никита Сергеевич, – охотно поддержал Булганин, который ещё несколько секунд назад думал точно так же. Но только не о Берии, а о Маленкове, который решительно разделался с «ленинградцами» и с их сторонниками. Но о Берии Булганин думал как о своём соратнике, чтобы с ним свалить Маленкова и Хрущёва, которых он боялся больше всего. А выходило, опасней Берии и не было, что его тогда нисколько не удивляло; он и сам так же, как и Хрущёв и Маленков, боялся и Берии. Но вслух ни жене, ни друзьям (хотя у него их в полном смысле и не было) своих соображений не высказывал. Единственно, чего он просил ему вернуть, так это пост Министра обороны. А для чего, толком и сам не ведал. Впрочем, Булганин надеялся настроить генералитет на свой лад и объяснить, на что замахивается Берия, чтобы держать с ним ухо востро.

Булганин хоть и был по духу отъявленный шатающийся карьерист, но самостоятельно он бы ни за что не рискнул бороться за высший пост. Для этого ему нужно было с кем-то сплотиться. Но, кроме Берии, таких фигур он не видел, так как Маленков и Хрущёв между собой уже поделили партийно-министерские портфели. Георгий обрёл премьерский. А Никита – партийный. А значит, ему, Булганину, нужно ближе держаться к Хрущёву, а там гляди, они вместе свалят Маленкова, который настолько вёл себя самонадеянно и самоуверенно, что не обеспечил себе поддержки ни среди министерств, ни среди членов Политбюро. Там все уже были подобраны Хрущёвым! Но Маленков рассчитывал на поддержку Молотова, Микояна, Кагановича, Ворошилова, Будёнова и даже Жукова, что те ему давали прозрачно понять: тройка старых вождей и двух маршалов была ошарашена? Нет, шокирована неожиданным взлётом Никиты Сергеевича. Как они проморгали его и сами не понимали!