Людмила Горелик - Русское сокровище Наполеона

• Название: Русское сокровище Наполеона
• Автор: Людмила Горелик
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99646-9

Великий император, покоривший половину Европы, входил в Смоленск. Пылал древний город, хмурились лики святых на стенах закопченных церквей, нерадостно катил свои воды Днепр. Совсем скоро смоленский кузнец Василий Зябрин выкует хитроумный замо́к – офицерам наполеоновской армии нужно где-то прятать награбленное в здешних монастырях и усадьбах. Но то, что однажды спрятано за затейливым замком, можно обнаружить и через двести лет, когда память о Наполеоне и заблудившейся Великой армии давно осела в музеях…

---

Глава 2

Проснулась она поздно, почти в девять. На работу к половине десятого, еле успела кота покормить. Сама не ела, помчалась так. Хорошо, с этим у них не строго – попьет чайку в музее, там у нее и пачка печенья лежит, и даже кусочек сыра остался, вчера некогда было поесть. В фольгу завернут, может, и не засох. «И приснится же такая дурь! Вот к чему это? Бабушка говорила, что всякий сон к чему-то. Не иначе, опоздаю, и шеф за опоздание ругать будет. Хотя огонь изрыгать – это на него не похоже», – думала Маша по дороге.

У них в отделе обстановка была свойской, не то что в Историческом. Исторический в главном здании музея – на другой улице, недалеко. Там же и дирекция. А они, отдел Великой Отечественной войны, живут, слава богу, спокойно, подальше от большого начальства. Шеф не в счет, он почти свой. У него даже не кабинет, а закуток небольшой за дверью комнаты научных сотрудников.

Владимир Олегович, заведующий отделом ВОВ, полковник в отставке, держался от своих сотрудников обособленно, и они воспринимали это как должное – и возраст, и жизненный опыт другие. Он, конечно, относился к работе более серьезно: приходил почти всегда раньше всех, в пустой болтовне, которой нередко предавались дамы, не участвовал. Что шеф любит порядок и пунктуальность – это все в отделе знали. Но вообще он был невредным. Иногда мог вспылить, отругать, но чаще не лез в их дела, позволял быть самостоятельными. Дверь к Владимиру Олеговичу в закуток сейчас была открыта, но насчет опоздания он ни слова не сказал – сидел, углубившись в свои бумаги. Посмотрел быстро и внимательно на Машу и снова глаза в бумаги уткнул.

Аллочка с Таней пили чай. Маша тоже достала печенье из своего ящика, выложила в общее блюдо. Вчерашний кусочек сыра нашла не сразу: развернулся, фольга отдельно, из пакета выпал – пришлось выбросить. А ведь оставляла вчера в пакете. Ладно, может, документ какой-нибудь музейный понадобился, и у нее в столе кто-то искал. Это в музее случалось. Беспорядок напомнил о вчерашнем разгроме в квартире. Маша тяжело вздохнула, но тут же рассердилась на себя и ничего рассказывать не стала.

Она недолго посидела с Таней и Аллочкой и вспомнила, что ей нужно в Исторический. Все отделы Смоленского краеведческого комплекса музеев тесно сообщались, а Исторический отчасти курировал Музей ВОВ. Маша вообще-то числилась в Историческом экскурсоводом, но была прикреплена к Музею ВОВ. Сейчас ей понадобилось отнести отчет об экскурсиях. Заодно и к научным сотрудникам в Историческом зашла.

Юра сидел за компьютером. Больше никого в отделе не было, все куда-то разбежались. Вот и хорошо, при всех доставать листок как-то не хотелось. Об ограблении тем более рассказывать ни к чему, только поучать начнут.

Многие в музее ее жалели, считали какой-то невезучей. Ей это не нравилось, она-то как раз думала, что она достаточно стойкая – справляется сама. Юрка вот, правда, помогал пару раз, когда было совсем трудно.

Юрку она знает со студенческих лет. В то время, кстати, разговаривали редко. Кондрашов учился курсом старше и был университетской знаменитостью: и печататься начал прямо с первого курса, и красивый. Маше, во всяком случае, так казалось. Да и не только ей, девчонки с ним с удовольствием кокетничали. А Маша обыкновенная была, не очень заметная.

На младших курсах она всерьез переживала из-за своей внешности. Особенно ей не нравился рост – не то чтобы совсем маленькая, но ведь ниже среднего. На высоких каблуках ходить неудобно, Маша помучилась какое-то время, потом махнула рукой и стала покупать обувь на среднем. А так – волосы темно-русые, чаще всего собранные в хвостик, лицо без особых примет. Хорошо хоть не толстая.

На старших курсах все эти переживания ушли. Не до внешности стало: мама тяжело заболела. После смерти бабушки они жили вдвоем, папа умер, когда Маша была совсем маленькой, она и не помнила его. В последний год в университете Маша Макарова начала учиться хуже, ни на чем не могла сосредоточиться. Мама умерла как раз перед сдачей диплома.

Малознакомый старшекурсник Юра Кондрашов тогда уже окончил университет, работал в музее. Наверное, услышал о ее горе: неожиданно остановил на улице, о маме ничего не говорил, но спросил насчет диплома и даже предложил распечатать на своем принтере.

Во время маминой болезни и потом, когда нужны были деньги на похороны, ей помогал Алеша, дальний родственник. Седьмая вода на киселе, но дружили они с детства. Алеша окончил Духовную семинарию, священник – он всегда готов помочь. После маминой смерти Маша не хотела брать у него деньги, и так много ушло, а у Алеши семья. Она говорила, что ей вполне хватает стипендии и подработок. Врала, что дает в газеты репортажи без подписи.

В общем, денег на распечатку диплома не было, да и предложил Юра как-то между прочим, необидно. В самом деле, что за проблема распечатать, если есть свой принтер? Всем ясно, что это мелочь. Она поблагодарила и согласилась. В следующий раз встретились тоже случайно, почти через год. Ей пришлось сменить уже несколько работ – везде брали только на время. Юра тогда сказал, что есть место экскурсовода в отделе ВОВ – зарплата маленькая, но платят без перебоев, и все подработки можно сохранить.

Маша пошла и не пожалела. Уже почти полтора года она работает в музее, надеется и дальше так продержаться.

Юра здесь давно. Он учился сразу на двух факультетах, на журналистике и на историческом. Еще со второго курса начал ходить в музей, помогать – вначале бесплатно, просто из интереса к краеведению. Его заметил сам Ружевич, очень большой ученый. Обратил внимание на публикации Кондрашова по краеведению, настоял на том, чтобы его взяли в музей на ставку еще студентом.

Теперь Юра – старший научный сотрудник, пишет диссертацию о Смоленске времен наполеоновской оккупации. Очень увлечен, ему дай волю, только и будет говорить, что о Барклае де Толли или каком-нибудь Жомини. Все равно с ним всегда интересно, и о Барклае интересно. Но, конечно, ему некогда, да и Маша вечно в поисках подработок, так что встречаются они реже, чем ей хотелось бы. Маша старается обращаться к нему только по делу. Вот сейчас нужно показать этот листок.

Для начала пришлось рассказать об ограблении. Юра неожиданно заинтересовался. Она старалась говорить о происшествии легко, с юмором, но он воспринял все всерьез.

– Обязательно поменяй хотя бы замок, если дверь не можешь. Купи хороший, на этом не экономь. Хочешь, я помогу выбрать? Кстати, у тебя деньги остались?

– Конечно, остались! – беспечно ответила Маша. – Не беспокойся, я сама сумею выбрать.

Замок она, может, и поменяет, но позже. Денег до зарплаты осталось совсем мало, только на самые необходимые продукты. Но Юрке она не станет об этом говорить – еще жалеть начнет, этого только не хватало. Она быстро сменила тему и рассказала о тайнике в иконе. Вынула из сумочки листок.

Листок Юрку тоже заинтересовал. Вначале он долго рассматривал его через лупу, а потом пошел куда-то что-то сверять.

Оставшись одна, Маша от нечего делать стала читать текст в Юркином компьютере и неожиданно увлеклась. Это было продолжение статьи.

«Смоляне стали заложниками в этой великой битве: до самого начала сражения от них скрывали, насколько опасно оставаться здесь. «Почти все современники накануне вторжения Великой наполеоновской армии были уверены, что дальше Минска Наполеон в глубь России не пойдет, а направлением главного удара станет не Москва, а Петербург», – писал о своих впечатлениях лета 1812 года герой Русско-турецкой войны отставной генерал-майор Матвей Максимович Ельчанинов. Летом 1812 года он с младшим девятилетним сыном Коленькой жил в своей деревне в Краснинском уезде, «при самой почти белорусской границе».

Еще 17 июля жизнь в имении текла размеренно. Ничто не предвещало беду. С утра Матвей Максимович поехал в Смоленск – окрестных помещиков пригласили прибыть в Дворянское собрание. И представить было невозможно, что через две недели город будет пылать в огне. Однако близость фронта чувствовалась: двигались конвои с пленными французами, казаки покупали оружие на специально устроенных пунктах. Такой суеты на этих улицах Ельчанинову видеть еще не доводилось.

В Дворянском собрании тоже, конечно, говорили о войне – велели помещикам отправить для войск сухари, хлеб, крупы, сало. К этому времени смоляне поставляли провиант для армии уже в больших количествах.

Продукты Ельчанинов отправил 21 июля. Дальше началось непонятное. 22 июля Матвей Максимович, следуя все тем же полученным в Смоленске распоряжениям, послал в Красный для участия в народном ополчении небольшой отряд крестьян. Однако на следующий день они возвратились: в Красном не к кому было обратиться – учреждения не работают, а жители поспешно разъезжаются кто куда. Матвей Максимович стал задумываться о собственной безопасности. Успокаивало, что в Красном стояли наши дивизии.